Без повтора

268

«Больше ада!» — первые слова, которые пришли мне на ум во время посещения выставки «РАЗ», проходившей в индустриальном помещении на Большой Филевской улице. В сумерках вход через проходную, как кажется, почти бездействующего завода обещал встречу с тем, что можно назвать «художественной романтикой», а сама экспозиция, расположенная на лестнице, в туалете и в одной из комнат, игриво пародировала брутальные сцены из фильмов Гаспара Ноэ.

приглашение на выставку, распространявшееся в фейсбукеОрганизававшая мероприятие художница из Украины Анна Быкова нашла этот индустриальный объект и заняла там мастерскую, а теперь устроила коллективную выставку своих коллег по Школе Родченко.

Атмосфера то ли панк-, то ли транс-вечеринки, тусклый галогеновый свет на лестнице, иногда прерываемый яркими обжигающими полосками проекторов для видеоинсталляций, в лучах которых клубится сигаретный дым. Протискиваешься по узкой лестнице мимо незнакомых, но дружелюбных людей, случайно натыкаясь на художественные объекты: вот изображения этого же завода, заклеенные черной бумагой, а рядом канцелярский нож. Автор, Вик Лещенов, призывает: «Изменить это!»

Дальше по лестнице лаконичная белая стена, работа киевского художника Никиты Кадана, и «Золотое отличие» Анны Быковой — ступенька, выкрашенная аэрозольной краской в золотой цвет. Кадан реализовал свой проект дистанционно, не приезжая на монтаж. Если приглядеться, станет видно, что он поменял местами цвета на обычной стене — как будто ничего не изменилось, но стена оказалась выкрашенной наоборот.

В проеме окна в верхней части лестничного пролета проходит отстроумная акция Татьяны Эфрусси «Художественный пафос формального анализа», иронично и беспощадно показывающая нелепость и неуместность дискурса «академического» искусствоведения в контексте современного искусства. Свой «формальный анализ» Татьяна Эфрусси наносит на проекцию работы Авдея Тер-Оганьяна «Анри Матисс. Дама в зеленом. 1909» (2002). Когда слайдовый проектор с репродукцией уберут, кондовый искусствоведческий текст еще более беспомощно и бесполезно, чем на картине Тер-Оганьяна, зависнет на выбеленной стене заброшенного завода.

На верхнем этаже главный очаг сквот-вечеринки — комната с музыкой. Вход преграждает луч проектора, а на противоположной стене располагается работа с изображением горящей бумаги. Именно атмосфера этой комнаты на третьем этаже ощутимее всего несет ностальгический след беззаботной пьянки. Здесь же находится серьезное высказывание Светланы Сергеевой про «одноразовость» девушек из эротических видеочатов, маящихся в окошках веб-камер в ожидании «собеседников». В коридоре экспозиция продолжается «таинственной» работой с пакетом Евгения Самборского, а также инсталляцией Анастасии Гавриковой «Спи Солдат», смотрящейся в полумраке как атрибут комнаты ужасов. Перед выходом — религиозно-успокоительная (так как сделана из упаковочных шариков для лопания) работа Марины Руденко «Иисус и радуга».

На том же этаже проходил ернический эвристический перформанс «Мозговой штурм», во время которого Ульяна Быченкова, Владимир Айгистов и Алина Клейтман пытались сообща, объединив умственные и творческие усилия, найти решение наболевшей проблеме насилия индустрии над художником. Мне не удалось на нем побывать, но присутствовавшие отмечали, что дискуссия вполне удалась, и даже требовали второй части. В итоге, участники «Мозгового штурма» в качестве идеального выхода из кризиса искусства предложили такой: в рамках масштабной акции художники станут убивать друг друга до тех пор, пока не останутся всего два художника: хороший и плохой. А к ним будут также прилагаться два критика, хороший и плохой, соответственно.

Этажом ниже, в туалете, притаилась «бруталочка»: после освещенного красным светом предбанника посетителям выставки (или же посетителям туалетных кабинок) открывалась видеоинсталляция Дины Буркот «Кис-Мяу», в которой под усиленное кошачье мурчание девушка облизывает лицо молодого человека.

«Одноразовость», подчеркнутая Анной Быковой уже в названии выставки, стала, с одной стороны, объектом критического взгляда художников, и здесь их главными инструментами как раз и стали ирония, пародийная брутализация и сексуальные аллюзии «дешевой одноразовости». С другой стороны, формой самой выставки является вечеринка, то есть то, что происходит однократно — уникальное событие, которое больше не будет повторено, и в этой функции одноразовое явление предстает, напротив, как положительное.