Биеннале молодого искусства: общее и частное

248

Сегодня в ЦТИ «ПRОЕКТ_FАБRИКА» закрывается выставка «Варвары», один из нескольких спецпроектов в рамках III Биеннале молодого искусства, прошедших на «Фабрике». Во время открытия 12 июля казалось, что во дворе Центра творческих индустрий проходит летний фестиваль или очередная небольшая ярмарка — всевозможные маркеты стали привычным способом времяпрепровождения в местах вроде «Флакона», «Артплея», «Винзавода» и «Фабрики». Заполнившие двор люди играли в бадминтон, катались на велосипедах, звучала музыка.

Над всем этим расслабленным весельем горела неоновая надпись: «Кто Утопию написал Томаса Мора?» Инсталляция имеет подзаголовок «Памятник неизвестному музыканту», что верно, поскольку, по признанию ее автора Марии Дорониной, это не просто вопрос, а строчка из песни группы, в которой художница некоторое время была вокалисткой. Нигде об этом не сообщалось, так что зрители не просто не улавливали связи с персональной историей, а даже не думали в эту сторону. За словом «утопия», да еще и с упоминанием известной персоналии, в воображении рисовались совсем другие картины. В глубины ангароподобного помещения, которое, наверное, обычно используется как гараж или склад, вела тропинка. Попасть в сокровенное хранилище «русского духа» («Парник» Жени Деминой и Михаила Максимова) можно было, пройдя под брюхом огромной «Собаки» Алексея Корси, одного из кураторов выставки «Варвары». В теплице действительно было заметно душно. Вероятно, «русский дух» производил не картофель, выращиваемый на маленьких шпалерах, напоминающих кладбищенские кресты. Он извлекался из заходящих в парник посетителей и тут же конденсировался, обретая все более плотную вещественность. Картошка же была обманкой.

Женя Демина, Михаил Максимов, Парник (русский дух)

Оказавшись в основном здании «Фабрики», зритель проходил мимо множества работ, среди них — нити, развешенные Софьей Гавриловой по потолку индустриальных коридоров, а также белые колпаки, под которыми проводили перформанс Анна Ходорковская и Ольга Широкоступ (еще один куратор выставки). В дальнем углу был виден зев подвального помещения, где участники группы «Вверх!» соорудили склеп — судя по названию, себе же. Но при внимательном изучении посмертное святилище оказалось посвященным покойному Леониду Студеникину, участвовавшему в нескольких проектах группы «Вверх!». В самом конце склепа мерцала неоновая надпись, совмещающая литеры на арабском и иврите, а также старинный знак равенства, придуманный Декартом. В темноте звучали стихи трагически погибшего художника, взятые из музыкального проекта, в котором он также участвовал. Объединение «Вверх!» добавило к этому звуковому ряду шум ветра и листьев — «шепот леса». В извилистом коридоре сквозь дыру в стене и наваленный за ней хлам, в частности старые громоздкие компьютеры, можно было увидеть последнее видеоСтуденикина.

Объединение «Вверх!», Склеп объединения «Вверх!»

Участники проекта «Варвары» вовсе не варвары в том смысле, что за их высказываниями нет пустоты, скорее наоборот, за каждым жестом, объектом и образом стоит своя богатая культурная история, но они несомненно варвары — как те, кто говорят со зрителями на неком закрытом, автореферентном языке, в котором только и слышится, что непонятные наборы звуков. Утверждение из пресс-релиза, что художники «проживают чужую историю», звучит несколько странно, ведь проживают они именно свою историю, причем настолько свою, что она зачастую непонятна никому, кроме самих художников. Впрочем, проживание чужой истории было зафиксировано в другом биеннальном спецпроекте, который чуть позже открылся на «Артплее». Выставка «Отвергнутая действительность» (кураторы — Дарья Камышникова и Юлия Ширина) могла бы стать исключительно итоговым студенческим показом, если бы все ее участники представляли «Свободные мастерские» при Московском музее современного искусства, однако среди участников были и те, кто там не учился, но имел какое-либо опосредованное отношение к молодежным проектам музея. На выставке были самые разные работы — интересные и не очень. Говорить про все не нужно, но стоит упомянуть те, которые были завязаны на сегодняшнюю политическую повестку.

Елена Мартыненко, Наталья Тимофеева, Likeвалоризация

Серия фотографий «Likeвалоризация» Елены Мартыненко и Натальи Тимофеевой основана на очевидном факте: «like», которым мы отмечаем нечто заинтересовавшее нас в социальных сетях, уже давно не означает ничего, кроме нашего внимания. Количество лайков под какой-либо публикацией не имеет отношения к ее качеству или даже к упрощенно-этическим оппозициям «хорошо/плохо», «согласен/не согласен». Лайки, как перепосты и комментарии, вместе позволяют вычислить всего лишь коэффициент внимания. Мы лайкаем и то, что нам неприятно, отмечая таким образом наше возмущение, и то, что нам действительно нравится, и просто так, и с целью «вывести в топ». Художницы ставят лайк на том, что, по идее, вызывает негодование у большинства русскоязычных пользователей сети: местное отделение правящей партии, автомобиль полиции, мусорные кучи. Не секрет, что господствующие настроения в сети предполагают в данном случае скорее «dislike», но инструменты, доступные нам в интернете, не дают возможности, например, осуждать, как хотелось бы пользователям. Они работают иначе — продуцируют внимание. Настоящая загадка, что дают массированные перепосты чьих-то злодейств — разоблачение и низвержение или звездный статус, когда человеку то и дело перемывают косточки, но никакого вреда ему от этого нет, скорее даже выгода.

Лусинэ Джанян, twi-реплики

Картины Лусинэ Джанян, ставшей недавно жертвой цензуры, внешне напоминают холсты Марка Ротко с одним лишь различием: поверх узнаваемой стилистики абстрактного экспрессионизма, который считается политическим орудием времен «холодной войны», нанесены фразы из твиттера — орудия «оранжевых революций». Находясь в оппозиционном лагере, художница воспроизводит ход, который используют самые дремучие кремлевские пропагандисты, хотя, по словам Джанян, это как раз «реплика на упреки власти». Представьте, что какой-нибудь художник правых взглядов сделал бы такие же работы, назвал их «План Алена Даллеса» и объяснил, что разоблачает «оранжевую угрозу», — в каком контексте такая живопись более убедительна? Считывается ли ирония Джанян? У художницы есть свои политические взгляды, она их не скрывает и считает, что они ясно выражены в ее работах, поскольку делает их достаточно прямолинейно. Но все, что мы видим, это та самая политическая повестка в нерасчлененном виде — повторение медийных образов, но в медиасфере безраздельно властвует кремлевская точка зрения (хотя, находясь в фейсбуке или ЖЖ, ощущаешь иллюзию, что все иначе), а потому и образы, которые там представлены, работают на нее. Твиттер-Ротко становится таким же точно лайком, который привлекает внимание вовсе не к тому, что хочет показать художница. Пытаясь быть антенной, улавливающей общественные настроения, рискуешь стать ретранслятором властной идеологии. Начиная говорить о своем опыте, можешь оказаться непонятым. Но что поделать, мы так любим крайности.

Материал подготовил Сергей Гуськов