Олег Устинов: «Ни галерей, ни концертных площадок, только какие-то едальни»

1 078        1        FB 0      VK 0

На площадке молодого искусства «СТАРТ» открылась инсталляция «Трубы горят» Олега Устинова — молодого художника из Ростова-на-Дону, студента Школы Родченко и создателя «певца» Александра Залупина, первого в России гей-шансонье, который считает, что духу времени лучшего всего соответствует рэп.

— Вы прямо во время позвонили. Я сейчас в Школе Родченко, и сюда пришли двое молодых людей: один — с камерой, второй — репортер НТВ, — помните того, который фигурировал в ролике «Вы сурковская пропаганда»? Эти люди здесь находятся уже два часа, они стоят на улице. Ни на один вопрос не ответили — ни что они тут делают, ни зачем они снимают. Они постоянно кому-то звонят. Кстати, вчера на НТВ показали сюжет «Анатомия протеста», абсолютно лживый, — о том, что людям, пришедшим на митинги движения «Белая лента» платили деньги, он вызвал столько негодования в Интернете. Вчера (15 марта — прим.) одну студентку Родченко (Таисию Круговых — прим.) избили на пикете в поддержку Pussy Riot, мне кажется, что репортеры пришли именно по этому поводу. Вообще они себя очень странно ведут. Как только замечают, что мы их снимаем, сразу уходят.

Так непрозаично началась наша беседа с Устиновым. Как вы понимаете, в тот момент нам так и не удалось поговорить. Художник ответил на вопросы Aroundart позже.

Елена Ищенко: Почему для своего проекта «Трубы горят» вы выбрали такую форму — инсталляция и рэп?

Олег Устинов: Создавая инсталляцию, я отталкивался от особенностей выставочной площадки, где значительную часть пространства занимают трубы. Через эти трубы, которые у одних горят, а другим приносят значительную прибыль, можно рассказать о сегодняшнем дне. Была идея сделать чистый проект, состоящий из нескольких элементов: горящих труб, сцены и рэпа. Уже давно хотелось заняться рэпом. Когда в обсуждении с мастером (Сергеем Братковым — прим.) появилась идея проекта и музыкальной составляющей, то сразу стало понятно, что это будет рэп, так как он во многом противоположен тому музыкальному продукту, который я производил до этого. Протестные события, начиная с декабря, представляют собой такой же текстовый взрыв, когда тысячи людей облекли свои мысли в форму транспарантов, зачастую используя различные тропы. Логичным представлялось соткать из этих лозунгов поэтическое полотно. Сейчас мы пишем этому рэп-проекту «HAARP» первый альбом — от создателей Александра Залупина.

Олег Устинов, менеджер проекта «СТАРТ» Анна Зуева и куратор «СТАРТа» Елена Яичникова на открытии выставки «Трубы горят»

ЕИ: Мне приходилось слышать, что некоторым ваша работа напомнила перформанс Павла Пепперштейна и «Трэш-шапито Кач» на последней Премии Кандинского. Вы видели их работу? Что по этому поводу думаете?

ОУ: Cам пеформанс я не видел, но слышал трэк «Будущее» и знаю, что он звучал на Венецианской биеннале. Однако, еще до этого, три года назад, мы с композитором Александром Жуковым записали первый рэп-трэк под именем «Park Puns» в жанре такого времяприпровожденческого хип-хопа. Уже тогда у слушателей возникал ассоциативный ряд, который включал в себя «Кровосток», «2H Company», «СПБЧ» и позже Пепперштейна. Думаю, всех этих исполнителей объединяют два момента. Во-первых, они ни MC в обычном понимании: то, что они делают гораздо ближе к декламации, многие из них художники. Второй момент — иное, чем в рэпе отношение к музыке. Это тебе ни «биток», а равноправная составляющая трэка, экспериментальная, в отличии от традиционных рэперов. На мой взгляд, появилась уже целая волна такого экспериментального хип-хопа. Что касается сравнения с Пепперштейном, то мне оно приятно — мне он интересен и как художник и как писатель. «Мифогенная любовь каст» (1, 2) — один из лучших текстов на русском, что я читал, обладающий той самой высокой психоактивностью, которая является показателем правильного текста, по Сорокину.

ЕИ: Получается, что рэп стал некой адекватной формой для выражения духа времени?

ОУ: Изначально мне было интересно сделать что-то противоположное проекту Александр Залупин как формально, так и содержательно. Русское искусство литературоцентрично, отсюда эта бесконечная любовь к концептуализму. Поэтому логично, что хип-хоп востребован. Из низовых музыкальных стилей рэп — единственный живой жанр. Панк-рок умер, в постпанке много бриолина, а рэп популярен, это лучший и самый быстрый способ донести посыл до максимального количества людей. К тому же, рэп максимально информативен: есть возможность за минимальный отрезок времени сообщить максимальное количество информации. Странно только, что хип-хоп — музыка улиц, не рассказывает о том, что на этих улицах сегодня происходит — митинги, пикеты, протестные акции. У него старая тематика: дудка, любовь, пацаны. Однако, проект «HAARP» как раз заполняет этот пробел.

ЕИ: Расскажите про свой первый музыкальный опыт — гей-шансонье Александра Залупина.

Александр Залупин, Сладкий и Гадкий

ОУ: Да, на данный момент у Залупина два альбома, «Сладкий и Гадкий» и «Пир», и два сингла: «Судьба» и «Новый год», а также около десятка клипов и тысячи самых разных поклонников. Чтобы понять, как появился проект Александр Залупин, нужно вспомнить, что представлял собой Ростов в начале 2000-х. Город находился в культурном вакууме — андеграундное движение 90-х сошло на нет, а нового еще не появилось. Не было ни галерей (которых, собственно, и сейчас нет), ни концертных площадок, только какие-то едальни. В тот момент шансон звучал отовсюду — из машин, маршруток, окон, даже играл на всех школьных дискотеках. Шансон-сознание вообще было доминирующим — люди ходили по центральной улице в спортивной одежде и толкали плечами друг друга, чтоб потом поговорить в более темном месте. При этом шансон в нынешнем понимании, шансон в кавычках, напрочь лишился того, за что его ценили во времена Аркадия Северного и других классиков — самоирония, яркие истории, интересные речевые обороты. Было желание избавить себя и других от этой доминанты. В 2004 году я с товарищем записал первую песню Залупина «Судьба». После этого был значительный перерыв, чтобы кого-то убедить в этом страшном деле участвовать. Следующая композиция, хит «Танго-Кокаин» был записан уже в 2008 году с композитором Александром Жуковым, с которым и были сделаны почти все песни Александра Сергеевича. Тогда я выложил песню в интернете, и на нее обратил внимание питерский художник Кирилл Шаманов, которого она сильно зацепила. Собственно с подачи Шаманова я стал активней заниматься проектом. Если бы ни он, у Залупина альбом, если бы и вышел, то значительно позже, а «Сладкий и Гадкий» вышел в 2010 специально к «ГОП-АРТу» в Перми, который курирует Кирилл. Другой участник проекта — музыкант Анатолий Сергеев, ему принадлежат все гитарные дела в Залупине, также он сделал для проекта клип. С клипами получилась такая история: если после первого альбома мы искали того, кто бы сделал нам клип, то после второго столкнулись с целым потоком активисткого видео — последние клипы нам делали питерский художник Ян Тузов («Лицо без глаз») и авторы клипов рэпера Сявы ТО «Круг» («Пир»).

ЕИ: Александр Залупин использовал в своих песнях все штампы обычного шансона в том его виде, к которому привыкли русские слушатели. Почему в своих работах вы так любите использовать язык самых низших слоев, грубо говоря, тех, против кого вы выступаете? Сюда, мне кажется, вписываются и работы другого вашего проекта «Жаба и Чорт».

Сергей Братков и Олег Устинов на открытии выставки «Трубы горят»

ОУ: Ну как же! Чтобы создать конфликт формы и содержания, ввести в состояния когнитивного диссонанса. Неподготовленными слушателями многие песни из первого альбома Залупина «Сладкий и гадкий» воспринимались за чистую монету. Слушатель доходил до середины песни, где с музыкальной точки зрения всё было по канону шансона и только тогда понимал в чем подвох — это шансон ни от лица пацана, а лирический герой у него другой — «опущенный». Неудивительно, что три песни с альбома вошли в пиратский mp3 «Зимние хиты радио Шансон’2010». Также многократно поступали новости о том, что Залупина слышали в маршрутках, такси и шашлычных. Стоит отметить эволюцию проекта — на втором альбоме оказалось, что делать просто эти шансон-минусá, даже с вкраплением или значительной составляющей других жанров (что, кстати, меня всегда удивляло — на полном серьезе использование этих трансовых гармоний, ритмов в сочетании с хриплым мужским голосом), уже неинтересно, и если первый альбом создает в шансоне зоны гниения, то второй связан с полным «проносом запрета» — жанров несовместимых с русской тюремной музыкой — серфом, чиллвэйвом, панк-роком, смешанным с брейкбитом и т.д. Примерно то же самое было и с «Жабой и Чортом» — мы начали с издания и распространения открыток, формально имитирующих рекламные флаерá гламурных вечеринок и ресторанов и размещали их именно в тех местах, где они обычно находились, — на стойках рядом с баром. Разница была лишь в том, что на этих открытках были запечатлены сцены из жизни общепита того времени. Там существовало такое жлобское поведение в духе «Я пришел, я — барин». Такой человек не гнушался ни матом, ни другим неподобающим поведением. Позже у нас была серия, имитирующая лифтовую рекламу и агитационные плакаты, построенная по тому же принципу.

ЕИ: Почему вы решили переехать в Москву? Как обстоит дело с современным искусством в Ростове? Почему вы пошли учиться в Школу Родченко?

ОУ: В Ростове сегодня дела с современным искусством обстоят почти никак, потому-то отсутствуют площадки, на которых оно может быть представлено. Только недавно открылась галерея «16TH LINE», которая единственная проводит в Ростове масштабные выставки современного искусства. «Жаба и Чорт» из-за этого была вынуждены проводить выставки в самых разных местах: рюмочных, заброшенных ДОТах, салонах дорогих тканей и т.п. Другие молодые художник сталкиваются с той же проблемой. Было очень странное Южно-российское биеннале, после которого планировалась, что площадка его проведения — бывшая табачная фабрика, станет центром современного искусства, но этого не произошло. Поэтому логичным шагом было сменить место жительства и продолжить образование. Это произошло довольно спонтанно — я, продав первый раз несколько работ, гостил у Кирилла Шаманова, и он обратил мое внимание на то, что в Школе Родченко ведет Сергей Братков. На Браткова произвели впечатление видео Залупина, собственно с ними, в том числе, я и поступал.

ЕИ: Сейчас в России снова расцветает арт-активизм, художники снова становятся оппозиционными. Вы можете причислить себя к протестной волне? Ходили на митинги?

ОУ: Сейчас невозможно остаться в стороне от протесных процессов. Мой мастер Сергей Братков говорит: «Сейчас время политики, лирики должны отлежаться в кустах». Да, мы с мастером ходим на демонстрации. Там можно увидеть тысячи воодушевленных людей с плакатами. Вероятно, они такие веселые, потому что им платят деньги, как говорят нам по телевидению. Помимо этого, там можно запечатлеть множество ярких сцен. Демонстрации и послужили источником вдохновения для выставки «Трубы горят».

Александр Залупин, Биеннале

Фотографии предоставлены Площадкой молодого искусства СТАРТ на Винзаводе
Материал подготовила Елена Ищенко

Добавить комментарий Отменить ответ

Connect with:

Комментарий

Ваше имя

• 12—18 февраля — Aroundart.org:

  20.02.2018 в 11:45

  […] DOUBT в галерее LLIL.space ростовского художника Олега Устинова, который описывает это пространство как […]

  Ответить