Смотреть иначе

200

Столкновение реальности и нашего знания о ней, основанного на визуальной репрезентации, становится объектом исследования в работах американского фотографа Тарин Саймон. Ее фотографии и тексты ранее выставлялись в ведущих мировых музеях, среди которых Tate Modern, Центр Жоржа Помпиду, Институт современного искусства Kunst-Werke в Берлине и другие. В 2011 году работы Тарин Саймон были представлены на 54-й Биеннале современного искусства в Венеции. Теперь с ними могут познакомиться посетители московского Мультимедиа Арт Музея.

Экспозиция в МАММ заняла полтора этажа и представляет снимки из четырех крупных проектов фотографа, созданных с 2003 по 2010 год.

Первый из них — проект «Невиновные» (2005), однажды уже демонстрировавшийся в Москве в рамках выставки и симпозиума «Когда наступает сейчас» в Гараже. Для этой серии Тарин снимала портреты людей, которые провели долгие годы в заключении по обвинениям в жестоких преступлениях, которых они в действительности не совершали. Во всех случаях обвинительный приговор базировался на ложной идентификации преступника по фотографии. Так, например, в случае Троя Вебба, отсидевшего в тюрьме семь с половиной лет из 47-летнего срока, женщина, подвергшаяся похищению, изнасилованию и ограблению, сначала неуверенно опознала человека, якобы напавшего на нее, по полицейскому снимку, но заметила при этом, что нападавший был немного моложе. Затем полиция предоставила ей фотографию Вебба, снятую за четыре года до того, как преступление вообще было совершено, и уже на ней пострадавшая уверенно «узнала» насильника. Этот и другие подобные случаи Саймон приводит в качестве наглядного примера неисправимых последствий, к которым может привести чрезмерное доверие к фотографии. Она заставляет нас вспомнить о способности фотографии размывать грань между реальностью и вымыслом, заложенной в самой двойственности фотографии. Тарин намеренно помещает героев своих портретов в обстановку, имеющую особое значение для каждого конкретного обвинения: это либо место преступления, изменившее всю жизнь человека, при том что он даже ни разу там не был, либо место ареста, как «точка, отмечающая начало реальности, основанной на вымысле» (по словам самой художницы), либо место алиби или ложного опознания свидетелем.

Другой проект «Нон-фикшн» (2003–2005) представляет собой серию фотографий политических и религиозных лидеров, граждан и природы Кубы, Ливана, Индонезии и Израиля. Уже в нем чувствуются признаки присущего фотографу интереса к зазору между абстрактными представлениями о человеке или предмете и конкретной данностью, реальным знанием и фактом.

Именно об этом зазоре ее следующий большой проект «Американский каталог скрытого и неизвестного» (2007). Сотни настойчивых обращений и писем, тщательный сбор информации и продолжительные переговоры позволили Тарин Саймон заглянуть под оболочку американского мифа, и сделать зримыми объекты, места и общественные механизмы, являющиеся неотъемлемой частью американской науки, медицины, религии, систем безопасности, государственного аппарата. Всего в этой серии 61 фотография (не все из них, к сожалению, были представлены на выставке в Москве), и ради каждой из них Тарин предпринимала специальную экспедицию и исследование, которое иногда занимало целый год.

Живой вирус СПИДа, Центр инкапсуляции и хранения ядерных отходов, комната имитации суда присяжных, позволяющая частным юристам выработать эффективную стратегию для своих клиентов на суде, телестудия финансируемого правительством США и вещающего только за пределами пределами Америки, арабоязычного телеканала Аль-Хурра, что означает по-арабски «свободный», Центр судебно-антропологических исследований, ведущее научное учреждение по исследованию разлагающихся трупов, и многие другие объекты и учреждения, скрытые от глаз посторонних, существующие в представлениях людей лишь в виде некой абстракции или, о существовании которых, мы даже не могли подозревать, — с равной бесстрастностью представлены в этом «каталоге» Тарин Саймон.

Ее проект абсолютно лишен политической нарочитости; тексты, являющиеся столь же важной частью проекта, как и великолепные фотографии, фактографичны и объективны. Политический аспект рождается сам, в зрительском восприятии, и не вызван намеренными сгущениями смысла. В первую очередь, тексты и фотографии Тарин Саймон позволяют изумиться и заинтересоваться, испытать реальные эмоции от столкновения с фактом.

В своем небольшом, но очень емком эссе «Photography Between the Image & the Word», посвященном этому проекту фотографа, искусствовед и член фонда Александра Гумбольдта Сара Джеймс пишет о том, что Тарин Саймон возвращает фотографии ее утраченную задачу (labour) и сущность (substance), находя реальную предметную основу, нуждающуюся в репрезентации. По словам исследовательницы, фотографиям Саймон удается оживить магию первой фотографии, некогда ценившейся как инструмент, способный запечатлеть то, что недоступно человеческому глазу.

«Контрабанда» (2009), следующий (хронологически) цикл работ, рассматривает проблему скрытого с его лицевой стороны, с точки зрения официального запрета на ввоз и использование на территории США определенных категорий предметов и товаров.

C 16 по 20 ноября 2009 года Тарин Саймон фотографировала предметы, конфискованные у пассажиров, а также изъятые из почтовых посылок в международном аэропорту Джона Кеннеди в Нью-Йорке. Среди этих предметов: лекарства, сигареты, контрафактная продукция, чучела животных и сувениры. Коллекция запрещенного простирается от вещей очевидных, таких как наркотики и пиратские подделки, до предметов повседневных, например, наполненный до отказа кусками салями пластиковый контейнер, или совсем неожиданных и экзотических вроде ввезенного в качестве сувенира (или средства народной медицины?) засушенного пениса оленя, свиного сала из Украины или африканских масок, содержащих личинки жука-короеда. Однако для каждого из них находится свое предписание, объявляющее его незаконным или опасным. (Детальнее изучить перечень запрещенной продукции и причины запрета можно на странице проекта.)

Все эти предметы, кроме ожидающих соответствующей лицензии, были уничтожены вскоре после того, как фотографу удалось их зафиксировать. Будет излишним напоминать, насколько трудно было Тарин добиться разрешение на съемку. Сама логика запрета, а вместе с ней и карта тайных материальных потребностей и желаний американского общества открывается для нас в строго классифицированной и каталогизированной серии фотографий. Как отмечает, комментируя эту работу, известный куратор Ханс Ульрих Обрист, приверженность Тарин Саймон к организующей этот проект форме списка или перечня вписывается в богатую художественную и интеллектуальную традицию (в изобразительном искусстве — от Иеронима Босха до Кристиана Болтански; в литературе и философии — от Аристотеля и Диогена Лаэртского к Франсуа Рабле, Жоржу Переку и Умберто Эко, который сам посвятил много трудов изучению поэтики списка). Неслучайно Тарин Саймон называет Google в числе главных источников вдохновения, ведь именно система гиперссылок создает траектории движения внутри бесконечного списка, отмечает Ханс Ульрих Обрист. Именно такая жесткая структура как список, с точки зрения прославленного куратора, позволяет Тарин Саймон, играя на грани порядка и абсурда, находить неупорядоченные, случайные элементы внутри крайне жестко организованной системы запретов и контроля. Вместе с этими хаотическими элементами в проекте «Контрабанда» она открывает существующее пространство тайного, забытого, странного (bizarre) и банального, высвечивая его «холодным светом камеры» на нейтральном фоне серого, «упорядочивающего» цвета. По мнению Обриста, этот проект легко может служить портретом материальной составляющей нашего времени. Как призналась сама художница в разговоре с куратором, «фотография неизбежно кажется чем-то легким, как будто это простой обмен, независимо от темы (like it’s a simple exchange with whatever the subject is), но самое главное в ней заключается необязательно в том, что мы усваиваем визуально».

Действительно, фотографии Тарин Саймон служат не подпитке видимых образов мира новым визуальным материалом, а раскрытию неизвестных слагаемых реальности. Имея дело с конкретным изображением и фактом, она не пускается в запутанные размышления, а просто способствует тому, чтобы этот факт вошел в наше поле восприятия и обогатил его. В то же время хочется отдать должное эстетической стороне ее прекрасно выполненных фотографий — гиперреалистически четких и одновременно обладающих точной драматургией изображений. Ее фотографии по-настоящему нарративны.

Подход к реальности с двух сторон, средствами изображения и текста, лежит в основе проектов художницы. На сохранении этого принципа она настаивает, работая над каждой новой экспозицией: широкоформатная печать фотографий сопровождается поясняющим текстом, специально напечатанным очень небольшим шрифтом, чтобы разделить режимы зрительского восприятия. При этом каждый из элементов работы — фотография и текст — не является довеском к другому, они равноправны, каждый из них раскрывает свои собственные повествовательные и аффективные возможности.

В мире, переполненном фотографиями, где визуальные образы становятся скорее шумом, чем информацией, работы Тарин Саймон выступают в качестве истинной поэтики документа и свидетельством в пользу реальности. Как сказала Сары Джеймс в уже упомянутом эссе, «фотографии Тарин Саймон учат нас самому ценному уроку, который фотография может преподать — смотреть иначе».