Монашеский индивидуализм Абсалона

831

С 11 февраля по 13 мая в музее Boijmans Van Beuningen в Роттердаме проходит выставка Абсалона, часть ретроспективы покойного израильского художника, состоявшейся ранее в KW в Берлине.

В клинически чистом музейном пространстве размещены произведения Абсалона: инсталляции, видео, объекты, рисунки. Однако осью творчества художника навсегда остались стерильные и монохромные минималистские дома, напоминающие одновременно функционализм Баухауза, Ле Корбюзье и Адольфа Лооса, неопластицизм «Стиля» и утопический неоклассицизм Булле.

Сам Абсалон отрицал связь своих «прототипов» с утопией. «Я часто путешествую, поэтому хочу построить эти дома, и, следовательно, исключить их утопичность, поскольку эти дома ни в коем случае не утопичны, это реальные дома в которых я действительно собираюсь жить», — говорил Абсалон в мае 1993 года о своих «Cellules», «Ячейках», во время дискуссии со студентами École Nationale Supérieure des Beaux-Arts в Париже.

Абсалон задумывал эти дома для того, чтобы начать новую жизнь, создавая для себя такое пространство, которое бы буквально контролировало его.

«Религия налагает ограничения, которые, на самом деле, наоборот, открывают путь к еще большей свободе», — говорил художник. Точно так же его «ячейки» — это идеальные пространства, чтобы служить обителью монаха, — абсолютно белые, как внутри, так и снаружи. Индивидуальные «башни из слоновой кости», в которых художник планировал «противостоять культуре», скроены в соответствии с потребностями Абсалона: исходя не только из особенностей его физической комплекции и привычек, но из мыслеформ, присущих автору.

Cellule N o.5 (Prototype), 1992, Frankfurt/Main

Постоянно жить доме общей площадью 4 метра возможно только в одиночестве, каждый гость — единственный человек, избранный хозяином жилища: общение между двумя людьми в таком пространстве происходит на расстоянии не более 40 см, что влечет непременную «интенсификацию» отношений между гостем и хозяином, поддерживает обстановку интимности.

Абсалон отрицал разнообразие норм, обобщений, догм и социальных стереотипов, жестов, неосознанно выполняемых индивидом и навязанных обществом, стремясь к естественности и осознанности. «Ячейки» Абсалона воплощают многообразие оттенков его мировоззрения, соединяя их в общую картину личности художника: индивидуализм, свобода, важность самостоятельности выбора, обособление от любого рода общественных норм поведения, стремление жить в настоящем через исключение возможного присутствия прошлого и будущего (например, в одном из домов книжная полка вмещает лишь 15 книг: таким образом, Абсалон заставляет себя с помощью пространства сделать выбор, актуальный лишь в настоящем).

Абсолютный индивидуалист, Абсалон создавал свои объекты в первую очередь для себя — как своего рода инструмент личностного роста, это был индивидуальный психологический эксперимент над семиотикой социума, обусловленный стремлением к освобождению.

И освобождение наступило, однако, вместо новой жизни, оно приняло форму смерти. В октябре 1993 года в возрасте 28 лет художник ушел из жизни в Париже, создав вечный неразрешимый парадокс: его реальные, функциональные архитектурные модели навсегда останутся прототипами, бумажной архитектурой и, следовательно, утопией. Вынужденные кочевать по музеям мира, они никогда не станут частью городской среды Токио, Нью Йорка, Тель Авива, Парижа, Цюриха, Франкфурта — городов, в которых они должны были быть построены и для которых они были специально созданы, вступая в противоречие с идеей своего автора.

Installation view, Solutions, 1992