Нуар на российской почве

Видеть выставку под таким названием по меньшей мере удивительно: кажется, что нуар ужасно несовременен, что он уже в прошлом, в фильмах, где были роковые блондинки и Хамфри Богарт в шляпе. Что такое нуар сейчас? Либо пародия на нуар 40-х (опять же в фильмах), либо стиль фэшн-съемки. Много черного, контрастное освещение, дождь, эстетика убийств, — чем не сюжет для хорошего глянцевого журнала? Примерно так же выглядят и работы, представленные на выставке. Каждая из них могла бы попасть на обложку журнала, но оказалась в галерее «RuArts» и после закрытия выставки возможно окажется в чьей-нибудь коллекции.

Дмитрий Цветков, Николай Гоголь, 2011, из серии «Головы героев», смешанная техника.

Собственно, обнаженные девушки (роковые красавицы, свойственные нуару) здесь тоже есть — на фотографиях Сергея Борисова и Владимира Глынина. Борисов снимал своих моделей в саду Эрмитаж с саксофонами в руках, нагло смотрящими в кадр — так, что зритель невольно почувствует себя вуайеристом. Возникают и ассоциации с сиренами, которые в этом контексте становятся прямыми прототипами роковых красавиц. В этих фотографиях отразилась одна из основных черт нуара — эротизм, граничащий с опасностью. Вожделение лишь возрастает, когда ради его объекта приходится рисковать. Образ роковой красавицы присутствует и в фильме петербургской художницы Беллы Матвеевой, который она сняла еще в 1990 году вместе с Владимиром Захаровым во время отдыха на корабле.

Илья Гапонов работает со светом: большое полотно из черных роз, сквозь которые пробивается свет четырех ламп. Эстетика нуара здесь передана сполна: холодное освещение, повышенная контрастность, черное и белое, и, конечно, черные розы, — бесконечный источник метафор о потерянной любви и увядшей красоте, эмблема печали и пессимизма.

Franko B. (Франко Би), Без названия, 2007, холст, акрил, 182x152 см.

Самые радикальные работы — у Дмитрия Цветкова. Его цикл «Головы героев» — это макеты отрубленных голов Марии Антуанетты, Клеопатры, Емельяна Пугчева. В этих работах видна самоирония: то, что должно внушать отвращение, наоборот привлекает своей мрачной красотой. Головы убитых некогда героев Цветков инкрустирует жемчужными зубами и бисерными нитками крови. Отрубленная голова становится эстетическим объектом, а когда это происходит, смерть и казнь теряют свой ужас. Недавно стало известно, что этот проект Цветкова номинирован на премию Кандинского.

Все работы, представленные на выставке, были сделаны в разное время, и многие художники вообще не задумывались о нуаре, когда их делали. Тем не менее, куратору Катрин Борисов удалось собрать целую панораму забытого американского стиля, но увы — не оживить его. Выставку нельзя назвать злободневной, все-таки социальный пафос нуара, продиктованный в 40-е годы Второй мировой войной, бесследно ушел, оставив после себя лишь мрачную эстетику, подходящую для глянцевых журналов. Но и галерея «RuArts» никогда не претендовала на остроту, здесь скорее всегда делали ставку на эстетику. Поэтому в контексте, когда еще не стихли песни Pussy Riot, выставка кажется совсем не современной, но от этого еще более красивой, лиричной и личной.

Сергей Борисов, Однажды в саду Эрмитаж, 1994 (2012), цифровая печать, дибонд, 87х120 см, 1/1.

Катрин Борисов, арт-директор галерии «RuArts», куратор выставки «NOIR»:

Я давно хотела объединить художников нашей галереи в одном проекте. В этой выставке удалось собрать почти всех, а также пригласить к участию Беллу Матвееву, с которой давно мечтала поработать. Да, я согласна с вами, нуар как эстетика осталась в прошлом, но мне кажется, что основные черты, присущие и жанру и стилю нуар, такие как цинизм, запутанность и пессимизм, я уже не говорю об эротике, сейчас наиболее актуальны. В предстоящей выставке я делаю акцент именно на образе роковой красавицы, который присутствует в работах Глынина, Кахадо, Борисова и Феневой, а также наблюдаю за процессом саморазрушения главного героя сегодняшнего нуара. Скажу честно, «NOIR» для меня очень личный проект, который скорее характеризует мое текущее настроение, чем жанр или стиль в литературе или кино.

Дмитрий Цветков:

Я никогда не делал работ специально к выставкам и не мне рассуждать на тему актуальности — неактуальности темы. На то есть арт-критики, кураторы, медиаторы и координаторы процесса. Я — художник, живу жизнью художника, трудной и малопонятной. И что отличает художника от добытчика нефти-газа, риэлтора и генерального подрядчика, так это чувство «неутраченного стыда» — и рад был бы утратить, да не выходит. Мне стыдно и за Pussy Riot, и за Магнитского… Что касается нуара, в классическом американском нуаре — своя эстетика, своя кинематографии, свои герои. На российской почве нуар превратился в чернуху, где герои заменены страдальцами и юродивыми, кинематограф заменен черно-белыми фотками про разгромы выставок и путчей. Лощеный, эстетский западный нуар у нас превратился в политический, имперский.

Сергей Борисов:

Я давно работаю с галереей «RuArts», и приятно, что мне предлагают участие в проектах, где мои новые и старые работы выглядят актуально. Я не работаю в стиле нуар, но некоторые мои работы все же впитали в себя некоторые черты этого направления, поэтому для выставки я выбрал свою работу 1994 года «Однажды в саду Эрмитаж». На мой взгляд, в ней есть все, что так присуще этому стилю: разрушенный сад, олицетворяющий внутреннее состояние героя, высокая контрастность, свойственная этому стилю в кино и, конечно, эротическое напряжение.

Владимир Глынин, серия «Лебединое озеро», 2008, C-print 70x100 см, Edition: 5+2AP, 2/5.

Джабах Кахадо, Majestic, 2010, перенос Polaroid-снимка большого формата, акрил, чернила на бумаге 112x76 см, 1/5.

Дмитрий Цветков, Мария Антуанетта, 2011, из серии «Головы героев», смешанная техника.

Дмитрий Цветков, Емельян Пугачев, 2011, из серии «Головы героев», смешанная техника.

Фотографии: Courtesy галерея «RuArts»
Материал подготовила Елена Ищенко