Художник или дизайнер из подсознания

235        2       

Художник Игорь Битман, выпускник Института проблем современного искусства 2007 года, участник многочисленных проектов, рассказывает о своем новом загадочном проекте «GESTALT Surfacing». Вы можете зайти на сайт и, вполне вероятно, не сразу разберетесь, в чем собственно дело.

Один из вариантов краткого описания проекта может выглядеть так, в виде следующего уравнения:

«GESTALT Surfacing: (когда > объект искусства |есть| субъект рынка ) => (объект искусства |не может быть| объектом рынка) => микроколлапс капитализма — адаптация невозможна». 

Но даже такого определения недостаточно для понимания концепции художника, который балансирует между дизайнером и художником, поэтому Aroundart задал несколько ключевых вопросов Битману.

Алина Гуткина: Кто потенциальный заказчик? Какие отношения ты можешь выстроить со зрителем? В виде коллаборации?

Игорь Битман: Видимо, это сложноустроенный человек, в основном активного поколения (20–40 лет) из среднего класса и выше, плюс организации, располагающие общественными пространствами для таких людей. В моей ситуации необходимо обозначить, какого рода отношение выстраивается со зрителем; поскольку есть условный заказчик, наблюдающий продукцию на своей стене, а есть зритель в классическом смысле – свидетель произведения как такового, откликающийся на проект, а не на его производные. Если в отношениях между мной и заказчиком (разумеется, он может быть и зрителем) все в меру обычно, продал-купил, – хотя, наверное мне было бы интересно знать, что испытывают люди в своих интерьерах, – то со зрителем предполагается перекрестный разговор, который в силу неограниченной длительности проекта, может непредсказуемым образом повлиять на его содержание и форму – это не входит в программу, но такой сценарий не исключается, как, впрочем, и любой другой.

АГ: Тогда на какой сценарий ты рассчитываешь?

ИБ: У моего проекта скорее ризоматическая природа, поэтому развитие по сценарию ему не вполне соответствует. Можно предположить возможные будущие состояния через некоторые структурные моменты, сверяясь с картой ключевых вероятностей. Предполагается бесконечное производство текста, его содержание мне сейчас неизвестно, как и обстоятельства, при которых он будет написан. Я знаю только, что не изменится полуризоморфный режим организации, от визуального представления до схем развития. Небольшие, несвязанные между собой пары абзацев (на двух языках, зеркально по вертикальной оси) периодически могут появляться в случайном порядке, старые – исчезать, редактироваться и мигрировать по своей половине страницы. Этот текст конституция проекта, если его содержание окажется в какой-то момент несовместимым с какой-либо формой проявления проекта, то эта форма изменится, как тень, подстроится под новый смысл. Теоретически концепция может поступательно или фазово усложнятся. Стратегии продвижения проекта в искусстве и в коммерции переплетены как спираль ДНК (с перемычками в социальной сфере), и во что все это выльется, у меня нет ни малейшего представления.

АГ: Понятно, что «художник» это образ, модель, такая же как коммерсант. Ты не идентифицируешь себя ни с тем, ни с другим, но считываешь законы существования того и другого. Кто ты в этом? Где ты в этом?

ИБ: Не совсем так, я как раз идентифицируюсь и с тем и с другим, а законам существования подсовываю кукушонка. Мое неопределенное положение апеллирует к наблюдателю – заняв одновременно два стула, я лишаю его возможности определить мне место, то есть опознать меня как фигуру, действующую от лица (на фоне) бизнеса или искусства. А то, что не опознается как фигура, остается фоном. Я пытаюсь показать зрителю сущность неопределенного так, чтобы он не спешил фокусироваться, определять, что же именно ему показывают, при этом проговаривая это обстоятельство. 90% производителей чего-либо стремятся представить свой продукт (слово, картину, шариковый подшипник) для наблюдателя в виде фигуры, так чтобы его подшипник проник в яйцеклетку внимания и вылупился оттуда ожидаемым ответным интересом. Остальные только притворяются, что производят, а, на самом деле, избавляются от лишнего. Конечно, мне по пути с большинством, ведь я хочу донести нечто… неопределенное, поэтому мой стакан пуст – зато он плавает.
Я всегда там, где меня нет. Мой ответ: “нет, нет, это не то, что вы думаете”. 

АГ: Расскажи как пришло в голову название проекта, о чем оно?

ИБ: Гештальт калейдоскопически емкое понятие, удивительно точно представляющее проект. У меня даже не было других вариантов, хотя, как долго он приходил мне в голову, не помню. «Gestalt» по-немецки – целостная структура, форма. Целое, не сводимое к сумме своих частей, а напротив определяющее их. Основатели гештальтпсихологии подразумевали под этим понятием условно неделимый акт восприятия, состоящий из переживания некоторого события и его анализа. Свою задачу они видели в восстановлении целостности гештальтов пациентов, отложивших анализ произошедших с ними событий в чулан, но это к делу не относится. С тех пор понятие гештальт распространилось за пределы психотерапевтического узуса и более-менее принято в повседневном употреблении (русскоязычном, по крайней мере) в значении чего-то травмирующего душу, что требуется “завершить”, чтобы обрести покой, и также как результат такого завершения. Тем не менее, эта вульгаризация термина не скрывает его более конкретное изначальное значение условной процессуальной единицы восприятия, но, напротив, вскрывает его онтологическую структуру – полученная, но неосознанная информация является травматическим резервуаром, а не стерильными издержками кратковременной памяти; с другой стороны, травма это только чрезмерное чувственное переживание, то есть неосознанная информация просто источник ощущений. В нашем сознании из этой материи конструируется среда или атмосфера, в которой находится наблюдатель, проще говоря – фон. Отсюда можно понять, что каждый условно отдельно взятый гештальт в этом более точном смысле никогда не может быть завершенным у тех, кто живет во времени, он остается открытым, состоящим из осознаваемого и неосознаваемого. И тогда стоит усугубиться и опознать субгештальт фигуры, то есть тот объем информации, что был проанализирован в рамках общего гештальта – здесь действительно имеет место завершение. Этот материал, состоящий из уже осмысленных единиц информации, вновь возвращается в фон в виде упорядоченных структур, постепенно разлагается в нем, испуская остаточное излучение в памяти. Эти два вида гештальта – всегда открытый отец и всегда закрывающийся сын – непосредственно отражены в структуре проекта: неясная организация в облаке расплывчатых смыслов без констант во времени и пространстве производит вещественный дистиллят абстрактных понятий с утилитарным назначением.
Surfacing здесь тоже не случайно – с одной стороны, поверхность и облицовка поверхности, фактуризация, с другой – всплытие на поверхность, подъем с глубины, то есть выявление скрытого, развертка.
В общем, название можно расшифровать как «развертка постсознания”.

АГ: Само запутывание моделей «бизнес» и «искусство» – это опыт или вынужденная необходимость? Как ты пришел к этому?

ИБ: Действительно, эта пара не так далеко от личных предпочтений, как мне хотелось бы. Коммерческая основа позволяет наиболее точно реализовать концепцию опредмечивания никогда не останавливающегося процесса завершения гештальта. И разумеется, функциональное применение, которое бы не случилось в стенах институций. Это качественный поворот в уровне репрезентации. Образ заземляется и выползает в реальный мир, становится его участником, по-настоящему, вне кадра. Нюанс в том, что деньги – кислород социальной системы, без их участия вещи имеют очень низкий коэффициент мобильности (не говоря уже о возможности существования проекта). Поэтому если бы я просто поставил плоттер в галерее и включил его даже на несколько месяцев, это было бы ничем, кроме очередного бестелесного симулякра. И вот тут возник еще один интересный спецэффект, не планировавшийся заранее, но хорошо вписавшийся в общую концепцию: проект технически не может стать объектом, то есть фигурой для арт-рынка, его не за что ухватить. Из какой материи бы ни состояло произведение художника, теоретически найдется коллекционер и посредник, способные эту материю конвертировать. Как это может выглядеть в моем случае? – фирмы продаются как горячие пирожки, на первый взгляд нет проблемы приобрести работающую фирму как материальную ценность (без распределения прибыли). Но насколько я знаю, законная торговля людьми сегодня не практикуется, а без меня «GESTALT Surfacing» перестает существовать. Если же рассматривать проект как перформанс (который можно пригласить куда-то, продать на него билеты, показать видео и т.п.), то и тут провал, так как действо не имеет исключенного из жизни своего времени, которое бы являлось предметом монетизации, а так же окказиональности определенного места для фиксирования процесса. Это выглядит как расчет, а не позиция. Любой может заявить о своей непричастности, но я не смогу передумать. При этом формально проект остается артефактом в единственном числе.

АГ: Функциональное использование – это важное условие в твоем случае ? Будет ли проект реализован уже при одном факте заказа?

ИБ: Проект уже реализован, даже если никто ничего не закажет. Все остальное импровизация. Функциональное использование – это заявленная характеристика продукции – “Обои. Для оклейки стен”. Будет ли ими кто-то лупить мух, меня конечно не сильно интересует. Важно, что именно такое функциональное использование заявлено.

АГ: Если проект уже реализован без факта функционального использования, зачем оно тогда вообще нужно?

ИБ: Нет, оно нужно, именно как предназначение, это важно. Самолет для того, чтобы на нем летать, если вы на нем плаваете – дело ваше, но это по-прежнему самолет. То есть важно, что я предлагаю декоративные поверхности, так как их функция быть фоном, второстепенным задним планом, концентрировать атмосферу среды обитания. Среда обитания это область полностью осознанного мира, каждый ее условный участок отрефлексирован вдоль и поперек. Поверхность, которой я предлагаю оградится, имитирует оптический образ всего того, что было, но уже не находится в области внимания. Распад форм, дробление цвета, диффузия далекого и близкого, утрата сингулярности в бесконечном отражении. Никакой самодеятельности – строго по сюжету. Фон в виде фона. Эти обои – эталоны того измерения, о котором мы никогда не оказываемся думающими, потому что это измерение конституируется НЕвниманием. Это материя сдвинутая извне. Топологическое овеществление этой материи в виде бесконечно разворачивающегося рулона, не имеющего изначальной экземплярности, а лишь фрагменты, кадры отмерянные наблюдателем для себя – сток сознания.

АГ: На сайте довольно сложно разобраться простому покупателю. Что может подтолкнуть к подробному изучению «товара»?

ИБ: На сайте есть кнопка “избежать чтения” для перехода непосредственно к каталогу продукции, и менее жесткая форма – “по существу”, где всякие технические песни. Я никого не принуждаю знать, о чем это все.

АГ: Откуда взялся симптом Роршаха?

ИБ: Роршаха я придумал на ходу, это случайность. По крайней мере, интернет не знает словосочетания “симптом Роршаха”.

АГ: Важен ли тебе финансовый аспект? Если кто-то интересующийся попросит сделать бесплатно – ты сделаешь? Естественно, он будет готов заплатить за материалы.

ИБ: Конечно, родственники, друзья, это чисто житейский вопрос. Дяде для пиара – нет, не буду.

Материал подготовила Алина Гуткина