Связующее исторической памяти

411        0        FB 0      VK 0
05.11.12    ТЕКСТ: 

«Памятник исчезнувшей цивилизации» Ильи и Эмилии Кабаковых стал третьей выставкой в молодой московской галерее «Red October Gallery». Инсталляция, уже увиденная многими этим летом в рамках Первой украинской биеннале современного искусства в Киеве, предваряется двумя стенами с текстом, написанным по-кабаковски — донельзя понятным и простым языком. В нем он скрупулезно описывает инсталляцию, причем не только ее составные части и условия экспонирования, но даже «главное впечатление от обхода всей инсталляции зрителем». Последний рискует потеряться в предвкушении авторской «тотальности», но маячком для него становится слово «проект»: как текст его только описывает, так и наполнение бывшего Шоколадного цеха фабрики «Красный октябрь» не содержит и намека на реализацию проекта.

В вытянутом просторном помещении галереи ближе к центру стоят фальшь-опоры, по стенам с гармоничными промежутками висят парадные красные ленты. В центре располагаются деревянные витрины типичных советских музеев и выставочных залов с объектами и документами под стеклом. Объекты — деревянные объемные макеты помещений, документы — эскизы и чертежи проектируемого города. Состоит он из тридцати семи кабаковских инсталляций, воплощенных художником по отдельности, начиная с середины 1980-х. По периметру на стенах висят щиты, напоминающие советские доски не то почета, не то объявлений, с прозрачным стеклом. На них — подробное описание каждой инсталляции, состоящее из наброска, фотодокументации, текста, объемного макета и советских газетных фотохроник. Все предельно аскетично и по-советски единообразно.

По плану Кабаковых, инсталляция должна располагаться под землей в форме моноцентричного лабиринта. Он состоит из тридцати семи ячеек, сгруппированных условно в три слоя — три уровня в иерархии советского общества: государственный, уровни общественных учреждений и сфера приватной жизни. Так например, в государственной части оказался «Красный уголок» и как не странно «НОМА», в общественной — «Сумасшедший дом» и «Лечение картинами», в приватной — «Улетевший в картину» и «Улетевший в космос», и здесь же опять «НОМА». Снаружи инсталляция должна напоминать бункер, вокруг которого зацементирован ров. На крыше разбит сад, к которому перекинуты мосты. Так Илья Кабаков столкнул советское идеальное и реальное, запланировав воспроизвести в исполинском масштабе свое ощущение 1960-х годов, о котором писал в воспоминаниях, — «инфляцию того рая и свершившегося счастья, которые к тому времени уже были как бы объявлены».

Сам художник писал, что художественное произведение может быть оценено только через понимание его контекста, причем не исторического, а «аромата», как называет его Кабаков. Советская «аура», кем-то узнаваемая по собственному опыту, а кем-то — по книжкам и фильмам, составляет суть произведения отстраненного исследователя коммунальной кухни. Но чем дальше кухня, тем хуже чувствуется аромат, и остается сухой исторический остаток. Много писавший о московском концептуализме теоретик Борис Гройс отмечал, что судьба любого искусства, анализирующего феномены массовой культуры, заключается в том, чтобы перейти из роли критика в рольсвязующего (у Гройса — «фиксатора») исторической памяти. Факты истории неизбежно становятся объектами манипуляции политических акторов — не то за, не то против благополучия прошлого — во имя судьбы будущего.

Аура слабеет в отсутствии красочных инсталляций и неизбежно возникает приземленный вопрос, озвученный во время вернисажа несколькими молодыми художниками: зачем собирать воедино в выставочном пространстве все то, что есть в многотомных каталогах, уже неоднократно изученных? Неосуществленный проект памятника неосуществленному проекту цивилизации — лежащее на поверхности прочтение оказывается ключом к завершенности проектности как таковой. Кабаков буквально создал музей Кабакова-основателя московского концептуализма, который на протяжении нескольких десятков лет собирал артефакты нереализованного проекта авангарда, воплощая в себе как таковую незавершенность. Памятник не поставлен, проекта больше нет, история сделала свой круг и оказалась на почетных музейных и библиотечных полках в виде подробнейших планов, макетов и текстов.

Назвав свой отъезд из СССР «временной командировкой», он в интервью в 2008 году так и сказал: «Я просто еще не приехал из командировки». Теперь возвращаться уже некуда, вернее, есть куда, только это уже не замороженное время персонажей, улетающих в картину от беспомощности перед лицом свершившейся истории, а время разоблаченных анонимов из плоти и крови, из этой картины вылезших обратно в реальность. Ее уже невозможно отстраненно исследовать, а только погружаться по уши, осуществляя новые проекты.



Фотографии: Анастасия Блюр
Материал подготовила Ольга Данилкина

Добавить комментарий

Новости

+
+

Загрузить еще

 

You need to log in to vote

The blog owner requires users to be logged in to be able to vote for this post.

Alternatively, if you do not have an account yet you can create one here.