Екатерина Васильева и Ганна Зубкова: Раскручивать перформанс за перформансом

609        1       

Екатерина Васильева, Ганна Зубкова «Piece of resistance — Не мой диалог о революции» в галерее «Электрозавод» с 12 по 18 ноября

В некоммерческой галерее «Электрозавод» завершился проект Екатерины Васильевой и Ганны Зубковой «Piece of resistance — Не мой диалог о революции», ставший продолжением их перформанса «Революционная ось». Сергей Гуськов рассказывает, как несение трубы через Москву стало беседой.

В конце лета Ектерина Васильева и Ганна Зубкова провели перформанс, который уже на подготовительном этапе — благодаря анонсу, растиражированному СМИ — взволновал обитателей социальных сетей и вызвал споры, еще даже не начавшись. Действительно: середина августа, кроме войны, ничего не происходит, но на войну, как ни пытайся, не повлияешь, чувствуешь свое бессилие — а тут две художницы с раннего утра до поздней ночи несут металлическую трубу через всю Москву, да еще и назвали это «Революционной осью», можно обсудить (двусмысленность названия сработала безотказно). Такое раннее оповещение было удачей, правда потом та же пресса повела себя скорее агрессивно, чем дружелюбно, хотя сами журналисты этого видимо не поняли: «В реальности неприятное столкновение произошло именно со СМИ», тогда как ни спорящие в «Фейсбуке» граждане, ни полиция этому многочасовому маршу с грузом не мешали.

Но только перформанс завершился, встал вопрос: что же дальше? Сама «Революционная ось» стала возможной благодаря резиденции на «Электрозаводе» — инициативе самих художников, управляющих собственным выставочным пространством, «некоммерческой галереей», как они предпочитают выражаться. И по договоренности между резидентами и устроителями, Васильева с Зубковой должны были вернуться на «Электрозавод», чтобы сделать выставку, предположительно выставку документации, раз исходным событием был перформанс. Видео перформанса были к тому моменту собраны и смонтированы в 17-часовое полотно. Но художницы решили констатацией того, что нечто произошло, не ограничиваться и воспользоваться случаем, чтобы сделать что-то новое.

Те, кто занимаются перформансом, вечно разрываются между непосредственностью произведенного события и документацией, без которой весь этот опыт останется достоянием скорее всего лишь самого художника. Одни производят нечто дополняющее перформансы, что-то совсем уж вещественное (здесь я не имею в виду тех, у кого в разных медиа параллельные, не связянные друг с другом истории), что также имеет экономические причины. Другие увеличивают длительность перформанса, насколько это возможно, растягивают во времени, вплоть до превращения всей жизни в перформанс — Владислав Мамышев-Монро, Тейчен Сье и другие. Кто-то пытается преодолеть эту двойственность с помощью разных уловок с документацией, тут много путей.

В случае «Революционной оси», кроме видео, был еще другой тип документирования — прямые включения. Художницы были сами себе репортерами, поскольку «настоящие» журналисты налетели на них, только когда они пересекли Садовое кольцо, и исчезли, когда процессия пересекла его второй раз — что понятно, для большинства столичных изданий условные Алтуфьево и Чертаново существует где-то на периферии восприятия, пусть даже сами журналисты ровно там и живут. Поэтому реальный репортаж был таков: время от времени Ганна делала снимки себя и Екатерины, плюс они отмечали место, где на тот момент находились и выкладывали на страничку мероприятия на фейсбуке вместе с фотографией скриншот приложения-навигатора. Это была попытка включить в непосредственный опыт как можно больше людей: перформанс стал доступен не только тем, кто находился рядом с художницами, но и тем, кто следил за происходящим по сети. Этому нас научили трансляции с массовых протестов — от Тахрира и Афин до Болотной и Майдана — и более скромных событий: событие, показанное в виде реалити-шоу, при всей своей явной сконструированности заставляет не просто поверить в то, что мы видим «всамделишное», но и сильно эмоционально включиться в происходящее.

Впрочем, это во многом спонтанное решение с документацией было не единственным. Была организована выставка «Piece of resistance — Не мой диалог о революции», вернее диалогическое пространство, и даже несмотря на то, что оно находилось практически за семью замками, на режимном «Электрозаводе», недостатка в собеседниках не наблюдалось. Ганна Зубкова и Екатерина Васильева приглашали всех желающих прийти и побеседовать — про что угодно, хоть и про «Революционную ось». В основном конечно про искусство, ведь для художников искусство везде по большому счету. Собеседники садились напротив художниц, в какой-то момент им предлагалось закрыть глаза, взяв за руку одну из художниц, которая также опускала веки. Успокоить, утихомирить человека, говорить с доверительными интонациями — Ганна и Екатерина действовали как психологи. Впрочем, на открытии проекта совладать с разбушевавшейся людской стихией им не удалось: посетителям было предложено писать на стенах, имелись маркеры, балоны с краской. В какой-то момент было заграффичено все, даже то, что не ожидали — например, белые гвоздики в вазе и стена, на которую проецировалось видеодокументация перформанса, что не могло не возмутить создателей галереи «Электрозавод». Но что вы хотели? Когда бросают в массы призыв к творческой свободе и на такой вызов действительно отвечают (это второе условие не часто становится реальностью), спонтанные участники с легкостью переходят к разрушению — но это не страшно, Бакунин объяснил почему.

Надписи на стенах было решено замазывать через некоторое время белой краской, поверх них появлялись новые. Беседы в свою очередь записывались разными способами. Накапливался новый массив документации, который, видимо, каким-нибудь косвенным образом даст начало следующему проекту. И когда я беседовал с художницами, закрыв глаза, они это отчасти подтвердили.