Вежливо о смерти

354        0       

Билл Виола, Переход, 1991, памяти Винн Ли Виолы, видеозапись, ч/б, монозвук, 54 мин, photo: Kira Perov

Не новость, что большие институции все чаще создают проекты на заданную тему «для широкого круга зрителей» — беспроигрышный вариант, чтобы привлечь нового посетителя и вызвать медийный интерес. Например, в MORI ART MUSEUM (Токио) проходит выставка All You Need Is LOVE, ставящая своей целью поиск ответа на фундаментальный вопрос «Что такое любовь?». Художники размышляют над различными аспектами этого чувства — любовью к другому, себе и вещам. Во Франкфуртском Schirn Kunsthalle демонстрируют «Последние картины», затрагивая сразу несколько больших тем — жизни и смерти художника, его наследия. Это крепко сделанные выставки с достойным составом художников, отсутствием «острых углов», точнее грамотным уходом от столкновения с ними. Открывшаяся в Московском Манеже выставка «Размышляя о смерти» может быть легко отнесена к подобного рода проектам.

Кураторы Леонард Эммерлинг и Вольф Иро объединили работы одиннадцати художников из США, Китая, Японии, Германии, Дании и Албании. Суть их размышлений сводится к тому, как смерть ассоциируется с насилием и несправедливостью в ситуации капиталистической иллюзии успешной борьбы с вечными базовыми оппонентами человека — старостью и болезнями. Оборотная сторона этой иллюзии — смерть как неотъемлемая часть жизни, ведь мы так и остались беззащитны перед ее лицом. Размышления о ее природе и времени наступления отданы на откуп врачам, ученым и политикам. Краеугольный камень человеческого существования исчез и из основания современной культуры, удивительным образом подменив себя страхами низшего порядка. Эстетизирование смерти как таковой переместилось в треш-культуру, новостные ленты, субкультурные пласты.

В экспозиции происходит противопоставление осмысления смерти как индивидуального акта, события одной конкретной жизни (работы Анна Хепп, Билла Виолы, Анри Сала, Он Кавары, Марселя Мита, Юлии Ш. Рихтер) и общественного, связанного с насилием, геноцидом (работы Йозефа Бойса, Питера Розейля, Янг Женьжонг, Симона Дюббро Меллер).

Центральная работа выставки — и с точки зрения экспозиции, и расстановки кураторских акцентов — тиражные объекты Он Кавары, являет собой торжество индивидуального в масштабах вечности. Возможность увидеть себя в ряду погибающих поколений — сложная задача, которую традиционно и решали художники. Рассказывая историю своей жизни, повторяя и документируя одни и те же действия (например, сколько раз и в каких географических точках художник проснулся утром), Кавара отодвигает смерть как связанную со временем категорию. Тем самым он показывает тщетность подсчетов длины человеческой жизни — время так же непостижимо, как смерть. Вместе они образуют уравнение с двумя неизвестными.

Вспышки света, эффекты инфракрасной камеры в работе «Переходы» Билла Виолы — как прорывы пространства в трансцедентальную область света, как надежда на попадание близкого в счастливый новый мир. По-настоящему религиозное видео шепчет нам о любви и утрате (работа была сделана в 1991 году, когда у художника умерла мать и родился сын), прячась в мелькании теней пейзажа, и о неловкости, возникающей во время подобной исповеди. Нам не дают забыть, что мы по-прежнему живем во времена, когда «Разговор о деревьях становится чуть ли не преступлением, ибо замалчивает такое множество чудовищных злодеяний» — где к естественному, пережитому и показанному чувственно (а смерть, как ни крути, критическим инструментарием не препарируешь) доверия нет.

Юлия Шарлотта Рихтер, Ты что-то слышишь, 2011, видео, 07:45 мин

Существование смерти наглядно доказуемо — работа Юлии Шарлотты Рихтер «Ты что-то слышишь» как раз об этом. Прекрасная юная девушка во всех подробностях расскажет о том, как костенеет тело мертвеца, через какой промежуток времени и в каких местах обычно появляются трупные пятна (не забыв оговориться, что в твоем случае может быть по-другому, ведь все индивидуально). Но, намекая на «что-то», не скажет ни слова о душе.

То, что интересует нас в смерти, оказывается за рамками самого физического процесса смерти. Мы находим искомое скорее в силуэте одинокой лошади на дороге (работа Анри Сала «Раз за разом»); угадываем в мерцающем приближении, почуяв нутром, по едва уловимым чертам — «ты маятник от уличных теней, до апокалиптических коней».

Рану получают, она кровоточит, потом заживает — ее заживлению помогают пластыри — рана становится несмываемым шрамом. Рана — печать и свидетельство произошедшего, неоспоримый факт. Работа Марселя Мита «Линия жизни» — одна из самых ярких на выставке. Три небольшие фотографии предлагают иную точку отсчета — движение к смерти не через трагедию или случайность, а через процессуальность — время, приносящее боль, наносящее человеку свои отметины.

«Больше не существует самой возможности появления смерти в жизни отдельного человека как того нечто, которое сообразно процессу его жизни» (Адорно). В этом смысле работа Феликса Гонсалеса-Торреса оказалась на границе, невидимой и условной, как сама прозрачная ткань шторы, изображенной на снимке. Смерть — та область, где смыкаются общее и частное, никогда не перемещаясь ни на одну из этих территорий.

В работе «Я умру» Янга Женьжонга люди повторяют одну фразу: «Я умру», — с разной степенью осмысленности. Художника интересует в первую очередь опыт и его влияние на человека. Смерть здесь предстает финальной точкой в череде других важных и драматических событий жизни, умещаясь в короткой фразе между строк, оставаясь, как и личная история каждого из героев, за кадром.

Репрессивный же характер смерти схож с поведением вероломного тирана, во имя бесчеловечных целей отнимающего жизни. Рисуя место, где она могла бы царствовать, Йозеф Бойс изобразил камеру с алхимическим металлом свинцом, медленно забирающим у живого силу. Жизнь — как ожидание приговоренного к казни, для Бойса соединение индивидуального и общего, уравнивающее всех. «Смерть — символ несвободы и поражения». Если мы заперты в камере, так ли важно, одиночная она или общая?

Отказывается награждать «вину человечества трансцендентальным благословением» и Питер Розель, в своих, на первый взгляд, абстрактных скульптурах заключивший ужас пережитого и вопрос забвения злодеяний. Геноцид нельзя забывать — здесь смерть из категории превратилась в знак. Собранные частички пыли с рабочего стола Адольфа Гитлера, хранящегося в Берлине, художник увеличил до человеческих масштабов. Гигантские «пылинки» схожи между собой, хотя мы не можем знать, пыль ли это страшного прошлого или она образовалась во времена наших современников.

Йозеф Бойс, Пространство боли, 1984, видео, courtesy Peter Kolb, Joseph Beuys estate, VG BildKunst, Bonn.

«Миллионы ныне живущих умрут», работа Симона Дюббро Меллера — единственная, где автор обращается не к зрителю, а к самой смерти. Листок бумаги с боязливым вызовом (между will и die отчетливо проступает скрытое never), с надеждой на возможность подобного обращения. Попытка найти истину, несмотря на то, что она не может быть найдена, так как лежит вне области человеческого опыта и существует лишь как зов, вопрос и утверждение одновременно. В одной фразе — полная капитуляция растерянных миллионов, многие столетия пытающихся победить то, что обеспечивает возможность их же существования.

Придерживаясь намеченного плана — противопоставляя «смерть индивидуальную» и «коллективную», кураторы последовательно и качественно, как отличники, перебирают важные работы и имена. Привлечение двух молодых и не столь масштабных художников — единственный занимательный факт, но в отсутствии других экспериментов говорить о большем не приходиться.

Пресная на вкус, смерть не представляется зрителю как сила, способная говорить за себя сквозь времена и людей: она очищена, помещена в идеальное пространство и законсервирована. Мы можем лишь издалека наблюдать мелькание, но непосредственное взаимодействие с ней для человека невозможно. Зритель надежно отделен завесой времени и текстов-интерпретаций. Это дает ему ощущение спокойствия и возможность говорить о смерти обыденно.

Работы, представленные на выставке, как будто бы «говорят» со зрителем, требуют соучастия и отклика. «Размышляя о смерти» — попытка построить будущий диалог, совершив экскурс и подготовив некую визуальную базу, — «создать платформу для созерцания некоторых возможностей понимания смерти», как сказано в сопроводительном тексте к проекту. Такую инициативу вполне можно было бы считать просветительской, если бы не отсутствие в ней критического элемента, той самой точки или нескольких сочленений, способных вызвать реакцию и желание вступить в диалог.

«Размышляя о смерти» — осторожное, по-европейски вежливое высказывание, имеющее своей целью не вызвать серьёзную дискуссию или шагнуть на сложную и неоднозначную территорию (хотя данная тема является благодатной почвой для разговоров на остросоциальные и политические темы), а просто развлечь зрителя и немного расширить его представления о западном искусстве. То, что в экспозиции отсутствуют произведения российских художников также показательно: учитывать местные настроения не входит в планы создателей выставки, да и соизмеримых по масштабу участников из нашего контекста вычленить труднее. Данная выставка не может быть платформой для поисков и обсуждения, она может только проиллюстрировать некоторый опыт некоторых хороших художников и проинтерпретировать его в определенном ключе. Работы, не собранные по принципу «новизны» или любых других признаков, сформулированных куратором, складываются в учебно-методический экскурс, демонстрирующий возможные художественные и философские решения, позволяющие осмыслять область, в столкновении с которой бессилен любой метод.

Материал подготовила Ольга Широкоступ

Выставка продлится до 30 мая включительно

Марсель Мит, Линия жизни, 2010, фотография, предоставлено художником