Илья Гришаев: Возможность сакрального

1 050        2       

Фото: Анна Быкова

Aroundart при поддержке ЦСИ ВИНЗАВОД и куратора Владимира Логутова продолжает цикл материалов о молодых художниках, чьи проекты были отобраны и показаны на площадке молодого искусства СТАРТ. В очередном выпуске – текст Елены Ищенко об Илье Гришаеве, художнике, экспериментирующем с формой и зрительским восприятием. 

Илье 29 лет, он родился в Перми, но большую часть времени сейчас проводит в Петербурге. Свое первое образование по специальности «Дизайн» он получил в Пермском гуманитарно-технологическом институте. После учился на кафедре иконописи Духовного училища в Перми. Переехав в Петербург, поступил в школу молодого художника при Фонде Pro Arte, которую закончил в 2013 году. Каждое из этих занятий так или иначе повлияло на Илью. Если говорить грубо, то дизайн придал строгость формы и определенный минимализм, Pro Arte – стремление к эксперименту, иконопись – ощущение традиционной сакральности искусства.

Выставка «Условия», проходящая сейчас на площадке проекта СТАРТ, во многом отражает эти влияния и очерчивает определенный круг интересов Ильи Гришаева, который можно сформулировать как поиск универсальной абстрактной формы, независимой от конкретного содержания или вовсе его не имеющей. «Можно сказать, что мои работы близки к автоматическому письму, но мне приятнее думать, что это некий универсальный язык. Язык, например, того же уровня, что и человеческая внешность, которая считывается, воспринимается при первом взгляде», – говорит Илья. На выставке «Условия» представлены привычные для художника вещи – объекты из дерева, формы из пластика, графические рисунки. Но в каком бы медиуме он ни работал, все так или иначе сводится к абстрактной форме, в которой, как говорит Гришаев, каждый волен видеть что-то своё.

Экспозиция выставки «Условия» на плошадке СТАРТ, Москва, 2013 // Фото предоставлены ЦСИ Винзавод

Его предыдущая персональная выставка «при меты», прошедшая в апреле в петербургской галерее Navicula Artis, была целиком посвящена, как написал ее основатель Глеб Ершов, «таинственной жизни форм»: «эти тела «без названия» напоминают разного рода органику, или же любую морфологию природного мира. Про них нельзя ничего сказать, кроме того, что они имеют границы, они индивидуальны, занимают места в пространстве, образуют множества, слипаются, перетекают друг в друга, обрываются, фрагментируются, не имеют определенного размера (большие они или маленькие – неясно), и, наконец, эти тела способны порождать друг друга, как кажется, без помощи извне, совершенно самостоятельно». Название той выставки отсылало к труду Мишеля Фуко «Слова и вещи» (1966), где есть одноименная глава, в которой философ говорит о процессе возникновения знаков. Работы Гришаева, по сути, – это тоже попытка создания знака. «Какая форма образует знак в его специфическом значении знака?» – задается вопросом Фуко. И отвечает: «Это сходство». Гришаев готов с ним поспорить: из пары означаемое/означающее он практически полностью исключает первое, отдавая предпочтение второму, но получая в итоге не постмодернистский симулякр, лишенный всякого значения, а абстрактную форму, вмещающую в себя любое значение.

В этом смысле, выставка «при меты» была попыткой исследования того, как рождаются формы, можно даже сказать, попыткой объяснить автоматическое письмо идеями структурализма и постструктурализма. «Условия» тоже отсылают к процессу создания форм, но уже с другой стороны. «Когда я начал делать рисунки для этой выставки, то понял, что у форм, которые у меня получаются, уже есть некоторые условия существования, – говорит Илья. – Одна, например, должна стоять, находя опору в самой себе, другая должна появится именно в этом месте». Такие характеристики формируют определенные условия не только бытования, но и создания работ.

Постоянно работая над формой, Гришаев движется к ее очищению, к избавлению от всевозможных «примет», к лаконизму и универсальности, которая при этом не должна замыкаться на самой себе, но наоборот – открывать возможность множественности прочтений.

Пермская биеннале графики «Бумеранг» , 2010 (1,2), Фестиваль современного искусства «Живая Пермь», 2011 (3)

Интерпретации, зрительское восприятие – еще одна большая сфера художественных интересов Гришаева. И здесь важен опыт не столько галерейных выставок (хотя «условия» также задают определенный вектор восприятия), сколько его проектов в публичном пространстве. Один из таких проектов назывался «Синтаксис» и был осуществлен в рамках «Вектора Перми» и программы по поддержке паблик-арта, инициированной музеем PERMM. «Синтаксис» представлял собой огромную, вырезанную из дерева скульптуру, помещенную на стенах детского сада. «Я хотел сделать ее максимально незаметной, чтобы она становилась видимой, когда, например, идет дождь или выпадает снег, – рассказывает Илья. – Я думал о том, что люди ходят на работу мимо этой стены каждый день, но заметят мою инсталляцию только спустя неделю, месяц. Думал о том как зритель объяснит себе этот опыт».

Определённые условия были заложены в эту работу уже на этапе выбора места – стена постоянно становилась полем для вандалов и уличных художников. Даже наутро после того, как ее перекрасили, уже появилось несколько тэгов. Гришаеву было интересно поработать с таким контекстом: «Я создавал эту работу надолго, и был не против того, чтобы с ней взаимодействовали – ломали, забивали тэгами. Эти изменения сделали бы работу только лучше. Точнее – я думал, что это будет происходить». Ожидания, правда, не оправдались: работу почти не трогали. За год ее существования появилось единственное граффити и несколько следов от брошенных бутылок.

Похожая ситуация случилась и с другим публичным проектом Гришаева, уже в Петербурге: художник расклеивал стикеры, сделанные в привычной для него манере, в различных публичных, но при этом совсем не очевидных местах. «Обычно подобные вещи – рекламные объявления, тэги граффитчиков – первое, что срывают или закрашивают, – говорит Илья. – Я думал, что с моими работами произойдет то же самое, но срывали все, что их окружало, а мои вещи оставляли. Почему так происходит? Для меня в этой ситуации больше вопросов, чем ответов».

«Современная деревянная скульптура» , Пермская государственная художественная галерея, 2011 (1), « при меты» , Navicula Artis, 2013 (2), объекты в городском пространстве (3, 4), «Дневник Наблюдений», ART re. FLEX, выпускная выставка курса ПРО АРТЕ, 2013 (5, 6)

Гришаев говорит, что не является сторонником идеи того, что искусство должно идти к зрителю– то есть идеи, которая является основой в паблик- и стрит-арте. «Мне нравится, когда человек сам приходит к искусству, – говорит он. – Если человек ради этого делает какое-то усилие, он будет по-другому его воспринимать».

Формально публичные проекты Гришаева мало отличаются от галерейных – это те же поиски абстрактной формы. В этом смысле никакого изменения языка не происходит. Но контекст их экспонирования создает совершенные разные способы считывания. И хотя Гришаев говорит о белом галерейном пространстве как об имеющем сакральные корни и создающем определенный настрой для восприятия, в современном контексте такой white cube воспринимается скорее не как храм искусства, а как дорогой магазин. Выставленные в галерее подобные формальные эксперименты приобретают определенный буржуазный налет. Дело не в самом искусстве – дело в системе, которая превращается неангажированные формалистские эксперименты в декоративное искусство.

И наоборот – низкая городская среда создает саму возможность сакрального. В публичном пространстве, и особенно в его неочевидных, потаенных местях, работы Гришаева остаются не потребляемыми – их не трогают граффитчики, не портят хулиганы, не срывают дворники. Такая непотребляемость снимает буржуазный налет и декоративность, задает определенный формат коммуникации зрителя с произведением. В этом контексте работы Гришаева нельзя воспринимать как просто «красивые» или «облагораживающие» окружающее пространство (цели, которые часто приписывают паблик-арту), скорее, такая среда в современном контексте несет меньшую идеологическую нагрузку, чем институциональный white cube, что позволяет оставаться неангажированным и при этом выходить за пределы существующей галерейной системы. Именно в такой ситуации, когда искусство становится самодостаточным, и появляется возможность сакрального.

Паблик-арт проект «Синтаксис», Пермь, 2013

Выставка «Ничего подобного» в рамках 5 Московской биеннале современного искусства, Музей Москвы, 2013 (1, 2), «В разрезе», ART re. FLEX Gallery, 2013 (3) 

______________________________________________

Проект реализован при поддержке: