Провоцирующий элемент

В те долгие выходные мне пришлось скрываться в Петербурге от событий, происходивших в Нижнем Новгороде, который стал главной площадкой праздничного разгула Дня народного единства. На главной площади города под присмотром губернатора рабочие строили из кучи песка скульптурную копию картины художника Маковского, которая изображает воззвание Минина к нижегородцам. Плюс грандиозное выступление народных коллективов и поп-исполнителей в центре города, которое традиционно собирает тысячи зевак. Празднование второго дня города со своими нюансами меня не прельщает. Может, основная причина бегства это провинциальный уровень торжеств и массовые пьяные драки, сопровождающие людские скопления — так или иначе городской праздник не лучший повод для прогулки.Признаюсь, в Петербурге была первый раз, но посещать исторические места и музеи не собиралась. Уикенд был полностью посвящен знакомству с современным искусством, благодаря редакционному заданию от Aroundart. Если бы меня не направили на потенциально интересные мероприятия, ограничилась бы длинной прогулкой по городу, что не так уж и плохо, но и не продуктивно.В этот самый момент петербургская арт-группа «Что делать?», заручившись поддержкой Фонда Розы Люксембург и Творческого объединения кураторов (ТОК), впервые за долгое время организовала художественно-образовательный проект «Не обязательно быть левым, чтобы думать так», состоящий из четырех блоков в зависимости от степени сформированности позиций участников: сомневающийся, утверждающий, организующий и аффективный. Плотная программа включала в себя открытые дискуссии, лекции, концерты, показы фильмов, выставку «Анатомия протеста» и авторские семинары Глюкли (Наталья Першина-Якиманская), Цапли (Ольга Егорова) и Николая Олейникова. Я стала свидетелем и поучаствовала только в открытой дискуссии начального этапа «Как политика искусства влияет на общество», чтобы выяснить направление, которое принимает «выставка как школа» — именно так был определен формат проекта.В знаменитом фильме Жана-Люка Годара «Все в порядке» (1972) бастующий рабочий, говоря о проблемах, порождаемых капиталистическим производством, резюмирует: «Не обязательно быть левым, чтобы думать так». Фраза, которая стала названием всего проекта, как сказал Дмитрий Виленский, не означала деполитизации общества после известных событий 1968 года, равно как уже в сегодняшнем контексте не имела такой же связи с бурными зимними и весенними событиями в России. Интерес к политике, который проявился за последний год, вывел политическое искусство и активизм на новый уровень. Встал вопрос, как говорить — каким языком и какими методами. Политизация становится основой для развития гражданского общества, а недоверие к политике как сфере, где реализуется стремление к власти, сфере идеологии и насилия, было преодолено в ходе митингов и акций протеста, но этот путь обращения к Большому Другому, к Власти, стал тупиковым для активизма, а сейчас можно уже сказать, что и трагичным, как мне кажется. Какое же место занимает художник в этой ситуации и какой у него путь после революции — вот главный вопрос всего проекта.

Цель, которую преследовали организаторы, звучит противоречиво. Сложно представить, как левые представляют формирование гражданской позиции, которая не будет зависеть от политических взглядов, если даже личное является политическим. Это не протест, который на время «помирил» и ультраправых, и левых, и либералов, а решение, которое должно влиять на повседневность, гражданские инициативы на метаполитическом уровне. В качестве примера Дмитрий Виленский рассказал о митинге в поддержку «Мухи», который прошел ранее. На нем, кстати, были многие из двадцати человек, участвовавших в дискуссии.Если вкратце, то причинами серьезного столкновения студентов и преподавателей «Мухи», СПбГХПА им. А.Л.Штиглица, с администрацией ВУЗа стали недовольство увольнениями и отчислениями, а также нецелевое использование помещений. В результате образовалась группа активистов, которая начала добиваться изменений и организовала арт-митинг. Обращаясь к будущим участникам, инициаторы мероприятия предлагали сделать его художественным и ярким, но не затрагивать проблем, не связанных напрямую с Академией. Распространение политических лозунгов приравнивалось к провокации. Политика стала провоцирующим элементом, от нее демонстративно отказались. Ситуацию загнали в рамки замкнутой, локальной проблемы. Могу свидетельствовать, наглядная агитация действительно была мощной: около 250 человек несли множество мух всех видов, цветов и размеров, болонку, картонного студента и осьминога, плакаты и растяжки с лозунгами. Самой непонятной мне вещью осталось простое белое платье на шесте, который держала неизвестная девушка. В какой-то момент к сцене принесли гроб с венками, а когда его крышку открыли, из-под нее вырвались шарики.Если оценивать митинг с точки зрения искусства, то оно здесь пользовалось все тем же языком медиа, обращаясь к его выразительной лексике и жанру плаката. Но в свете той дискуссии, о которой я упоминала выше, сложность языка не является его сильной чертой. Апелляция к узкому коммьюнити является продуктивной стратегией, хотя и ограниченной локальной ситуацией. Замечу, что ко всему прочему арт-объекты выражали принадлежность студентов к определенному профессиональному кругу, это инструменты их труда, которым они владеют.Я вполуха слушала речи со сцены, которые сводились к стандартному описанию всех имеющихся претензий и проблем, а также действий, которые уже были проделаны активистами. Слух резанули только слова депутата Петербургского заксобрания о том, какие прекрасные и творческие люди здесь собрались и что, если они пойдут в политику, то мало никому не покажется — пусть лучше им дадут право быть художниками. В унисон прозвучала надпись с картона: «Искусство без политики!»

Реакционная атмосфера в Петербурге, конечно, стала одной из причин, почему протестующие не обращались к политической стороне дела. Сознательная деполитизация выступлений подтвердила это общее недоверие. К слову, студенты таким образом добились разрешения некоторых небольших проблем. В Академию уже приезжала с инспекцией комиссия. Сейчас активистское ядро агитирует взять в свои руки профсоюз, который из номинальной академической структуры должна превратиться в орган самоуправления, чтобы всерьез заниматься выставочной деятельностью, приглашать специалистов, делать мастер-классы. У студентов воодушевляющие планы: они собираются сами выводить Академию на европейский уровень. Тут бы им обратиться к давно опробованным левыми активистами практикам — например, созданию профсоюза, революции изнутри, но они планируют действовать, не меняя саму систему и законно переизбрав на роль руководителя своего активиста.Сознательным уходом от прямого политического действия, но отнюдь не аполитичностью, можно охарактеризовать образовательные инициативы группы «Что делать?» Одним из примеров подобных проектов в России стал семинар-коммуна в моем родном Нижнем Новгороде «Левое искусство. Левая философия. Левая история. Левая поэзия», участников которого 9 мая 2009 года задержали по подозрению в подготовке беспорядков и припроводили в местное ОВД. Ранее подобные образовательные инициативы реализовывались студентами Европейского университета, тогда в Петербурге был создан Уличный университет. Позже из этой среды появилась Лаборатория поэтического акционизма, участники которой близки к группе «Что делать?». Они, кстати, также участвовали в работе этой «выставки как школы».Одной из невысказываемых, но явных целей проекта было инициировать создание групп и движений, подобных Лаборатории. Взаимодействие оказалось бы, конечно, продуктивней и чище, если бы в нем участвовало большее количество людей, не знакомых с современным искусством и творчеством группы «Что делать?», те же социальные активисты. Но на дискуссиях присутствовало уже аффилированное культурное коммьюнити. Это стандартная ситуация герметичного сообщества с той лишь разницей, что в провинции подобное положение дел выглядит еще более контрастно. Но в полной мере инициировать появление новых проектов, дискуссий или же новых художников не удалось, судя как по моим впечатлениям, так и по рассказам товарищей, которые посетили «школу как выставку» позже.Если говорить по поводу недоверия к политическому в широком смысле, то деполитизация встречается и в художественной среде, но уже по другим причинам. Во время дискуссии, которая по причине ограниченного времени и из-за довольно общей темы свелась к разговору о языке, одного из участников Лаборатории поэтического акционизма поэта Романа Осьминкина спросили про политический язык его перформанса, на что он заметил: политика тут ни при чем. Речь шла о перформансе, зрителями которого была большая часть тех, кто присутствовал на дискуссии, в том числе и я. По стечению обстоятельств за три часа до дискуссии в рамках Дней Пригова, которые параллельно шли и в Москве, Лаборатория представляла в Музее сновидений Зигмунда Фрейда два своих проекта: видеоработу «…когда б вы знали из какого сайта…» и перформанс «Жизнь победила никому неизвестным способом». Дни Пригова это, по моему мнению, чрезвычайно масштабные и несоразмерные Дмитрию Александровичу события. Нет сомнения в важности фигуры Пригова для русского искусства и литературы, но стремление сделать из него бронзовый памятник кажется нелепым. Особенно этот процесс пафосного отношения к личности кажется странным по отношению к последовательному постмодернисту.

Собственно Роман Осьминкин, отрицая в этом случае политический язык, использовал приговскую иронию, которая обесценивает идеологию и любой большой нарратив, претендующий на гегемонию. В случае с видео «…когда б вы знали из какого сайта…» текст из сгенерированных дорвеев, случайных медиасоообщений, переплетен с кадрами петербургских улиц. Все путаное, усложненное описание работы, на мой взгляд, свелось к легитимации дорвея как полноправного художественного текста, которое переносит акцент с субъекта на объект. Информационные сообщения, миксованные вместе с заголовками постов в блогах, теряют свою манипулятивную составляющую, обезвреживаются.В перформансе «Жизнь победила никому неизвестным способом» художники обращаются к конструкции высказывания в сфере современного искусства, которое находится в эпицентре действия языков. Вместо линейной логики изменения в современном искусстве по моделям уже заданным в ее рамках, предлагается хаотическая схема появления жеста. Кроме идеологического медиаязыка в формирование высказывания вмешиваются другие языки, а также множество факторов вне самого искусства. Площадка для перформанса была впечатляющей — внутренний дворик музея, где в углу свален железный хлам, а из открытого люка появлялись, а позже уходили туда же перформеры; а мелкий, но нескончаемый дождь создавал опасность, что в итоге всех сильно ударит током, или хотя бы музыкальная аппаратура заискрит. Перформанс был довольно динамичным, с четырьмя персонажами: певица, музыкант за микшерным пультом, безымянный танцор в черной маске и некий идеолог-параноик. Певица под электронную музыку пропевала стихи Пригова вперемешку с советскими песнями и статистическими данными о стране, обозначая разницу между двумя риториками — идеологической конструкцией и объективной информацией. Отдельные куски припевов, обращения, лозунги, цифры и призывы повторял невидимый параноик, обращаясь к порядку. Иногда параллельно в записи звучали припевы песен, которые уже воспроизводились ранее. Вокруг певицы спонтанно двигался танцор. В итоге, кончалось тем, что параноик, с повязкой добровольца на рукаве, уводил героев в люк, вернув таким образом порядок. И пустоту.Трудно определить за три дня ритм, в котором живет культурный город, но контраст я определенно почувствовала. Уже уезжая, я просматривала ленту новостей, читала о жестоком разгоне Марша Регионов, который прошел в Нижнем Новгороде через один день после Дня народного единства. Ничего необычного там не произошло: приехали, перекрыли, погнали, скрутили. Уже долгое время городские власти не могут согласовать места оппозиционных митингов, либо просто не дают им возможности выбора, поэтому все они проходят нелегально.Вернулась. Открыли новую ветку метро, которую все ждали столько, сколько я живу в Нижнем Новгороде — не менее пяти лет. В Кремле появилась восстановленная до неузнаваемости Зачатьевская башня. Все в порядке.

Фотографии, использованные в статье, сделаны автором текста на митинге в поддержку «Мухи»
Материал подготовила Анастасия Бирюкова