Выставка Ольги Кройтор

213        0       

«Я лишь знаю, что был честен…»

ММСИ на Гоголевском бульваре представляет выставку «Чтоничто» Ольги Кройтор, недавней выпускницы Института проблем современного искусства. На первом этаже музея в небольших залах разделенного белого пространства представлены все работы, сделанные Ольгой за последние два года. И надо признаться, для молодой художницы улов значительный: здесь и графика, и коллажи, и живопись, и инсталляция, и даже перформанс в собственном исполнении. Ольга в отличие от многих относится к радикальным и решительным, причем радикальным не в жестах и словах, а именно в искусстве. Далеко не каждому из только народившегося поколения молодых авторов удается на своей персональной выставке сочетать, казалось бы, не сочетаемое. Надо определиться, сказал бы строгий критик или бывший педагог, в каком жанре вы будете работать. А зачем, если в любом из представленных произведений чувствуется непреодолимый темперамент и кураж молодости.

Лейтмотив творчества – тема города, прогрессирующий урбанизм, который с одной стороны поглощает повседневность, а с другой острее выявляет маленькие человеческие проблемы, терзающие каждого жителя мегаполиса, в том числе и саму художницу. На полу почти в каждом зале по углам разложены свежие шины, которые своим оглушающим запахом возвращают зрителя в городскую среду. Ольга работает на контрастах, как визуальных, так и смысловых. Работает с образами своего детства, взятыми из сентиментальных старых фильмов, которые западают в детскую память и никаким уже учебником истории больше не могут быть вытеснены. Она использует свой личный опыт, завязанный на советских реалиях, в которых толком и не жила. Наша художница берет символы того времени и как ребенок, который примеряет мамины украшения, чтобы понять, а что же это такое – быть взрослым, примеряет прошлое для анализа дня сегодняшнего и идентификации себя в нем.

Кройтор не боится экспериментов с техникой и формой, не боится предлагать зрителю явные отсылки к авангарду и концептуализму. Почерк ее давно узнаваем: четкие композиции – предельный выверенный геометризм линий с одной стороны, яркие локальные цветовые решения с другой. И такая игра на контрасте не может не вызвать резонанс у зрителя, заставить его остановиться, попытаться разглядеть все мелкие детали, а потом вдруг увидеть работу глобально – неожиданно для самого себя. В одном из залов живут «архитектурные монстры» выстроенные либо из цветных наклеек с Микки-Маусом, либо из вырезок старых газет, застывших в глухом черном или на фоне иссиня-тревожного неба с оголенными нервами проводов. Несмотря на всю кажущуюся понятность и считываемость на первый беглый взгляд ее таких вроде бы простых в своей геометрике и некоторой схематичности работ, они имеют свой характер и обладают внутренней силой. И если снять верхний слой, можно слегка приоткрыть завесу картину мира художницы.

В серии коллажей появляются нотки абсурда: целая эпоха с лозунгами из другой, недоступной уже нашему поколению, реальности проявляется ошеломляющим несоответствием сегодняшней действительности. Небольшие вырезки из доперестроечных газет как бы нанизаны на жесткие линии-лучи в духе Родченко. На черно-белых газетных зернистых фотографиях – смеющиеся дети бегущие в счастливое будущее, люди с замазанными «кем-то» шариковой ручкой ртами. Так на исламских миниатюрах тонкой линией зачеркивали головы людей, будто их и нет. Да, молодая художница не боится зачеркивать, перемешивать и даже переделывать на ходу. Смело уверенной рукой Ольга за час до открытия выводит кистью черной краской последнее слово на своей картине, где безликая девушка направляет пистолет в невидимую цель. Движение воображаемой пули выходит за пределы картины на черный фон, продолжая свой путь в виде алой линии. И если бы иной сюжет, можно было подумать, что работа сделана концептуалистом Ильей Кабаковым от имени одной из трех ипостасей «гения советского художника» из «Альтернативной истории искусств». Тот же художественный прием: размытые безликие фигуры в пейзаже постепенно серо-болотными пятнами проступают как на фотографии, до конца так и не проявляясь, а само изображение вписано в авангардное обрамление. Но тут происходит осечка: главная героиня девушка с пистолетом в руках, пришедшая совсем из другой культуры. Возможно, она и есть прообраз самой художницы, которую уже нельзя остановить и выставка все равно будет, ведь слово, которое было написано в последние минуты перед открытием – это слово «Есть».

Была, есть и будет. Город, утопия, память. Мифы и призраки прошлого легко переплетаются с сегодняшними реалиями. Инсталляция сгоревшей комнаты наполнена сохранившимися
артефактами – это несколько выцветших символов бюрократии 1970-х. Талоны на казенное белье, чек из буфета, этикетка фабрики. И чем же эта супер-конструкция с противным мерцающим тусклым светом не является логическим продолжением тотальной инсталляции «Человек, улетевший в космос». Разница только в том, что сюда можно заглянуть – у нее теперь точно нет хозяина. Там человек освободился и все осталось нетронутым, а здесь по прошествии более двадцати лет случился пожар, что часто бывает с пустыми домами. Теперь пространство памяти стало совсем крошечным, и сколько бы мы ни разглядывали выцветшие бумажки – они уже прошлое, просто бумажки и не более того. Примерно так же безжалостно, как с ними Ольга поступает на этот раз и с собой. Она отдается вся зрителю без остатка, замуровывая себя на час под стекло в углублении на полу. Что это: дань известной русской перформансистке Елене Ковылиной, всегда готовой пойти на любую физическую жертву ради искусства, или это попытка переосмыслить мужской опыт «смерти автора» – отсылка к перформансу Андрея Кузькина в Берлине, где он почти сутки пролежал под стеклянным колпаком, привлекая внимание ужасными надписями всех видов человеческих заболеваний на своем теле. А может быть, это просто желание молодой художницы перенять и этот – телесный – опыт наряду с авангардными и концептуальными практиками. А когда, если не сейчас? Пусть это останется загадкой. Скорее, Оля под стеклом, прикрывающая наготу длинными волосами, была похожа на прекрасную Офелию кисти прерафаэлитов. А сама выставка получилась продуманная и цельная, несмотря на разнообразие работ. Как гласит одна надпись из газетной вырезки на ее коллаже: «Я лишь знаю, что был честен…». Так оно и было. Не «чтоничто», а «нечто».