Расширения и сокращения

157

Важные культурные явления в Великобритании за последний год по версии Андрея Шенталя.

Эстетика сокращений

Безусловно, самым важным событием в культурной жизни Великобритании стали консервативные изменения внутренней политики страны, начавшиеся еще в 2010 году. Восторженный Джереми Хант провозгласил «золотой век филантропии», урезав бюджет организациям, связанных со сферой культуры. Зловещее выражение «сокращение бюджета» стало являться в страшных снах всем бюджетным работникам гуманитарных наук, а лондонские интеллектуалы даже окрестили этот мрачный период «эстетикой сокращений» (recessional aesthetics), обыгрывая известный термин Николя Буррио.

Как заявляют некоторые эксперты, драматичность этих изменений не стоит преувеличивать. Система искусства к этому моменту обрела уже такую силу и автономию, что больше не нуждается в государственной поддержке. Более того, правительство попыталось произвести этот переход постепенно и максимально безболезненно, а также создало образовательную организацию «Arts Catalyst», которая должна обучить «нахлебников» государства самостоятельно искать себе источники финансирования.

Однако британская система оказалась под угрозой американизации: переход на частное спонсирование, грозит тем, что облик искусства будет определяться крупными корпорациями. Несложно догадаться, что их владельцы, подписывая контракты с галереями, могут преследовать далеко не бескорыстные цели, да и часто они не имеют художественного вкуса и не разбираются в искусстве. Между прочим, в Штатах в этом году произошло несколько громких случаев цензуры, а скандал в музее Smithsonian был непосредственно связан с личными предпочтениями его покровителей. Но есть и другая причина для опасений. Деятель театра Николас Кент обобщил ее следующим образом: «Это – план финансирования, который богатые организации делает богаче, а бедные – беднее». Показательно, что заработок в аукционном доме «Сотбис», как сообщает июньский номер «Арт мансли», увеличился аж на 128%. В то же время, маленьким новым галереям (особенно в провинции), которые не нашли спонсора и пока еще не могут иметь доход с кафе или книжных магазинов, приходится особенно тяжело. В результате они вынуждены либо становится коммерческими, либо закрываться.

Подобные изменения вызвали серьезную реакцию со стороны общественности, начиная от упреков в прессе и заканчивая реальными демонстрациями. Один из передовых британских художественных журналов «Арт мансли» целый год трубит о новых и новых сокращениях (колонка «Записки об искусстве»), не отстает от него и лево-центристская газета «Гардиан». Что касается демонстраций, то они были связаны в первую очередь с реформами образования. Правительство Британии даже ввело специальную аббревиатуру STEM, отделившую «нужные» предметы «правого полушария» (наука, технология, инженерия и математика) от «ненужных». Последние, к которым относятся в том числе и художественные дисциплины, были вычеркнуты из образовательной программы, так как они не помогают развивать экономику страны. Еще плачевнее оказалось положение ВУЗов, где была повышена стоимость обучения. Эти изменения вылились в серии нешуточных демонстраций, заставивших вспомнить эпоху Тэтчер, а то и 1968 год. Студентов поддержали многочисленные деятели культуры. Например, братья Чепмены создали проект: «не можешь оплатить свое обучение, мы оплатим твои штрафы» («can’t pay your fee? we will pay your fines!»)

Эстетика расширений

После публикации статьи Розалинды Краусс «Скульптура в расширенном поле» стало модно говорить о расширении всего на свете. Сейчас как никогда актуально говорить и об институциональном расширении. Пока весь мир волнуется из-за кризиса и сокращений государственных бюджетов, монополии современного искусства с небывалой жадностью распускают свои метастазы и разрастаются до неслыханных размеров. В этом году известный галерист Джей Джоплин переплюнул всех: на юго-востоке Лондона он открыл третье отделение «Уайт Кьюб», ставшее самой большой коммерческой галереей страны. Оно заняло площадь более 500 квадратных метров и вместило в себя несколько выставочных пространств, лекционный зал, а также книжный магазин, где продаются одни лишь глянцевые каталоги и журнал Даши Жуковой «Гараж». Из-за размаха и претензий на «академичность» «Гардиан» даже назвал его «Тейт Модерн мира коммерции».

Кстати, стало также известно, что расширение самого Тейта в следующем году не будет столь уж грандиозным, как того ожидали. В отчете музея заявлено, что открытие нового корпуса переносится на 2016 год в связи с предстоящими олимпийскими играми. Однако Тейт наметил курс не только на расширение, но и углубление: два переоборудованных подземных нефтяных танкера уже почти готовы и скоро откроют свои двери для посетителей. В них разместятся площадки для выставок, перфоманса и кинопоказов. То, что это именно нефтяные танкеры, может обернуться новыми неприятностями для главного музея страны. Напомню, что участники движения «Освободите Тейт» уже несколько лет обливают нефтью выставки и забрасывают их мертвой рыбой для того, чтобы убедить совет попечителей отказаться от спонсорской поддержки «BP». В этом году активисты также не ослабляли своей деятельности, и, кажется, совсем измучили бедного директора Николаса Сероту. В результате появились надежды на то, что в следующем году он откажется от продления контракта.

И еще: помимо того, что старая лондонская галерея «Лиссон» открыла новое отделение в Милане, стало известно, что «Серпантин» победила в конкурсе на приобретение еще одного помещения около Гайд парка, который переоборудует Заха Хадид. При всей моей симпатии к галерее, как показывает практика, подобные расширения не всегда имеют положительный результат. Еще одним сенсационным «удвоением» станет ярмарка «Фриз», которая теперь будет проходить также и в Нью-Йорке.

Миллионы семечек

Ай Вэйвэй, «Семечки подсолнуха», 2011

Инсталляция Ай Вэйвэя, сделанная из тысяч фарфоровых семечек для Турбинном зала Тейта, которую, кстати, спонсировала именно «BP», оказалась связанной сразу с двумя скандалами. Первый носил чисто экспозиционный характер: как выяснилось, семечки при трении друг о друга образуют вредную для здоровья пыль, в результате чего радивые сотрудники музея огородили эту работу и поставили смотрителя. Этот жест британской предосторожности оказался символическим и пророческим, так как 3-го апреля стало известно, что знаменитый художник был арестован китайскими властями, и не имеет права даже на встречу с адвокатом. Вышеупомянутая галерея Лиссон подоспела и организовала его персональную выставку через месяц после ареста, а во дворе консервативного музея «Сомерсет хаус» были экспонированы его скульптуры знаков Зодиака. Это копии (а также додуманные самим Ай Вэйвэем недостающие части) скульптурной композиции, которая украшала один из императорских парков Китая, пока его не разграбили англичане и французы в XIX веке.

Творчество художника стало пользоваться невероятным спросом. Незадолго до ареста, но уже после закрытия инсталляции эти семечки, украденные посетителями, стали появляться в интернет-магазине «И-бэй» по цене 28 фунтов за штуку. Одновременно аукцион «Сотбис» предлагал их оптом, мешками по сто килограмм за 120 000 фунтов, то есть стоимость каждой семечки оказывалось в несколько раз ниже ее цены в Интернете. Интересно, что эта история дала возможность некоторым не только заработать денег, но также и улучшить свою репутацию. Так британский аполитичный скульптор Аниш Капур, не знакомый лично с Ай Вэйвэем, посвятил ему свой самый большой на тот момент проект «Левиафан» в Гран Пале в Париже.

Переосмысление концептуализма

Джозеф Кошут, «Один или три стула», 1965

В своей статье «Призраки Маркса» Жак Деррида разработал концепцию «спектрологии» или «хантологии» («specter» и «haunt» значит «призрак»). Упрощая его теорию, можно сказать, что в наше время будущее неразрывно связано с прошлым, и любое движение в его сторону обречено на столкновение с призраками прошлого. Таким призраком, следующим за мной по пятам весь этот год, оказался исторический концептуализм 1960-х годов. Мне стало казаться, что современное искусство утратило всякую связь с современностью и может реализовывать себя только через постоянное перемусоливание ключевых эпизодов своей истории. Причем то, что считается прошлым, оказывается все ближе и ближе к настоящему моменту.

Борис Гройс совместно с профессором Сарой Уилсон организовали новый курс «Расширенный концептуализм» в институте «Кортелд», который был нацелен на переосмысление «последнего направления в искусстве». Результатом этого сотрудничества стал двухдневный симпозиум с одноименным названием, который прошел в Тейте этим мартом и стал ключевым событием в интеллектуальной жизни Лондона. Помимо прочего, там были прочитаны доклады о радикальном искусстве Латинской Америки и политическом перфомансе Восточной Европы; там выступили художник Дэниэль Бюрэн, а также арт-дилер Сет Сигелуб – сами призраки из 60-х годов.

Дух концептуализма также являлся мне в образе Сьюзан Хиллер и Барри Фланагана, чьи большие ретроспективы я видел в «Тейт британ». Он приходил в обличье московского концептуализма, чью беспрецедентную для Лондона выставку провела галерея «Калверт 22» (копию выставки в фонде «Екатерина», адаптированную для иностранного зрителя). О нем постоянно писали в прессе. Например, журнал «Флеш арт» то и дело раскапывал художников, группировки и выставки того времени и посвящал им отдельные статьи («Когда отношения обретают форму», «Арт энд лэнгвидж» и скульптуры из книг Джона Лэсама). И, наконец, воплощением концептуалистской «спектрологии» стал проект «Этюды для выставки» в фонде Дэвида Робертса, где работы неизвестных молодых художников было практически невозможно отличить от отцов этого направления, таких как Даниэль Бюрэн или Роман Опалка.

Смерть живописи или живописцев?

Люсьен Фрейд, «Отражение», 1985

В этом году произошло событие, заставившее в очередной поднять вопрос о конце живописи: в возрасте восьмидесяти восьми лет скончался Люсьен Фрейд, один из последних великих фигуративистов. Не смотря на то, что внук изобретателя психоанализа был придворным художником, исполняющим портреты знати и даже самой королевы, он вошел в историю подлинным реформатором этой традиционной техники. Его кисть отличалась «мясистостью» и «плотскостью» самого мазка, а изображение натурализмом под стать Эмилю Золя. Одним из первых он эстетизировал безобразное, но не использовал его в качестве провокации, а гармонично вписал в рамки станкового искусства. Его смерть, кажется, затмила собой смерть отца поп-арта Ричарда Хамильтона и режиссера Кена Рассела.

И все-таки: можно ли говорить о смерти живописи, когда уходят последние из могикан? Разумнее всего ответить на этот вопрос словами Ив-Ален Буа: «если матч «модернистская живопись» закончен, это необязательно значит, что игра «живопись» также подошла к концу». То, что живопись все еще полна витальных сил доказала масштабная ретроспектива Герхарда Рихтера в Тейт Модерн. Вместо того, чтобы заниматься «оплакиванием», Рихтер сумел поставить фотографию, убившую живопись, на службу самой живописи. Эту идею продолжил в своем творчестве талантливый польский художник Вильгельм Саснал (в каком-то смысле продолжателя Рихтера), и номинант премии Тернера, сентиментальный пейзажист Джордж Шоу.

Материал подготовил Андрей Шенталь