«Вечно живой труп»: анатомия искусства

771        12       

«Вечно живой труп», ЦСИ «Винзавод», до 13 декабря

Соня Румянцева и Никита Спиридонов, из серии №2, 2014

В Цехе красного ЦСИ «Винзавод» подходит к завершению выставка студентов и выпускников института «База» Анатолия Осмоловского «Вечно живой труп». О том, как на выставке постмодернизм был прочитан через модернизм и причем тут труп, рассуждает Анна Быкова.

Полный фотоотчет выставки смотрите здесь

Пьеса Льва Толстого «Живой труп», в которой симулировалось самоубийство, вышла в печать после смерти писателя. Толстой, вечно страдавший от симуляций искусства, покончил самоубийством. Выставка Института «БАЗА» на Винзаводе как раз об этом: о том, что современное искусство, ища той же правды жизни в инсталляциях, редимейдах, видео и фотографии, вдруг оказывается симуляцией классических видов – живописи и скульптуры. Куратор «…Трупа» и ректор «БАЗЫ» художник и скульптор Анатолий Осмоловский, начинавший с десакрализации Маяковского сигарой и Красной площади – колбасой, в какой-то момент так же повернулся лицом к традиционным ценностям, в последнее время увековечивая в скульптурных полуабстрактных формах хлеба, танки и посаженные на кол головы идолов времен и поколений.

Выставка студентов и выпускников «БАЗЫ» походит на демонстрацию работ, выполненных по одному педагогическому заданию. Студенты изучали природу материалов, феномен смерти, начала политики и религии, живописный холст, концептуализм, объект. И здесь эксперимент заключался в том, чтобы забыв о последних достижениях – гигантских инсталляциях, видео, интерактивности, – прочитать постмодернизм через собственно модернизм: вернуться к объектам, скульптуре, холсту. Получилось любопытно.

Ирина Петракова

Экспозиция открывается огромной работой Ивана Новикова из четырех холстов со смытыми желто-розовыми слоями краски, в щелях между холстами законопачен полевой сухостой – получается холст, масло, валежник. Выглядит крестообразно: распятием живописи или распятием природы. Похоже на гигантский флаг-манифест. С Новиковым соседит Наташа Тарр с «Украшением красивого»: на белом холсте черной краской, видимо трафаретом, изображены черепа домашних собак, наложенные паттерном на рисунок ковров. Больше похоже на отрисовку икеевских люстр. Нестрашно.

Дальше – серия Александра Плюснина. На деревянной основе графитом он рисует взрыв, белые юбки, клубы дыма и толпящихся людей в камуфляже. Графит ложится на дерево неровно, выявляя фактуру доски. Целый ряд работ препарирует самое картину: Ирина Петракова делает фроттажи, обнаруживая крест подрамника, тот же Плюснин снимает силиконовые слепки с красочного слоя, Николай Сапрыкин становится Пенелопой и расплетает основу холста в клубочек, предварительно соскоблив грунт.

Денис Строев

Третий раздел выставки – взрывоопасен: бумажный гриб, высящийся от пола до потолка, Петраковой рифмуется с ее же «Порохом» (фотографией из семейного архива) и живописными тоннелями метрополитена Ангелины Меренковой, пустующими в ожидании страшного хлопка. Здесь выпущенные кишки: Денис Строев воспроизводит в золотом металле матку с трубами и вертикальную кишку, почему-то страшно узловатую: то ли спазмирующую, то ли набитую картошкой. Тут же рядом сама картошка Петраковой: одна бронзовая и куча покрашенной серебряной краской. Типа мечта бабушки-домохозяйки из «Курочки Рябы».

Есть в экспозиции женщины и дети. Женскую тему развивает Ильмира Болотян: на полотнах, приклеенных скотчем к стене, изображена женская обнаженная натура – в фартуке, с телефоном и цветком алоэ. В центре – кукла Барби (труп), тоже без одежды, Венерой в полный рост выходящая из стены. Справа – Олимпия с разверстым на зрителя лоном. Болотян утверждает, что «принадлежа традиции, деконструирует ее на содержательном и формальном уровне», пытаясь предложить свой взгляд женщины на женское. Здесь же отсылки к Люсьену Фрейду и Зинаиде Серебряковой, женщины толстые и прекрасные. Детей и чупа-чупс пишет Лета Добровольская. Делая своих героев совсем пупсами, она расставляет их как игрушки среди игрушек, оказывающихся гигантскими по сравнению с «маленьким человеком» – ребенком.

Александр Плюснин, Ильмира Болотян, Ирина Петракова, Николай Сапрыкин

В отдельном углу Цеха красного стоит интерактивная скульптура того же Дениса Строева: такая же золотистая и обтекаемая. Это костыль для руки зрителя – формы как на картинах Сальвадора Дали, подпирающих текучее время. Здесь же в золотых рамах тревожные фотографии Сони Румянцевой: человек в трусах у лифта, открывающаяся дверь, прохожий с гигантским куском афиши, посылка на траве, подсвечиваемая фонариком. И несколько проектов Румянцевой с Никитой Спиридоновым: видео «Звонок» (без звука звонит телефон), плавающий псевдотруп Спиридонова как «перформанс для случайного зрителя» и прекрасная фотосерия, документирующая «случайные проявления традиционных атрибутов религиозности». Спиридонов сфотографирован как Иисус (с посохом), иудей (в кипе-крышке одноразового стакана), баптист (с книгой с пером) и католик (с красным фолиантом в белом воротничке).

В самой середине – флаг Николая Сапрыкина: это белые, синие и красные куски (скотч, ткань, тесьма, веревка, бутылка), соединенные в полосатой последовательности – видимо, архетип флаговости: российской, американской, французской…

«Живой труп» в итоге состоялся: черепа нарисованы, утопленники плывут, куклы раздеты, матки экстерпированы, живопись распята, слепки сняты, валежник собран, костыли установлены, взрывы гремят. Новое поколение, похоже, находит общие реперные точки понимания природы искусства, пусть бесконечно отсылая к предыдущим слоям, складкам, авторам, темам и приемам. И физиология здесь оказывается понята оригинально, через человеческое тело выводя в художнические реставрационные мастерские – к природе вещей.

Фото: Анна Быкова