Ночь в музее. Интервью с художниками.

137        0       

В субботу, 14 мая, в Третьяковке на Крымском Валу, как «ночь в музее» был представлен выставочный проект «Формы жизни». Огромное пространство на трех этажах было заселено самыми разными «жизнеформами» искусства. Важным завоеванием именно этой третьей «ночи» (Кураторы Кирилл Алексеев и Кирилл Светляков) является то, что некоторые экспоненты, наконец, вступили в «пространственные» отношения с Третьяковкой на Крымском, то есть перестали воспринимать ее только как нейтральную экспозиционную площадь. В огромных пролетах возникли зыбкие разноцветные сети (Александр Соколов), центральный этаж прорезал «геометрический лес» (Александр Подобед), между колоннами образовались прозрачные тяжи, напоминающие и паутину и какую-то инопланетную слизь одновременно (Елена Кулакова и Елена Мезенцева), в реальном пространстве поселились «архитектурные призраки» (Александр Лысов).

Тема проекта предопределила появление произведений, работающих с биологическими формами, вплоть до прямого их экспонирования…

С некоторыми из экспонентов удалось побеседовать.

Александр Лысов (Москва)

Александр, такой прямой вопрос – это ЧТО?
Это компьютерная графика, но необычная. Я пишу программу, которая рисует множество изображений – несколько тысяч. Я потом все отсматриваю и отбираю для печати несколько, две-три работы. Я сам написал программу с определенной задачей. Эффект неожиданности в том, что один и тот же алгоритм генерирует абсолютно разные изображения. Они могут получиться разные по композиции, структуре, цветовым интонациям. Какие-то лучше, какие-то хуже.

То есть, как у художника – удачи и неудачи.
Да, неудач, конечно, больше.

Получается, что Вы выступили в качестве…
Да, в качестве куратора. Выбирал лучшее из предложенного. Поскольку я сам пишу программу с нуля, у меня происходит постепенное эволюционное движение. От точки — к линии, от линии – к плоскости, и к пространству. Постепенно это развивается и становится сложнее, сложнее. Это все более интересным становится.

То есть, профессионализация программы-художника нилицо?
Да, учится рисовать…

У меня какие-то архитектурные ассоциации возникают.
Тут, если всматриваться, есть интересные пространственные игры. Из-за того, что программа в основном программа в основном работает с перпендикулярными плоскостями. Поэтому создается такой эффект.

И в результате работа не воспринимается абстракцией.
Вот этого я и хочу. Поймать момент, когда видно что-то фигуративное там, где ничего этого нет.

То есть, будучи по сути абстрактной, работа таковой не воспринимается, если говорить об эффекте? При беглом взгляде ее можно воспринять как проект архитектурный. Заумный…
Да, заумный, усложненный.

Читаются какие-то галереи…
Вот это самое интересное! Момент, когда каждый человек ТАМ видит совершенно разные структуры. Это работает из-за того, что наш мозг привык всегда видеть паттерны. В потоке фотонов, который падает на сетчатку – физика чистая, там ничего нет – мозг выделяет какие-то знакомые объекты, формы, структуры и так далее. И если иначе посмотреть, то эти же этажи и галереи можно в другом месте увидеть, и по-другому их собрать у себя в голове.

Как Вы относитесь к этому машинному творчеству. Не ловите ли себя на мысли, что этот дигитальный «художник» в чем-то симпатичней, чем реальный. Он не амбициозен, материально не заинтересован, у него нет потребности вписаться в художественную среду, сообщество…
Да, ловлю. Она, программа, творит незаинтересованно. Остальное – все уже работа куратора. При этом, технология позволяет воспроизведение произведения в любом размере, качество от этого не страдает. И мне, как куратору этого художника, интересны монументальные работы, которые действуют по-другому на человека на физическом уровне, когда он соизмеряет их со своим ростом.

То есть, когда это перестает работать как картинка, строго говоря, а становится частью пространства?
Да! Активно действующей частью пространства, которая взаимодействует с человеком. Программа – это такая надстройка над мозгом с одной стороны, с другой – мне интересно работать с телом зрителя. Поэтому важны размеры, чтобы исследовать взаимодействие зрителя с таким «зашумленным» изображением, которое все мерцает.

Странная ситуация… Вы этому дигитальному художнику и куратор и отец.
Я создаю этот код, саму эту сущность. А то, что делает программа, я до конца не могу предсказать. Я знаю только границы, в которых это «творчество» существует.

Евгений Камбалин (Воронеж)

Где Вы учились?
Сначала я закончил исторический факультет Педагогического института, пять лет работал учителем в школе. Потом поступил в Художественное училище.

То есть все-таки художник… Правильно ли я поняла, что это – «найденная вещь»?
Да, это передняя панель от немецкого пианино. И на ней в центре был барельеф – играющие пути. Эта панель лежала у меня дома года три, и я не знал, что с ней сделать – потом решился. Я замышлял сделать большую выставку «Небеса». Я в последние два года ездил на Север и смотрел северные небеса – росписи в храмах. И они так меня потрясли, что захотелось создать свой мир, опираясь при этом на русско-византийскую традицию, на культуру русского Севера.
Это первая такая работа. Такая, очень русская картина, в основе все связано с православием. Хотя начиналась она с барочного барельефа в центре, т.е. вполне западного. Я несколько лет работал в церкви, изучал, смотрел…. И золото нравится, потому что я там золочу что-то постоянно.

Но в христианском искусстве существует канон, и герои всегда вписаны в стратификацию, а у Вас вот этот персонаж с мечом – это кто?
Нет, это совершенно придуманный, чудной персонаж. Это такие детские вещи, наивные, возникающие свободно. Я здесь даже не старался что-то соблюдать. Обычно я картинки люблю очень продумывать, а здесь я шел за этим барочным рельефом, который был в центре. Такая вариация на тему, как в музыке – задается тема, а потом развивается.

Вот эти персонажи по сторонам, один с мечом, другой — с домиком в руках, вызывают, тем не менее, ассоциации с иконами…

Это в северной резной деревянной иконе есть Никола (Святой Никола Можайский – Н.С.) с мечом в одной руке, и храмом — в другой. А здесь это разведено. И эти мальчики с мечами… Я увидел старую фотографию в книге Норштейна, из его детства, там мальчики стоят все с палками-мечами, а девочки – с куклами. Она пять лет меня не отпускала, а здесь проявилась. Мальчики — всегда с маленькими мечами.

И эти растения по периметру в этой несколько психоделической эстетике, перенасыщенной такой, воспринимаются как экзотические, тропические…

Нет, это точная цитата из русской северной резной иконы.

Она тяжелая, эта доска?
Двадцать килограмм.

Ого! Когда во время монтажа, она лежала на полу, мне показалось, что это литье какое-то, притом на пластике. И столько было в этом веселого безумия, вообще всего очень много.
А всего много потому, что русский подход. Всего должно быть много, никакого минимализма! Например, русский орнамент растительный – он всегда так сложно и плотно закручен, нет никаких пространственных пропусков. В общем, звезды, солнце и луна, играющие путти, мальчики с мечами, растения… Это такой маленький уголок райского сада. Райское – Детское.

А технологически как эта работа состоялась?
По сторонам – пупсы, купленные в магазине, какие-то элементы вырезаны из жести, что-то из картона, гвозди… То есть, материал бросовый, под ногами валяющийся. А поверх – золото. Красота! У нас (воронежцев) вообще получился уголок веселый. Московские художники, здесь видно на выставке – несколько жесткие.

Т.е. вы еще можете себе позволить умиление?
Ну а где еще умиляться, как не в провинции!

Елена Кулакова, Елена Мезенцева (Москва).

Вопрос первый о вашем образовании…
Мы учимся в МГТУ имени Косыгина. У нас сейчас дипломный год.

Вы скульптуру выбрали в качестве центра вашей паутины намеренно?
Нет, это парковая скульптура, ее никто отсюда не может сдвинуть. Она стоит тут и как-то плавно вписалась. Когда мы задумали скотч лепить, мы не знали, где это конкретно будет. Мы знали только, что будет пространство ГТГ. Мы ориентировались уже по месту, куда чего прикручивать.

Вам не пришлось столкнуться с реакцией музейщиков на вашу экспансию?
Нет, испытали только агрессию пожарников, но мы были готовы и доказали, что это непожароопасно.

Но я, тем не менее, слышала высказывания музейных сотрудников о том, что вы обошлись со скульптурой не слишком корректно …
Нет, с самого начала мы привязались к постаменту, а потом поступили фривольно и прикрепили кусок к ее голове. Нас одернули, конечно.

Скажите несколько слов о концепции.
Название у нас «Форма жизни». Каждый видит здесь что-то свое – кто-то паутину, кто-то фрактал. Мы умышленно не конкретизировали, какая это форма жизни. У нас даже аннотации нет.

Алена Середова (Воронеж)

Алена, где Вы учились?
Я только в художественной школе училась. И даже не закончила… Образование у меня филологическое, преподаватель английского языка. Я просто работала одно время в художественном магазине, там было очень много разных красок, различных материалов. Я все пробовала, со всем экспериментировала. Мне попались краски, которые поразили своей яркостью, насыщенностью. Они были прозрачными. Поэтому потребовалась такая прозрачная плоскость, чтобы можно было смотреть на просвет. Я стала рисовать на слайдах и показывать их на проекторе. Я просто заряжала их в кассеты и устраивала просмотры. Они могут проецироваться на экран любого размера, на большую стену. И тогда они выглядят гораздо более живыми. Они оживают.

Ваш куратор – Дмитрий Большаков – говорит, что у Вас работы очень разной стилистики. От абстрактных до вполне реалистичных композиций. Это так?
Я думаю, что все-таки во всех слайдах какой-то мой стиль. Потом, я это делаю уже очень продолжительное время, поэтому, конечно, работы разные, в зависимости от моего настроения и желания.

Их, ведь, много у Вас?
Более двухсот. Я вообще очень люблю кропотливую работу.

Вспомнилось, что однажды Дмитрий Александрович Пригов сказал, что в процессе многочасового рисования можно впадать в почти наркотические состояния.
Всегда в голове крутятся какие-то мысли. От них избавиться невозможно. Заниматься восточными практиками не каждый будет. Для меня это такой способ прекратить этот умственный поток.

В ваших слайдах вполне законченные миры…
Главное, чтобы они были добрыми, чтобы человека, зрителя ничего не угнетало.

Думаю, Вы любите Матисса…
Да. Матисса люблю.

Материал подготовила Наталья Сидорова.