Третий мир в Третьем Раю

537        0       

Проспект Звезды. Проект Анастасии Рябовой. Фото: Charles-Antoine Blais Métivier

Прошлый осенью художница Ольга Житлина участвовала в образовательном проекте-резиденции UNIDEE фонда Читтаделльарте художника Микеланджело Пистолетто. Об этой резиденции и о том, как мэтр Арте Повера понимает «идею социальной ответственности искусства», она рассказала Aroundart.ru.

За общим ужином резидентов и сотрудников во дворе бывшей текстильной фабрики, а с 1999 года фонда Читтаделльарте знаменитого художника Микеланджело Пистолетто, расположенного в красивой ложбинке между предгорьями Альп, быстрой холодной рекой и живописным городком Бьелла, художница Луиса Унгар вдруг спрашивает: «Как вы думаете, что здесь будет происходить через двадцать лет?» Этот вопрос приводит всех присутствующих в полный ступор, поскольку кажется, что, как в книге исследователя позднесоветского периода Алексея Юрчака, здесь все, включая восьмидесятилетнего основателя Арте Повера, — навечно.

Участницей этой и многих других сцен в стенах этой прекрасной цитадели искусств я стала таким образом: в марте прошлого года мне пришло радостное сообщение о том, что пройдя большой конкурс, я получила грант имени Ольги Лопуховой. Это один из немногих в России грантов для художников до 35 лет, позволяющий принять участие в европейской программе резиденций и покрывающий все расходы. Грант выдается фондом современного искусства «Виктория». Фонд принадлежит лично Леониду Михельсону (генеральный директор и владелец контрольного пакета акций «Новатэк» и «СИБУР») и назван в честь его дочери.

О программе я слышала давно и всегда мечтала принять в ней участие. Ведь UNIDEE — Университет идей — «образовательный проект, созданный по принципу инновационной лаборатории, где искусство связано со множеством дисциплин и отраслей знания», заявлял своей основой столь милые мне «идеи социальной ответственности искусства» и «ответственной трансформации общества» (цитаты из опен колла).

Каждый год в Читтаделль приезжают 12–14 художников, режиссеров, архитекторов или дизайнеров главным образом из стран, которые принято называть третьим миром. Каждый из них получает грант либо от международных, либо от национальных фондов. Гранты поступают напрямую в Читтаделльарте для оплаты расходов программы. Среди нас были художники из Палестины, Египта, Индии, Хорватии, Канады, режиссеры из Пакистана и Филиппин, дизайнер из Италии и куратор из Португалии. Из России кроме меня была московская художница Настя Рябова.

Каждому резиденту полагается личная комната с кроватью келейного типа, общая мастерская в бывшем цеху, 800 Евро на проект и трехразовое питание из наиэкологичнейших продуктов, выращенных в радиусе одного километра. Это помогает экономить на бензине и меньше загрязнять воздух, а также хотя бы на полгода занять безработных местных жителей сельхоз-работами в рамках проекта Читтаделльарте Leteat.bi. Таким образом, все мы не просто поправляли здоровье и набирали жирок впрок на дальнейшую непредвиденность, но и составляли одно из звеньев в этой не просто вегетативной цепочке. «Ланч как проект» — одна из фраз-перлов менеджеров Циттаделли, которые мы вскоре начали записывать.

Празднование 80-летия Микеланджело Пистолетто в Читтаделларте. Фото: unidee2013.wordpress.com

Все вместе мы должны были организоваться в Университет идей, чтобы «активировать способность к трансформации как на локальном (Бьелла), так и на интернациональном (страны резидентов) уровнях» (цитата из опен колла). А говоря более конкретно, представить один личный и групповой проект на финальной выставке. Искусство от нас требовалось не простое, а социально ответственное. Нести бремя социальной ответственности за частично разоряющихся, частично продолжающих процветать престарелых жителей окрестных вилл и аккуратных домиков представлялось нелегкой задачей для многих резидентов, включая художников из Индии и Палестины, у которых не было персональных компьютеров и лишних 16 евро, чтобы выбраться в Милан или Турин, филиппинского режиссера, чьих соотечественников здесь было модно держать прислугой несколько десятилетий назад. Всем призывам обратить внимание на растущее отчуждение между людьми и на государственный и корпоративный контроль тоже едва ли удавалось всколыхнуть в нас волну острых эмоций. «В подвале дома, где я живу, по утрам и вечерам орет осел и кукарекает петух, сверху мать десятерых детей круглые сутки безуспешно пытается их утихомирить, сбоку я постоянно слышу ругань во весь голос, снаружи гвалт улицы, и иногда еще выстрелы. А тут везде так тихо!», — как-то поделился со мной палестинец Айед.

Говоря о культурной программе, следует упомянуть прогулку по городу, знакомство с местными специалистами в разных областях от социологии до театра, пару выездов в Турин на выставки и конференции, впечатляющую экскурсию по фабрике эксклюзивной ткани Zegna (один из партнеров и заказчиков Цитадели) и несколько визитов кураторов и художников, имеющих с ней совместные проекты. Нашим тьютором была приглашена нидерландская художница Жан фан Хесфайк, знаменитая работами на стыке эстетики взаимодействия и урбанизма. Чтобы создать представление о Жан ее же средствами, можно вспомнить ее автопортрет из нескольких десятков сортов картошки. Каждая картофелина символизировала каждого человека, с которым Жан когда-либо сотрудничала. Все картофелины были соединены между собой так же, как люди в проектах. Говоря о том, что она делает, Жан часто употребляет слово «фасилитатор». Ее роль в нашей программе поначалу вызвала немало споров и подозрений. Это очередная звезда контемпорари, которая хочет нас бесплатно использовать в своем проекте? Она будет куратором нашей выставки? Почему она проведет с нами всего пару недель из 4 месяцев? Все эти и другие вопросы мы долгое время задавали администрации резиденции и самой художнице в длинной переписке, пока в разгар подготовки выставки Жан действительно не начала не только облегчать, но и часто просто спасать наши зашедшие в тупик переговоры с дирекцией и друг с другом.

Но вернемся к виновнику происходящего. Микеланджело Пистолетто — более чем живой в свои 80 лет классик итальянского контемпорари, один из участников Арте Повера. Харизмы и импозантности ему не занимать. «Нет проблем! Соберем все религии вместе, а в центре поставим куб Бесконечности» — так с присущей ему непосредственностью маэстро предлагает одним махом решить межкультурные проблемы и объясняет свой проект мультиконфессиональной капеллы в Марселе с зеркальным кубом посредине. Несколько раз он в неизменном черном костюме и шляпе собирает нас во дворе или зале, поит просекко, дарит каждому свою поваренную книгу художника с рецептами выставки на каждый день, написанную во времена, когда Ханс Ульрих Обрист еще пешком под стол ходил. После получения мирового признания и многих лет преподавания в Венской Академии он разочаровывается в конвенциональном мире искусства и решает основать собственную институцию в родном городке Бьелла, в нескольких десятках километров от той самой фабрики Zegna, стены которой в свое время покрыл огромными аляповатыми неоакадемическими фресками его отец. Для этого он покупает полузаброшенную текстильную фабрику, где будет находиться его дом, дом его зятя, управляющего, комнаты для гостей и с 1998 года сам фонд. Как и большинство текстильных производств Пьемонта, выведших во второй половине XIX века регион на первое место в мире в этой отрасли, эта фабрика оказалась не способной конкурировать с глобальными концернами и закрылась. Но в данном случае, закрылась, чтобы открыться снова уже в ином качестве.

Courtesy Luisa Ungar

Фонд зарегистрирован как организация некоммерческая. Тем не менее, сказать, что производство тут остановлено, нельзя. Конечно, фабрика больше не изготавливает ткань, но она производит нечто другое, и резиденты так или иначе оказываются вовлеченными в этот процесс. Успешные компании стремятся сотрудничать с фондом. Один из ярких примеров — довольно навязчивое предложение сотрудничества резидентов с кофейной компанией Illy. Её владелец в третьем поколении, Андреа Илли, известен своей критикой сертификата Fairtrade как бессмысленной благотворительности. Вместо этого компания каждый год выбирает социально ответственный проект дизайна чашки или банки кофе, награждая автора 3000 евро. Например, в этом году приз достался филиппинскому режиссеру Ричарду Легаспи, украсившего банку традиционными национальными узорами, что было решено считать знаком солидарности с пострадавшими от тайфуна на Филиппинах.

Некоторое время назад Пистолетто разработал концепцию под названием «Третий Рай» (хорошо, что без буквы «Х», как заметила Настя Рябова). «Идея Третьего Рая заключается в том, чтобы привести искусственное, то есть, науку, технологию искусство, культуру, политическую жизнь обратно к Земле, способствуя перезаключению общественного договора и этическому поведению….», — объясняет свои планы художник. Легким жестом руки он нарисовал логотип Третьего Рая — продолженный знак бесконечности. Этот тройной бублик красуется на книгах, сувенирной продукции фонда, его формой высажены кусты, а также многочисленные инсталляции как самого Микеланджело, так и его последователей скрутились в Третий Рай.

Как и большинство традиционных предприятий Пьемонта, Читтаделльарте — дело семейное: разумеется, основной сюжет закручивается вокруг имени маэстро; проектом экологического питания Leteat.bi занимается его дочь Армона. Возглавляет институцию в роли директора ее муж Паоло Нальдини.

Courtesy Khaled Galalelden

Что же еще производит фабрика Пистолетто и оказавшиеся в нем художники помимо хорошей кармы для крупных корпораций? Подозреваю, что прибавочную стоимость. Как минимум в символическом капитале. Части механизма этого современного нематериального производства, на которые мы постоянно наталкивались, и которыми мы сами в определенной мере стали — это дискурс, коммуникативные сети и демократические ритуалы. Длившиеся часами планерки, посвященные разным темам от времени приема пищи до обсуждения дедлайнов, сдачи проектов и концептуальных вопросов, способствовали скорее разделению участников на группы по уровню владения английским, нежели принятию решений. Все это вызывало лично у меня стойкую ассоциацию с эпохой брежневского застоя. В этой системе тоже нашлись свои нонконформисты. Египетский художник Халед Галалилдин, в какой-то момент начал саботировать заседания, заперся в своей комнате и занялся тотальной психоделической инсталляцией.

С Луисой Унгар и Каролиной Рито мы занялись составлением и анализом глоссария. Многие часто повторяющиеся выражения и идеологемы (демократический путь, платформа продуктивного диалога, поле взаимодействия, вселенная возможностей) напоминали топонимы. Все они, долго петляя, закручивались в лабиринт бубликами бесконечности.

Каролина Рито пыталась проследить, как работают дискурсивные шестеренки, устраивая реэнэктменты наших дискуссий (Собрание по поводу выставки, которая могла бы не произойти), постановочное интервью-перформанс (О вампирах и других формах сосуществования; совместно в Луисой Унгар), состоящее из цитат и клише из наших разговоров. Они же выпустили одноименный сборник, объединивший графические и текстовые размышления участников и гостей резиденции. «В заметках на полях одного опен колла» я пыталась понять, можно ли реабилитировать Социально Ответственную Трансформацию, обратившись к Тынянову, Мандельштаму, Виктору Клемпереру и даже Ленину. Но поняла, что в контексте Читтаделльарте многое закостенело настолько, что можно без больших потерь превратить громкие слова в аббревиатуры: transoc для transformation of society, sustec вместо sustainable economy, freec — free creativity, comprax — community practice, respat — responsible attitude и так далее. Многие даже имеют все шансы стать популярными идеологически правильными именами, как некогда Владлен и Даздраперм. («Третий рай 2» — каталог Unidee 2013 — переиздание книги с нашими поправками и добавлениями).

Map inspired by talks ans discussions that took place in Biella, Piedmonte within the UNIDEE 2013 program

Конечно, символический, да и буквальный капитал наращивает не только институция. Даже не получая напрямую ни копейки из наших грантов, просто добавляя в свое CV пункт об участии в престижной резиденции, стоимостью в несколько тысяч евро, каждый из участников тоже увеличивает свои шансы получения приглашений и заказов в будущем. Поэтому, сколько бы мы ни занимались институциональной критикой, это сотрудничество в какой-то мере продолжало быть взаимовыгодным.

Обидно в этой ситуации, пожалуй, то, что вся риторика вокруг социальной ответственности искусства оказывается полностью девальвированной и подчиненной целям наращивания оборотов Корпорации Доброй Кармы. Да и само пребывание участников из стран третьего мира превращается в красивый жест фонда и грантодающих организаций.

Все же, несмотря на множество безрадостных прозрений и разочарований, назвать этот опыт исключительно негативным нельзя. И дело не только в живописном пейзаже, солнце, прекрасной еде, дешевом вине и речке. Пожалуй, главным итогом нашего пребывания в Цитадели стало приобретение друзей-единомышленников и надежда на то, что в каком-то другом месте, в каком-то другом контексте, мы вместе сможем реанимировать все слова, все идеи, все формы, которые работали здесь не так, как нам мечталось.