Отвергнуть нельзя сотрудничать

234

Андрей Красулин, Памятник, 2013

На прошлой неделе на Винзаводе по инициативе Pechersky gallery в Цехе красного открылась выставка «Госзаказ»: пятнадцать художников были приглашены поразмышлять о месте художественного объекта в городском пространстве. Частная галерея на территории городской институции пытается наладить диалог между своими художниками и государством, чтобы выстроить взаимоотношения художника и простого жителя через пространство города. В актуальности темы не приходится сомневаться: пермская волна паблик-арта вызвала неоднозначную реакцию жителей, в маленьком городке Выкса по частной инициативе уже третий год будет проводиться фестиваль с искусством на открытом в воздухе. С этого года за паблик-арт будут вручать уже две премии. Тем временем отбор работ в федеральный проект — скульптурный парк в городе Сочи — вызывает недоумение у профессиональной аудитории.

Название спровоцировало бурную реакцию коллег: «Ко мне обращались с вопросами «Зачем вы так выставку назвали?», «Зачем голову в петлю самим совать?» и т.д. — Рассказывает Роман Сакин, один из кураторов выставки. — Я, напротив, не вижу конфликта. В названии содержится интрига. Как сказал Дмитрий Каварга: «Просто в первый миг из него высовывается коготь кровавого режима». Тем более, наша выставка организована на частные средства и мы просто пытаемся идти на контакт с городом, а город — это государственная земля». Второй куратор и владелица галереи Марина Печерская надеется сделать выставку ежегодной и хотя бы одну работу поставить в городе.

«Сначала я хотел сделать свой индивидуальный проект немного на другую тему, — поясняет Роман Сакин. — Я случайно наткнулся на каталог советских проектов монументов, посвященных героям войны — их разрабатывали по заказу государства еще до победы. Он содержал совершенно разные эскизы: от древнерусских мотивов до конструктивизма, — и то, как выглядит страна сейчас, это заслуга художников-победителей. Свой проект я хотел сделать утопичным – представить совершенно по-другому всю стилистику страны, рассказав о некоем абстрактном государстве». Марина Печерская предложила развить тему, сделать выставку коллективной и попробовать добиться диалога с администрацией города.

Далеко не все художники были к этому готовы, и результатом оказалось коллективное размышление на тему госзаказа. Часть работ уже была где-то показана, но тема оказалась настолько глубокой, что выставку миновала участь остаться только иллюстрацией заявленной темы. При этом экспозиция далека и от состояния цельного высказывания и представляет собой скорее противоречивую разноголосицу нескольких вопросов и позиций.

Вид экспозиции

Серия кафельных панно и кубков Марии Агуреевой, расположенных в начале выставки, напоминает бравый социалистический реализм, восхвалявший спортивное тело. В действительности же изображенные женские фигуры обнажены, а спортивная форма на них имитирована при помощи краски. Государственный заказ в постсоветскую эпоху сменился рыночным, поучительный образец — соблазнительным телом. Какими свойствами должно обладать искусство, чтобы остаться собой и в городском пространстве? Художница считает, что ее работы вполне можно поместить в городском бассейне или другом городском спортивном учреждении, из советского оформления которого они и черпают свою стилистику. Однако не исчезнет ли из них в таком случае критический заряд, оставив лишь приятную глазу картинку? Аналогичным вопросом можно задаться в отношении соседней работы: «Минимальные размеры пучков зелени» Кирилла Асса и Анны Ратафьевой имитирует древнеримскую мраморную плиту с выемками для измерения количества зелени в пучке. Призывающий к честности граждан на городских рынках и напоминающий об угрозе фашизма, в насыщенной урбанистической среде этот объект, лишившись указующей таблички, рискует остаться случайным историческим артефактом.

Рядом с мраморной плитой находится объект неизвестного художника из 1970-х годов — бутылка с миниатюрой кремлевской башни внутри. Ее принес сам Сакин — в прошлом это был подарок. Подобный брелокам в форме Эйфелевой башни, этот сувенир напоминает, что, оказавшись в городском пространстве, любая вещь уже принадлежит обществу, а не автору. И начинает жить своей жизнью — например, становясь символом. Нагляднее это отчуждение представлено в работе Андрея Красулина «Памятник». Пластилиновая скульптура человечка на колеснице находится на постаменте из стекла и металлической сетки, а сзади нее проецируется видео, на котором видна лишь тень художника, создающего скульптуру. Постамент оказывается раз в двадцать больше самой скульптуры — по сравнению с ним пластилин выглядит временным, а металлическая сетка напоминает материал, укладываемый в основу стен современных построек. Памятник оказывается плотно врезан в ткань конкретного времени и рискует остаться лишь его атрибутом. Заключенные в нем пластилиновые смыслы становятся долговечными только за счет их возведения на постамент общественной ценности, но происходит это далеко не по воле автора.

Кирилл Асс и Анна Ратафьева, Минимальные размеры пучков зелени, 2013; Неизвестный художник, Без названия, 1970–1980

Памятник должен о чем-то напоминать. Прямым воплощением этого свойства оказывается объект Хаима Сокола «Колодец», двухметровый в диаметре колодец со старыми фотографиями. Его же работа «До востребования» с именными почтовыми ящиками уже указывает, что конкретно можно вспомнить: разместить эти ящики предлагается на стенах домов, где жили репрессированные в конце 1930-х советские граждане.

Кроме того, новый памятник должен призывать чем-то гордиться и содержать в себе образ современности. С последним имеются проблемы, что в полной мере раскрывает «Синкретическая избушка» Иры Кориной. Покрашенные краской стволы деревьев, металлическая конструкция с символикой мира, будто вырезанная из советских школьных ворот, на которой висит ковер — все вместе образует взрывную палитру постсоветских городков. С другой стороны — витраж из пластиковых палочек «Они убили Кенни» с изображением героев мультфильма South Park от группы Recycle, скульптура «Эскизный макет скульптуры «Авторитарности»» из мягких игрушек Ростана Тавасиева. Наличная бедность национальных содержаний дополняется критикой привычной формы: скульптурный объект Ивана Горшкова «Я помню, я горжусь» по всем параметрам напоминает заурядные бронзовые памятники, только здесь и без того убогого вида фигура вместо лица имеет бетонный булыжник.

Так каким же должен быть объект искусства для городской среды? Попытки ответа на этот вопрос неминуемо упираются в проблему функциональности. «Я отношусь к скульптуре в городе как к посреднику между архитектурой и человеком. Город без скульптуры неряшливый. Кроме того, эстетика скульптуры сильно влияет на общество, иногда даже сильнее, чем митинги, ведь это повседневная жизнь», — объясняет свою позицию Роман Сакин. Его проект серии скульптур — так называемый «новый монументализм» — сочетает в себе художественную составляющую, бытовую функциональность и объединяющее общество начало. Большие городские скульптуры могут использоваться самими горожанами в качестве коммуникационных инструментов — для оповещения о праздниках и других событиях. «Телепорт» Максима Ксуты предполагает связь между Москвой и другими европейскими городами. Он должен стоять, например, на вокзалах, стать коллективным средством связи и служить своего рода развлечением для горожан. «Обитаемые скульптуры» Дмитрия Каварги представляют собой эстетские скульптуры, задуманные как домики для уличных животных, и балансируют на грани между искусством и городским дизайном.

Роман Сакин, Скульптура для городов и населенных пунктов, 2013 (фрагмент)

Вопрос, звучащий в названии, остается самым главным. Удачной иллюстрацией к нему становится работа Леонида Сохранского: документация проекта, в котором он предлагал администрациям городов разместить в конкретных местах «неудобные» с этической точки зрения памятники и всякий раз получал отказ. Может ли государство быть столь же смелым в выражениях, как и художник? А сам художник — должен ли идти на уступки и втискивать свои работы в рамки национальной этики? В российской ситуации этическая проблема часто не самая главная — основным препятствием оказывается инертность общественного мнения о современном искусстве. Тем временем, второй «Телепорт» Ксуты стоит на частной территории — в ЦУМе, договориться с которым оказалось проще и быстрее.

Довольно четко обозначая современное состояние отношений государство — художник, государство — гражданин и художник — заказчик, выставка скорее констатирует, что эти отношения находятся еще не на той стадии, чтобы вылиться в сотрудничество на городских улицах. Одновременно с этим проект ставит вопросы: какими должны быть эти отношения, чтобы подобное сотрудничество стало возможно? Зачем и кому это нужно? А пока ответа нет, и новый национальный символ — Леопард, Зайка и Белый мишка зимних Олимпийских игр в Сочи — в скульптурной композиции напротив московского Манежа вызывает повышенное внимание фотографирующихся туристов. То ли потому, что всем нравится, то ли потому, что выглядят они как нелепый провал в создании элементов государственной образности.

Материал подготовила Ольга Данилкина