Йокогамская триеннале 2014

430        0       

Йокогамская триеннале современного искусства, Йокогама, Япония, 1 августа – 3 ноября, 2014

Вада Масахиро. A long time ago, in a galaxy far, far away…

Йокогамская триеннале современного искусства проводится с 2001 года – в этом году в пятый раз, ее куратором выступил художник Ясумаса Моримура. Заголовком триеннале стало название книги Рэя Брэдберри «451 градус по Фаренгейту», полностью оно звучит так: «Арт Фаренгейт 451: Уплывая в море забвения». Художник Павел Отдельнов привез оттуда подробный фоторепортаж и сопроводил его своим комментарием.

В основном проекте триеннале приняли участие 65 художников. Он был представлен в Йокогамском музее искусств и в выставочном зале Shinko Pier на искусственном острове в бухте, что очень хорошо сочеталось с заявленной темой проекта. Довольно трудно было разбирать экспликации, переведенные с японского на английский: перевод был сделан кое-как и многие из описаний я попросту не смог понять. Думаю, что виной не только мой плохой английский. Фотографировать, к сожалению, во многих залах строго запрещалось, и за этим тщательно следили. Поэтому часть моих снимков сделаны украдкой на телефон.

(1)

Ясумаса Моримура, со свойстенной японцам педантичностью, разделил свой выставочный проект на 13 глав – два вступления:

1. Немонументальные монументы
2. Что находится в центре мира?

и одиннадцать глав в «повествовании»:

1. Слушая тишину и шепот
2. Натолкнувшись на дрейфующую классную комнату
3. АРТ 451 градус по Фаренгейту
4. Трудясь в одиночестве, борясь с миром
5. Безличные хроники: продолжая движение
6. Монологи Enfants Terribles
7. Исчезая в свете
8. Путешествие-дрейф / Море, отражающее мимолетные образы
9. Представляя «451 градус по Фаренгейту»
10. Дни после Потопа
11. Дрейфуя в море забвения

Кураторский текст, предваряющий выставку, оказался очень коротким и непривычно похожим на белый стих. Главным месседжем Моримуры стала идея о том, что «искусство — это сила взгляда, обращенного к миру забвения. И эта сверхъестественная сила способна заставить откликнуться вещи, которые были заброшены, упущены из виду или оказались вне нашего поля зрения». Каждая из глав также сопровождалась небольшим, но проникновенным текстом куратора.

Выставку открывал «готический» автопогрузчик Вима Дельвуа, поставленный перед входом в музей. Он эффектно отражался в водах искусственного бассейна. Из канализационной решетки перед бассейном время от времени поднимался дым, но автора дыма я не мог нигде найти. Им оказался японец Хино Наохико, представленный в самом конце каталога, в завершении одиннадцатой части. Его дым призван напоминать о дыме от сожженных в романе Бредберри книг. К «немонументальным монументам» (первому вступлению) куратор отнес и медвежонка, сделанного кореянкой Гимхонгсок из мусорных пакетов — Bearlike construction-629. Этот персонаж стал эмблемой триеннале-2014, его напечатали на всех афишах и каталогах. Однако, чтобы увидеть медвежонка воочию, нужно было идти в расположенный по соседству с музеем торговый центр Mark Is и спуститься на лифте на самый нижний уровень. Лифтер дружелюбно провожал искателей медвежонка в самый дальний угол. Вторую часть вступления, обозначенную вопросом «Что находится в центре мира?», представлял англичанин Майкл Лэнди, один из художников Young British Artists, с проектом Art Bin: в центральном холле музея была выстроена гигантская стеклянная мусорная урна, в которую было свалено никому не нужное искусство – подрамники с холстами, арт-объекты, части инсталляций и просто мусор из мастерской.

(2)

Первую главу, посвященную слушанию тишины и шепотов, открывал супрематический рисунок Казимира Малевича. За ним следовал «молчун» Джон Кейдж со своими партитурами к «4′ 33″». Дальше — зал живописного минимализма с безымянными и почти нетронутыми холстами Агнес Мартин Untitled 10 и Untitled Блинки Палермо. После зала, представлявшего Рене Магритта как фотографа, следовал Марсель Броттарс, обсуждающий с деловито мяукающим котом картину «Это не трубка» — Interview with a Cat. В другом зале посетители дружно разбирали стопки листов голубого и бордового цветов Феликса Гонсалеза-Торреса: Untittled (Blue mirror) и Untittled (National Rifle Assotiation). Я тоже не удержался от соблазна и скрутил в рулон парочку. Потом, подумав о предстоящем перелете в Москву и туго набитом чемодане, понял, что пожадничал, и долго искал в вечерней Йокогаме урну (найти урну оказалось очень непросто). «Рука, держащая стреляющий пистолет» Вийи Клеминс и бетонный блок с антеннами Изы Гецкен World Reciever завершали тему тишины. Вторая глава «Натолкнувшись на дрейфующую классную комнату» посвящена проекту японского художника Кама Геи, представлявшему собой документации мастер-классов и воркшопов в депрессивном городе Камагасаки, которые были нацелены на то, чтобы заинтересовать местных жителей поэзией, философией, каллиграфией и изобразительным искусством.

(3)

Глава ART Fahrenheit 451 начиналась большими трехчастными нарративными рядами фотографий людей из разных стран мира – A Living Man Declared Dead and Other Chapters I-XVIII американки Тарин Саймон. Экспозиция, включающая в себя фотографии и текст, повествует о разных условиях и о культурной предопределенности людей, живущих в разных частях света. Например, я обнаружил там фотографии детей из украинского детдома. Справа от фотографий – справка об условиях их жизни, статистические данные о том, чем занимаются выпускники детдомов, и о том, что годовое содержание одного ребенка составляет около 880 долларов. Справа от текста – фотографии комнат и классов, где проводят время воспитанники детдома. Одна из частей проекта Тарин называется Censored – это три черных прямоугольника в размер остальных выставленных триптихов. Две работы в главе ART Fahrenheit 451 были непосредственно связаны с книгой Брэдберри: тираж книги «451 градус по Фаренгейту», напечатанный испанкой Дорой Гарсией задом наперед в зеркальном отражении, и коллективная работа нескольких японских художников — книга Moi Nai Ko To Ba, содержащей среди прочего «Реквием» Анны Ахматовой и рисунки Веры Милютиной с пустыми рамами эвакуированного Эрмитажа. Как нетрудно догадаться, эта руктоворная книга, изданная в одном экземпляре, уплывет в «море забвения» сразу по окончанию выставки. Скорее всего, описанным в книге Брэдберри способом. Для того, чтобы пару минут полистать ее страницы, зрители выстраивались в большую очередь. Центральную часть экспозиции этого зала заняли остроумные инсталляции с телевизорами Эдварда и Нэнси Реддин Кинхольцов, посвященные масс-медиа манипуляциям. Японец Нарахара Икко попарно сопоставил две серии своих фотографий: о жизни в женской тюрьме и мужском монастыре в Японии.

(4)

В четвертой главе, посвященной труду и одинокой борьбе с миром, стоит отметить масштабную инсталляцию Мохри Йуко I/O. Chamber of a musical composer, которую сама автор расшифровывает как Input/Output или Indian Ocean. Версия инсталляции, представленная на триеннале, включает в себя музыкальный инструмент MIKUNE, построенный американским композитором Виктором С. Сирлом в середине прошлого века. Мохри Йуко создала систему, рождающую музыку из пыли, приносимой в выставочный зал посетителями. Эта система считывала рисунок пыли на полу и приводила в действие MIKUNE Сирла, который издавал жуткие звуки, и приоткрывала жалюзи на большом окне. Как нельзя более удачно вписалась в тему трудоемкая работа раннего Алигьеро Боетти. Напротив него были выставлены три холста с живописью китайского художника Жанга Энли. Крупноформатные вещи, изображающие забытый скарб: мешки, проволока, матрас — про одиночество и заброшенность. На триеннале в этом же разделе была небольшая, но очень любопытная ретроспектива японского нео-дадаиста Йошимуры Масунобу, о котором я ничего раньше не слышал: светящаяся бегущая лента мёбиуса, гигантская ворона и двуногая свинья, превращающаяся в хамон, выставленная в стеклянной витрине. Напротив его работ в холле музея была помещена увеличенная сувенирная статуэтка Ганди японца Рада Масахиро – A long time ago, in a galaxy far, far away… В голове у Ганди был устроен фонтан. Художник снял фильм о своих непростых взаимоотношениях с приемным сыном, которому привез из Индии сувенир в виде махатмы Ганди.

(5)

Глава, посвященная безличным хроникам, была представлена большими инсталляциями группы художников, называющими себя Temporary Foundation. Их работа Turn Coat / Turn Court: constitution — constellation — масштабные модели теннисного корта, зала суда и тюрьмы. За время триеннале в зале суда прошли пять заседаний-перфомансов, которые я, к сожалению, не застал.

Из Enfants Terribles шестой главы, которые, по словам куратора, никогда не повзрослеют, я бы отметил сюрреалистические ящики-секретики классика Джозефа Корнелля и его же фильмы про детей и детство. В этой же главе оказались выставлены поллюции анонимных доноров, оказавшиеся картинами-издевательствами над абстрактным экспрессионизмом Энди Уорхола с названием Come Painting. Один из самых сильных образов — тотальная инсталляция немецкого художника Грегора Шнайдера со странным названием u r 42C, DOPPELGARAGE. Замкнутое бетонное пространство из двух комнат и коридора без окон и дверей вызывало чувство клаустрофобии. Одна из комнат заполнена жидкой грязью, в разводах которой можно попытаться угадать какой-то сюжет, а в другой стена с залитой воском дыркой, в которую можно засунуть палец — с явно фрейдистской отсылкой. От инсталляции в целом возникает ощущение дежавю, связанное с какими-то давно забытыми детскими страхами. Работа была построена в подвальном этаже музея, по соседству с гаражом, и найти ее можно только при условии, если знаешь о ее существовании.

(6)

Седьмую главу «Исчезая в свете» следовало искать в музейном кафе, там оказались выставлены стеклянные скульптуры и живопись творческого коллектива мамы и сына Рицуе и Анжу Мишима. Их работы как нельзя лучше подходили для этого пространства. Там же всем предлагалось выпить специальный коктейль, символически стоивший 451 йену. В восьмой главе театральный художник из Японии Такамайя Акира исследует языки азиатских общин, живущих в Йокогаме, и то, как меняют свои значения слова, переведенные с японского на их языки. Но это стало понятно только из экспликации, поскольку я не владею японским.

Девятую главу, представляющую Международный арт-фестиваль Саппоро, я не застал, он завершился 28 сентября.

Десятая и одиннадцатая главы представлены в зале Shinko Pier, расположенном в непосредственной близости от «моря забвения», на искусственном острове в бухте йокогамского порта. Десятая глава «Дни после потопа» включила в себя видеоарт с последней Триеннале азиатского искусства в Фукуоке, отобранные Музеем азиатского искусства того же города. Я бы выделил монументальную видеоработу китайца Чен Чиех-Джена о работницах швейной фабрики. В работе использованы кадры хроники с молодыми китайскими ткачихами, шагающими в светлое будущее, и заброшенными цехами устаревших швейных фабрик.

Экспозиция зала Shinko Pier начиналась с двухтонной инсталляции Тоношики Тадаши, рефлексирующего на тему трагедии Хиросимы, которую он пережил трехлетним ребенком. Его монументы представляют собой археологические пласты из вещей массового потребления, залитых черным пластиком, отформованных в ямах и извлеченных из-под земли. Голландец Мелвин Моти обратился к теме Эрмитажа в годы войны. Он проделал большую архивную работу, чтобы реконструировать экскурсию, проведенную Павлом Губчевским советским солдатам, после эвакуации музейной коллекции по пустым залам музея. Про это исследование и про потерю исторической памяти он написал книгу No Show, которую раздавали всем желающим. На триеннале было представлено видео со статичным кадром пустого музейного зала и звуковая реконструкция экскурсии. Вспомнив об одном из проектов Манифесты 10, я было подумал о том, что тема эвакуированного Эрмитажа стала очень модной. Но совпадение оказалось не случайным: японский художник, сделавший серию исторических реконструкций-автопортретов на фоне пустых залов Эрмитажа (посетители Манифесты должны помнить этот проект) – не кто иной, как куратор 5-й Йокогамской триеннале Ясумаса Моримура!

Из «моря забвения» выплыли художники видеоарта начала 70-х. Это покрытые патиной времени 8-мм пленки «падения» Баса Ян Адера, перфомансы-разрушающиеся видеоскульптуры Джека Голдштейна и работы Аны Мендиеты, в которых ее собственное тело теряет физическую плотность, превращаясь в след на земле или в пламя.

На триеннале в этом же разделе были показаны несколько частей работы вьетнамско-датско-мексиканского художника Дэна Во, которого многие знают по недавней выставке в Гараже. We The People — распиленная на фрагменты статуя Свободы. По соседству с его работами были показаны семь загадочных инсталляций американца Элиаса Хансона, сочетающих дутое стекло, свет и природные материалы. Отмечу также проект OFFERING японки Касахары Эмико, объехавшей за 10 лет 84 страны, где она фотографировала ящики для пожертвований в храмах. Эту нешуточную работу она суммировала в бесконечных фотографиях-документациях жертвенных ящиков и в нескольких минималистских скульптурах, которым дала женские имена христианских святых. Другая японка, Эрика Касаи, завесила целую стену черно-белыми случайными снимками о своей жизни. Эти снимки на поверку оказались отпечатками тщательно сделанных линогравюр – проект The fleeting world. Сами линогравюры обнаружились на другой стороне стены из «фотографий».

Завершала экспозицию инсталляция Retinamnesia Filtration Shed японского художника Охтаке Шинро, комната-лодка, наполненная фотографиями и вещами, приготовленная к вечному дрейфу (как тут было не вспомнить хит Юрия Лозы!).

(7)

Йокогамская триеннале оказалась совсем небольшой по сравнению с Московской или Стамбульской. Для ее осмотра понадобился один неполный день, и еще осталось немного времени для прогулки по городу. Но в отличие от Стамбульской биеннале здесь вход был отнюдь не бесплатным: 18 долларов за вход на выставки и еще 6 долларов за возможность посещения маленькой третьей площадки Creative City Core Area, где устраивались дополнительные мероприятие в течение триеннале. На одной из площадок в городе весь первый месяц работы проводилась паратриеннале (!) для людей с ограниченными возможностями. Другая особенность триеннале — начиная с основания мероприятия в 2001 году, ее всегда возглавлял местный куратор, что необычно для подобных международных проектов.

На пятой триеннале, к сожалению, было совсем немного японской современной живописи. Позднее, посмотрев ежегодную выставку NITTEN из более, чем 2000 произведений (в основном живописи), в Национальном центре искусств Токио, сожаления исчезли сами собой.

Фото: Павел Отдельнов