К нам едет ревизор… Куратор Documenta13

242        1       

Незаметно пролетели 5 лет, и вот уже пора бронировать жилье в Касселе, чтобы увидеть Документу 13.

После огромного конкурса среди кураторов, комиссия из самых важных персонажей современного арт-мира (в ней были, кстати, Виктор Мизиано и Иосиф Бакштейн) выбрала Каролин Христов-Бакарджиеву, итальянку болгарского происхождения.

Каролин — куратор в Риме, Турине и Нью-Йорке. С отличием закончила факультет филологии и философии в Университете Пизы в 1981, по специальности история искусства. Дипломная работа была о связях поэзии и живописи.

Она организовывала выставки как независимый куратор, была старшим куратором P.S.1 Contemporary Art Center (филиал Moma). В 2001 году она была членом жюри 49-й Венецианской биеннале, в 2002 году назначена Главным хранителем и куратором Музея современного искусства в Италии — Кастелло ди Риволи. Первым ее проектом там стал Matrix 2 (Франсис Алюс) — система автоотчетчика для музея. Там же она сделала групповой проект I Moderni, который попытался рассмотреть модернистские перспективы в работах молодых видео-художников и саунд-артистов.

Заинтересованная в связях между историческим авангардом и современным искусством, она много писала о «Бедном искусстве» – Artе Povera. Книга была опубликована в 1999 году. Издавала монографии по работам южноафриканского художника Уильяма Кентриджа, о канадской художнице Джанет Кардифф.
Каролин делала персональные выставки таким художникам как Georges Adeagbo, Santiago Sierra, Michael Rakowitz, Nedko Solokov.

С кем Каролин только не работала, и вот она приехала в Москву, чтобы познакомиться с молодыми русскими художниками и не только. Встречу организовал Фонд Виктория в мастерской Кабакова.
В течении 2 дней и 20 минут для каждого выбранного заранее собеседника, возможно, у нее сложилось довольно поверхностное представление, что здесь происходит. Но такому профессионалу не привыкать работать в режиме «прием у врача». Тем более в России она бывает довольно часто.

Участники этой сессии не зря сравнивали встречу с экзаменом. В меру своей уверенности, расслабленности, подготовки и знания английского языка каждый пытался донести хоть какую-то информацию о своих работах. Это было проблематично, так как Каролин — очень специфический собеседник. Неожиданные вопросы совершенно из другой области, просьбы прокомментировать тему религии, философии искусства и политики. Для нее очевидно, что художник не должен быть роботом. Именно поэтому она делала такие проверки! Художник должен быть стойким и немного сумасшедшим. Алисе Иоффе Каролин стала рассказывать, как она стала куратором — монолог оказался столь долгим, что Алиса не успела показать свои работы; Давид Тер-Оганян, например, обсуждал возможности заработка для художника в России.
Также Каролин пригласила для общения ученых — микробиолог, физик-ядерщик, а еще мага! И каждого Каролин снимала на свою камеру.
Будем надеяться, что ресерч, который она проводила со своим помощником Раймондосом Малаускасом, прошел результативно и предстоящая Документа будет хороша. Утверждаю это независимо от решений кураторов именно по встрече с русскими художниками.

По поводу самой Выставки можно сказать, что она представит эко-феминистское, не логоцентричное видение. Художники, потенциальные участники, должны будут размышлять о вопросах и вещах, которые связаны с какой-либо идеей, но не подчинены ей. Это та область, где политика неотделима от чувственной, энергетической сферы, где пересекаются текущие исследования в науке и в искусстве, и другие знания, как древние, так и современные.

Foto > Ben Symons, Courtesy Biennale of Sydney

Напоследок, приведу небольшие отрывки из интервью газете «Ди Цайт»:

Каролин Кристов–Бакарджиев:

«… Прежде всего я хочу представить себе цель Документы. Для Арнольда Бодэ, первого директора Документы, целью ее являлось воспитание зрителей, но поскольку я лично ненавижу слово воспитание, мне хотелось бы поговорить об освобождении каждой отдельной личности искусством. Тот кто прочел Кафку, сможет жить свободнее. И даже если он продолжает работать в своей «офисной тюрьме», то своим освобожденным сознанием многое уже видит по–другому…

Возможность почувствовать, предоставленная зрителю, – это естественная цель следующей Документы. Я бы хотела пожелать себе, чтобы зрители покинули выставку изменившимися…

Выставка в силах это совершить: она «перевернет» их в положительном смысле, сделает их более чувствительными и ранимыми. И, в конечном итоге, возможно принесет им более глубокий контакт с собой…

Искусство меня порой трогает так, будто я влюбилась и многое, что было само собой разумеющимся, меняется. Собственная жизнь становится относительной и ты прикасаешься к подробностям жизни и привычкам других…

Мне бы хотелось избежать показа всякой пропаганды и нравоучнений. Тем не менее Документа будет настолько «неполитичной», насколько «неполитичны» Курбэ, Мане или вообще все импрессионисты. Их картины связаны с политикой формы или точнее сказать с формальным решением. В них действительность исчезающе подвижна – показано растворение момента статического взгляда на мир. А это, естественно, представляет собой общественно–политический жест… »