Момент откровенности

267        4       

В Ночь музеев в зале «Оливье» на «Фабрике» открылась выставка «Вопросы экспериментальной группы. Опыты воспитания», о которой вплоть до самого открытия было известно минимум — только краткий пояснительный текст находился в сети. В зале расположились пять статичных объектных композиций. Это совершенно не похоже на привычное экспозиционное решение: вместо белых постаментов — суровая мебель, напоминающая основания станков, вместо рассеянного, заполняющего света — театральные прожекторы, выхватывающие объекты из темноты. Динамику задают детали другого рода: на дальнюю стенку зала проецируется видео, под потолком висят динамики — повторяются группами предельно академичные искусствоведческие вопросы. После пары минут просмотра становится ясно, что видео связано со статичными объектами: в нем они показаны в действии в некий возможный момент своего существования, будто разворачиваясь за счет возможности продемонстрировать движение. По инерции кажется, что к нему же относится звук из динамиков, но вскоре становится очевидно, что длительности звуковой дорожки и видеоряда не совпадают, да и источник звука периодически меняет свое место в пространстве. Оказывается, что каждая группа вопросов звучит из определенного динамика и обращена к конкретному статичному объекту.

Например, на металлическом столе находятся стеклянная емкость с прозрачной водой и помещенной внутрь тканью, а также сухая ткань, сжатая между двумя прозрачными прямоугольниками стекла. В видео первый объект показан в действии — непослушным перетекающим материалом в чьих-то руках. Рядом со столом зритель слышит следующее: «Назовите прием в живописи, чертами которого является размытость линий и неопределенная среда. Можно ли описать видимую массу тела, отделяя ее от всякой формальной и цветовой определенности?» К объектной композиции, состоящей из условного обозначения колонны и постамента с прислоненным прутом, обращены вопросы: «Что стало праобразом колонны? Можно ли мыслить колонну отдельно от храма? Почему мастера архитектуры иногда оставляли свои творения незаконченными?» и т.д. В видео этой условной колонны нет, однако есть постамент, где стоит человек, пропорции которого измеряются прутом.

Представленное целиком настолько органично сочетается одно с другим, что кажется персональной выставкой одного художника с выработанным стилем. Однако автором проекта является коллектив художников, почти все из которых — выпускники ИПСИпрошлого года. Пожалуй, последнее — все, что по задумке группы может быть о них известно, так как имена и разделения по персоналиям тут просто неактуальны. Это своего рода «гильдия» разных мастеров — кто-то работает только с объектами, кто-то с видео, кто-то со звуком, — объединенных в одной мастерской вокруг одного проекта, каждая часть которого — результат динамического общения и общих усилий.

В эпиграфе к короткому тексту к выставке находится цитата представителя механистического материализма XVII века Жюльена Офре де Ламетри: «Если зрительный нерв, будучи сдавлен, перестает пропускать отражение предметов, то потеря зрения нисколько не мешает действию слуха». Она, как объясняют художники, подчеркивает главенство звука в произведении, в то время как объекты — скорее примеры, которые нужны для закрепления изучаемого материала. Неподвижные, довольно закрытые работы, к которым так и хочется найти табличку с проясняющим текстом, начинают невольно включать зрителя во внутренний диалог-размышление при помощи бесконечно повторяющихся вопросов.

В какой-то момент выставка становится полем взаимодействия объектов, видео и звука, результат которого — многогранный ребус, имеющий в себе множество разгадок, говоря привычным языком — интерпретаций, глубина которых зависит только от широты кругозора зрителя и далеко не всегда заложена автором. Особенно красноречиво это демонстрирует непредсказуемое сочетание звука и видео. «Мне нравятся случайные новые смыслы, которые иногда появляются за счет совпадения видео и звука — буквально третьи смыслы, и хорошо, что они случайны. При всей отстраненности выставки это один из ее своеобразных моментов интерактивности», — поясняет один из авторов проекта.

В самом начале в тексте присутствует еще одна ссылка, облегчающая осмотр экспозиции — на офорт Пьера Франческо Альберти, запечатлевшего зал одной из первых римских академий художеств XVII века. На нем изображены ученики, изучающие строение человеческого тела при помощи различных инструментов. Офорт становится подсказкой к тому, как рассматривать выставку, а главное, делает понятным природу этой акцентированной коллективности. Объекты, звук и видео создают общее поле для размышления при помощи процедуры постановки вопроса, идеальное помещение со всеми необходимыми условиями для процесса познания, доступного любому человеку. Вопросы же лежат в самой основе проекта: под них были придуманы объекты и видео, хотя последние, в свою очередь, также множество раз провоцировали на изменение вопросов. «Объекты не очень важны, я не воспринимаю их как конкретные произведения, важнее звук, содержащий вопросы к ним как к формальным вещам, примерам. То есть объекты — это не искусство, не конкретная инсталляция или что-либо, это возможность включить поиск — поиск искусства, что есть искусство», — комментируют участники группы.

Налицо предельная академичность и образовательность: созданное коллективно это поле так же призывает в равном положении погрузиться в соответствующий опыт и зрителя, провоцируя его на самостоятельное формирование контекста работы за счет собственного знания. «Мы были недовольны ситуацией, неискренностью работ: обычно у любой работы есть текст, экспликация, которая создает иное пространство работы, ты не чувствуешь ее откровенности. Мы решили провести эксперимент: что будет, если сделать работу без названия, без текста и оставить только вопросы. Для нас это скорее тревожная ситуация, что ты в поиске искусства и никак не можешь его найти, поэтому происходит обращение к атрибутам искусств, базе, возникает предположение, что тупиковая ситуация связана с невнимательностью к деталям. Но, с сегодняшней позиции, обращение может быть только критическим потому, что предмет хорошо изучен и вопрос в первую очередь к самим себе, имеем ли мы право так сейчас поступать — это обращение. Оно исходит из ощущения, что мы оказались в очень сдавленной академической ситуации, которая с внешней точки казалась иной. Здесь идет попытка вскрытия этой внутренней педагогической интенции тихого закрытого искусства, поиск его момента откровенности. Работы вроде бы закрыты, но засчет звука, вопроса, присутствия внутренней критики, ты сразу же включаешься в них», — объяснили художники.

Формальным примерам грех не впасть в карикатурность, что доказала не заставившая себя ждать реакция первых зрителей. Объект-постамент, на которого опирается прутик, воспринятый отдельно, был моментально маркирован как нечто «под» работы Саши Сухаревой, а стеклянные емкости — вовсе Дэмиена Херста. Такая реакция, может быть, и есть показатель успешного наглядного воспроизведения в отдельном выставочном пространстве замыленного взгляда на искусство вообще. Помещение же этих объектов-примеров в лабораторную ситуацию — способ натолкнуть на «смену парадигмы анализа видимого относительно контекста», заявленную художниками.

Материал подготовила Ольга Данилкина