Русский француз

144        0       

Ходит легенда, что однажды Вильяма Бруя пригласила вдова Ротшильда, чтобы купить одну из его работ. Вильям, тогда еще совсем бедный и с беременной женой, пришел на встречу почти в отрепьях. Состоялся следующий разговор:
— Сколько стоит ваша работа?
— Мне все равно.
— Да нет же, как вы не понимаете, я миллионерша, вдова Ротшильда. Я могу заплатить миллион, а могу заплатить один франк.
— Это вы не понимаете, я работаю для вечности.
После этого, по Парижу пошли слухи о странном русском художнике с иностранной фамилией.
Иностранная фамилия художнику досталась от отца-белоруса и не раз выручала. Когда его отлавливали за неформальное поведение сотрудники разных служб (с том числе КГБ), то отпускали, как только слышали его фамилию: «Мол, иностранец. Пусть делает что хочет».
Режиссер и писатель Александр Стефанович рассказывает очень показательную историю. Когда ему было 13 лет, его арестовали в кафе за узкие джинсы. В отделении он повстречал такого же хулигана, который был задержан за сплетенный из веревок свитер. Сотрудники разрезали мальчику его свитер, а Стефановичу — штаны. А после выкинули на Невский проспект. Как выяснилось позже, мальчиком был Вильям.

В 16 лет Вильям начинает работать печатником в Экспериментальной мастерской Ленинградского Союза художников. Там он знакомится с учениками Малевича, Филонова, Матюшина. В 1965 он выставляется в Лавке Художников. Ленинградский период творчества заканчивается серией офортов и открывает выставку в ММСИ. Цикл сложен в авторскую книгу Ex Adverso, соавтором которой выступил философ и искусствовед Григорий Капелян. Это чисто визуальный продукт, навсегда разрывающий с чтением. Отрывки текста из работы напоминают стихи:
«текст, не предназначенный для чтения.
текст, предназначенный не для чтения.
не для чтения предназначенный текст.
текст, не подлежащий чтению.
текст, требующий нечтения.
текст.не для чтения.»

В 1970 Бруй уезжает в Израиль к деду, который был эмигрантом из СССР первой волны. Путь иудейской веры как-то не сочетался с намерениями творческой личности. Бруй переезжает в Париж, а потом и в Нью-Йорк. Москва сегодня Вильяму напоминает Нью-Йорк начала 70-х.
Серия масштабных холстов Unified Fields того времени принесли огромную известность Вильяму Брую. Картины из этой серии представляют собой огромные темные поля, и сквозь эту темноту кое-где пробивается белый цвет — вот метафизика самозарождения света. «Психика живописи» по выражению Казимира Малевича. Одна работа находится в коллекции Гуггенхайма, четыре работы — в Музее современного искусства МоМА.

Далее серия «Temple» («Храм»), над которой Вильям работал с начала восьмидесятых до начала 2000-х. В планах разрушенного иерусалимского храма Соломона художник увидел магические знаки. Здесь архитектура, археология и эзотерика.
Говоря о художнике, многие говорили о свете, о бесконечности и единстве. Позже художник будет делать совсем другое, например, фотографии абстрактных голых тел. Неудобное подглядывание с одной стороны, и невероятная раскрепощенность, с другой. Исследование телесности — еще одно направление в творчестве Бруя.
Самое главное, он продолжает работать и по-прежнему непредсказуем. В 2009 его показывал Русский Музей, сейчас ММСИ. Зураб Церетели предложил Брую построить Эйфелеву башню, или лучше стадион на Сочинскую Олимпиаду, подметив, что «работы Вильяма — автопортрет». Сам художник невероятно экстравагантен и очень активен. На открытии было отмечено, что у него тройной праздник. Открытие выставки, присуждение звания «академика» и женитьба «на молодой русской красавице». Вот бы все так в 65 лет.
Поговаривают, в прошлый приезд художник посетил все ночные клубы. Пока он будет это делать, вы посетите выставку на Петровке дом 25 до 27 февраля за 150 рублей.

фотографии взяты с сайта художника http://www.williambrui.fr/ и сайта Русского Музея http://www.museum.ru