Франсуа Морелле

444

Меня всегда смущало искусствоведческое клише: Париж был меккой довоенного искусства, но после войны он уступил это звание Нью-Йорку. Безусловно, это исторический факт, с которым сложно поспорить, но подобные формулировки значительно сужают понимание истории искусства и вместе с тем упрощают ее написание. Что касается первой половины двадцатого века, то все достаточно ясно и общепризнано: кроме Парижа был еще и Мюних, и Дрезеден, и Москва и даже Тифлис, если хотите. Но все обстоит гораздо сложнее с современным искусством. Проекты вроде «Ист Арт Мэп», словенской группы «Ирвин», собирающее информацию о художественных практиках восточной Европы, ставят под сомнение устоявшиеся концепции «историй» искусства, которые эти практики в отдельную главу о тоталитарных государствах. Конечно, глупо умалять роль Америки в современной культуре, и еще более глупо утверждать, что она сделала меньше, чем, например, та же Франция. Но смущает этот парадокс, что в послевоенной Франции как будто кроме ар информель (который всегда остается в тени по сравнению с Нью-Йоркской школой) и нового реализма ничего не происходило. Создается даже впечатление, что об этих двух явлениях помнят лишь потому, что они оба сложились в течения и имели своих теоретиков в лице Мишеля Тами и Пьера Рестани. Мое сомнение всегда подпитывается «открытиями» французских художников, которые порой даже оказываются откровениями. Таким откровением, например, для меня стало творчество французского художника Мишеля Журниака, о котором в рамках симпозиума о концептуализме искусствовед Сара Уилсон прочитала блистательную лекцию, сравнив его с американцем Робертом Морисом. Еще одним откровением, для меня стали работы художника Франсуа Морелле, чья выставка сейчас проходит в Помпиду. Хотя существование французского оп-арта и кинетического искусства ни для кого не новость, а имя Виктора Вазарели широкому кругу зрителей, все равно остается ощущение, что информация о художниках этого круга где-то скрыта. Может, в архивах ЦРУ? В интернете почти нет репродукций, а книги чаще всего не переведены на английский.

Выставка Франсуа Морелле не совсем простая ретроспектива. Вместо того, чтобы выставлять живопись и объекты так или иначе известные французской публике, художник решил выставить работы, совершенно неизвестные, многие из которых даже не упомянуты в каталогах его выставок. Специально для этого он воссоздал в Помпиду эфемерные инсталляции, которые были задуманы как «сайт-специфик», то есть рассчитанные на определённое место и были уничтожены после по завершении выставок. В Помпиду представлены, как и инсталляции с выставок «Группы исследований визуального искусства», членом которой он являлся, так и его относительно новые работы. Поэтому выставка и называется «Reinstallations». Интересно, что искусству Морелле, которое обычно причисляется к кинетическому движению и оп-арту, не свойственно наивное футуристическое восхищение скоростью, что можно было встретить у многих художников эпохи космической гонки. Он равнодушен и скептичен, и вполне укладывается в постмодернистский канон. Но ему также не свойственно апокалиптическое видение техники Жана Тангли. Подобно Джисусу Рафаэлю Сото, чаще всего сам зритель должен приводить работу в действие и сам зритель должен создать для себя оптическую иллюзию. Около некоторых инсталляций есть специальные джойстики, которыми можно управлять движением воды, воздуха, света.

Это отдаляет его от оп-артистов вроде того же Вазарели, для которых произведение искусства находилось внутри себя, то есть было автономным по отношению к зрителю. Но вместе с тем само анти-элитарное отношение к искусству роднит его как раз-таки с Вазарели. Последний, как известно, считал, что его картины должны существовать не только как музейные объекты, но в первую очередь в качестве дешевых постеров, которые каждый может себе позволить. Франуса Морелле пошел дальше: в названии многих его работ присутствует только принцип, по которому его работа сделана (чем-то похоже на Сол Левитта), благодаря чему каждый зритель в праве сделать свои собственные «франуса морелле». Его работы также полны концептуалистской рефлексии на тему истории живописи. В двух работах, представленных в Помпиду, он разместил на стене пустые холсты, в произвольном порядке, на первый взгляд. Что-то вроде известной работы Арпа с кусочками белой бумаги. На самом же деле эта инсталляция в точности повторяет композицию «Авиньонских девиц» Пикассо. Еще одна работа – дадаисткая шутка по поводу Джоконды, которая, будучи распечатанной на шторе, начинает развиваться, когда зритель включает вентилятор. Подобно тому, как Дюшан и Пикабиа пририсовывали ей усики в духе дадаистких коллажей, он заставляет ее изображение искажаться в духе оп-арта шестидесятых. И еще одна интересная работа, черный квадрат на белом, сделанный в нарочито небрежной манере. Это всего лишь бумажка, прикреплённая к стене, но сам черный квадрат оказывается не иллюзией пространства, а отверстием в стене.
Многие работы художника не менее интересны, чем схожие работы Дэна Флавина и должны восприниматься не только как объекты оп-арта, но и феноменологически в духе минимализма. Его убеждение важности принципа работы над самой работой роднит его с Солем Левиттом. Его остроумные искусствоведческие работы выдерживают сравнения с Джоном Балдессари. Не смотря на то, что теории Гринберга и Фрида, которые отрицали европейское иллюзионистское и театральное искусство, в то время уже подверглись нападкам в самой же Америке, Франсуа Морелле не обрел успеха в Штатах. Но вот интересно как его характеризуют в одной он-лайн энциклопедии: «его можно сравнить с американскими художниками «Hard Edge», минималистами и концептуалистами, которых, впрочем, он значительно превзошел». Возможно, одной из причин непопулярности художника стала его непоследовательность или отсутствие целостности. О необходимости наличия того, что в современном искусстве считается ‘стилем’ иронически отозвался в своих мемуарах Виктор Пивоваров. Узнавав о западных веяниях через журналы, он писал, что каждый художник должен чем-то отличаться от другого: должен писать, например, только полосочки, в то время как другой – только кружочки. Так вот Морелле использовал не только полосочки, но еще и лампочки, и палочки, и кнопочки и много чего еще, и, возможно, по этой причине в свои 85 остается недооценённым художником.
Ссылка на видео с выставки

Материал подготовил Андрей Шенталь