Игорь Макаревич. СОН ЖИВОПИСИ ПОРОЖДАЕТ ЧУДОВИЩ. 1990. Инсталляция.

704        0       

Этот материал посвящен одному из произведений Игоря Макаревича – инсталляции «Сон живописи порождает чудовищ». Нередко, чтобы подчеркнуть значение работы, начинают со стандартной фразы: произведение занимает центральное место в экспозиции музея, и под «центральным» подразумевается «важное». В данном случае эту фразу следует понимать буквально. Инсталляция «Сон живописи…» расположена в реальном центре экспозиции Отдела новейших течений в Третьяковке на Крымском Валу, обозначая границу между двумя большими анфиладами. Более того, именно это произведение видит зритель в перспективе нескольких залов (подобно тому, как в экспозиции «старой» Третьяковки большую анфиладу завершает «Водоем» Борисова-Мусатова – художественный символ начала ХХ века ).

Один из первых разделов экспозиции назван «От картины — к объекту». Далее в залах (как, собственно, и в истории российского искусства, которую музей должен представлять) после многочисленных и разных объектов появляются инсталляции, подтверждая последовательное удаление от картины. Работу Игоря Макаревича в некотором смысле можно воспринимать как реплику в споре о судьбе Живописи в ХХ веке. Автор инсталляции выбирает менее радикальный вариант отсутствия (неактивности) Живописи – «Сон». А чудовищем, порождаемым этим сном, вполне можно считать Инсталляцию. Поскольку инсталляция в определенном смысле есть химера, подчас содержащая в своем «теле» крайне разнородные элементы, вплоть до самой живописи (например, картины в инсталляциях Ильи Кабакова).

Так и в произведении Макаревич, в целое объединены самые разные предметы – от изготовленной и найденной автором мебели до блестящих калош фабричного происхождения. Целостность этого странного мира обозначена ровным зеленым цветом.

Игорь Макаревич:

- Сон живописи… для меня это работа на рубеже, который отделяет довольно значительный период с конца 70-х годов от периода с начала 90-х. Предыдущие работы — до этого рубежа – можно охарактеризовать как работы пространства нонконформизма, пространства сопротивления и такого «истязательного начала». 

- «Футляр ощущений», «Изменения» в некотором роде — пыточная камера. Все это пронизано пафосом модернистического героизма. А вот работа «Сон живописи» пронизана ОТСУТСТВИЕМ пафоса. Название заимствовано у Гойи, из знаменитой серии «Сон разума порождает чудовищ», которую также можно охарактеризовать как символ Нового времени. Ведь Гойя – это яркий модернист XIX века. Он олицетворял искусство романтизма, экспрессии по отношению к классическому искусству. Название его графической серии можно определить вообще как название целой эпохи в искусстве. То же самое и здесь… В дискурсе московской концептуальной школы – это поворот к более ироническому прочтению творческого акта. Естественно использование уже готовых стереотипов в новом контексте.
… Если разбираться, то в инсталляции «Сон живописи» присутствуют многие влияния… Влияние сюрреализма. Поскольку вот это канапе – это магриттовский мотив.
Первооснова это ампирная мебель… От Мадам Рекамье к Магритту. И мягкая палитра – тоже отсылает к сюрреалистическим мотивам.

Слева: Ж-Л Давид. Портрет мадам Рекамье. 1800
В центре: Р.Магритт. Перспектива мадам Рекамье. 1951

И до известной степени некоторые детали инсталляции корреспондируются с творчеством вновь возникших групп и течений, в частности – Медицинской Герменевтики. Например, ироническое прочтение маленькой кроватки, где лежат убаюканные тюбики. Здесь есть схожесть…

По поводу таких заимствований-посвящений Макаревича Андрей Монастырский заметил:
«… Автор наблюдает, как «боги (модернисты) уходят в свою даль», окруженные ангелами (постмодернистами), разумеется чаще всего падшими.» (Монументальный Макаревич. В каталоге выставки «И.Макаревич/Е.Елагина. В пределах прекрасного. Объекты и инсталляции». ГТГ. Москва. 2005.)

Почему зеленый?

Зеленое – это как раз продолжение предыдущего периода в моем творчестве – «зеленого». Поскольку это было время Перестройки – в моих работах доминировал зеленый как альтернатива красному. И как цвет, олицетворяющий свободу, и как цвет денежных отношений. Потому что зеленый – это доллар. И зеленый как зеленая трава, то есть, действительно свобода. Потом я отказался от этого явного колористического преимущества каких-то цветов.
А калоши?
— Это грубое вторжение действительности ( советской ) в мир искусства. Как и бывает в истории искусства. Зеленый – это еще и защитный цвет. Я в первый раз, первый и последний увидел такие зеленые калоши.

Канапе — найденная вещь?

- Это сделано мною специально, собственноручно. Да-да-да.

Елена Елагина:
- И на канапе отдыхает палитра…

У вас (Игоря Макаревича и Елены Елагиной) особые отношения со шкафами. Они нередко появляются в ваших произведениях.

- Просто мы продолжаем традицию в русском искусстве, которая идет от Хармса. «Искусство – это шкаф» — таково выражение Хармса. Мы вполне подписываемся под этим.

С Игорем Макаревичем и Еленой Елагиной беседовали сотрудники Отдела новейших течений ГТГ.
Материал подготовила Наталья Сидорова.