Север-7: Процесс взаимодействия

1 712        5       

Север-7, «Период огня», сотрудники сжигают объект с выставки «Башни» в костюмах созданных для перформанса «7 самураев» (Арт Проспект, 2014) // Фото: Виктор Юльев

На фоне нарастающей институализации самого молодого современного искусства в последние несколько лет начали появляться альтернативные пространства, движимые самоорганизацией художников и кураторов. Противопоставляющие себя большому миру институций, они создают не только альтернативные выставочные площадки и галереи, но, что более важно, – совершенно особый тип взаимодействия. Лизавета Матвеева рассказывает об одной из таких инициатив, петербургской группе Север-7, участники которой превращают процесс взаимодействия в художественное высказывание.

Группа Север-7 – объединение молодых художников, которые долгое время добровольно находились в вакууме и недавно начали его разрывать, принимая участие в сторонних выставках и мероприятиях. Изначально в составе группы было семь художников, у которых не было возможности выставляться. Их не устраивало негласное правило художественной среды: либо ты в тусовке и тебя будут продвигать, либо нет. Они решили создать альтернативное пространство без иерархической системы, куда свободно может прийти любой желающий и при обоюдном согласии устроить свою выставку на их территории. Так появилась база «Север-7», которая разительно отличается от привычных галерейных пространств. Это экспериментальная площадка для локальных действий. Для Север-7 и в начале пути, и сейчас главной остается возможность решить и понять что-то для самих себя, нежели демонстрация произведений и идей кому-то другому. Такой настрой сначала обернулся периодом вакуумного существования, который помог сформироваться базе как целому. Сейчас Север-7 стали более публичными: художники приглашают гостей и участвуют в сторонних проектах, как, например, «Манифеста 10» или фестиваль уличного искусства «Арт Проспект».

Сегодня в составе Севера-7 уже больше семи человек и до конца не ясно, кто именно входит в объединение. Есть основная часть: Анна Андржиевская, Илья Гришаев, Петр Дьяков, Ася Маракулина, Семён Платонов, Алена Терешко, Олег Хмелев, Александр Цикаришвили, Леонид Цхэ, Нестор Энгельке; и есть люди близкие Север-7 (Максим Степанов, Надя Горохова, Виктор Юльев). Конечно, новые участники привносят свои изменения в общий уклад объединения. Поначалу группа исследовала формы взаимодействия внутри себя, занималась собственным формированием и формированием среды для сиюминутного действия без каких-либо попыток связать себя с внешним миром. С появлением новых участников группа начала взаимодействовать с окружающей художественной средой. Одним из первых таких выходов был выставочный проект «Сигнал» Александра Теребенина и Петра Белого.

Некоторые участники Север-7

Участие именно в этом проекте, как и все, чем занимается группа, было обусловлено коллективным выбором. В процессе работы происходила борьба между Север-7 и историей здания, которая их вытесняла. Участники группы чувствовали сильное влияние среды, как пространства, так и кураторов, концепция которых воспринималась объединением как издевка над жанром сайт-специфик. Север-7 представили документацию своих многочасовых встреч и обсуждений – коллективной работы, в ходе которой обсуждались варианты участия художников в общем теле выставки. Эта документация стала результатом их совместного исследования пространства, способов взаимодействия с ним и внутри коллектива. Опыт каждого из участников стал частью общего произведения группы. Для группы этот опыт был новым: встречаться пять дней подряд и по четыре-пять часов обсуждать, проговаривать, что они могу сделать. Диалог был не лишен конфронтации, которая, безусловно, инициировала действия, с одной стороны, для ее обострения, с другой – для ее преодоления. Такое общение в группе носит совершенно иной характер, нежели в школах для художников или арт-резиденциях. В конечном теле произведения Север-7 присутствует часть всех художников, каждый из них несет ответственность за нее и за ее искренность, каждый из них больше вовлечен в диалог и острее отстаивает свою позицию. Это иная форма общения, неформальная связь, близкие отношения единомышленников – в Север-7 сокращается дистанция между художниками для достижения общего результата.

Взаимодействие – ключевое понятие для понимания деятельности группы. Его результат всегда коллективный, каждая выставка Север-7 – это не отдельные работы участников, а общее произведение, как правило, эфемерное, нематериальное. Их главный метод – диалог, в ходе которого рождаются новые идеи. Это всегда эксперимент, успех которого нельзя гарантировать. Для участников важен сам процесс обсуждения, формирования общей идеи для последующей акции или перформанса.

Сейчас Север-7 начали выходить за границы своей базы, но они воссоздают пространство для сиюминутного действия и на других территориях. Сами участники объединения с трудом артикулируют то, что они делают, на уровне языка. Им близок дух 90-х годов, эпохи сквотов и клубов, где царили свободные действия и общение, и что сегодня, увы, утрачено, но поддается реинкарнации. Художники с чистой мотивацией берегут внутри своей группы состояние свободы, чтобы их идеи и позиции оставались максимально искренними и независимыми и не подавлялись контекстом и внешними раздражителями. «Для нас важно само состояние свободы и неважно, в каком это контексте: в контексте это художественной пластики, рыночных отношений или в контексте критики или джентрификации. Неважно. Главное, чтобы наша позиция была максимально честной и свободной. Чтобы этот контекст или это поле, в котором мы находимся, нас не ослепляло и, если и диктовало нам, что говорить, то мы бы говорили вместе».

Север-7 появились в Петербурге и тем самым поддержали давнюю традицию художественных объединений и характер их взаимодействия, тем самым встав в один ряд с другими петербургскими арт-группировками. Сами участники группы не любят, когда их сравнивают с теми, кто уже занял свое место в истории искусств, но, пожалуй, для понимания особенностей взаимоотношений участников внутри Север-7 стоит вспомнить Государственный институт художественной культуры, где преподавали Казимир Малевич и Михаил Матюшин, которые были в особенных отношениях со своими учениками и вели коллективную научную работу в области художественной культуры во благо общего дела, без каких-либо индивидуальных амбиций, часто опуская авторство тех или иных разработок. Эту традицию позднее, в 1960-х годах поддержал ученик Малевича, Владимир Стерлигов, когда собрал в своей мастерской молодых художников, чтобы продолжить педагогическую систему своего учителя и сформулировать дальнейшие стадии ее развития. В его мастерской также был важен коллективных процесс освоения предшествующего опыта и поиск новых художественных средств, нежели персональные успехи каждого из учеников. Сегодня по этой модели проходят занятия в мастерской Геннадия Зубкова, который, в свою очередь, был учеником Стерлигова. Удивительно то, как и по сей день в Петербурге художники способны ставить общие цели выше личных интересов.

Искренность и коллективность жестов Север-7 в противовес ценностям художественного рынка по природе своей напоминают другое петербургское объединение «Товарищество Новые Тупые». Как писал про Новых Тупых критик и художник Михаил Грэсс в 1999 году в «Художественном журнале»: «Искренность на агоре мысли, в пространстве тотальной подозрительности и деконструкции, в том числе и искренность как форма власти, невозможна. Осознав свою безмолвность, они ощутили радикальный дискомфорт. Отделяя себя от искусства, «вписавшегося в стратегии общества потребления»: искусства, основная ценность которого – популярность и «выставленность», они искали свой способ высказаться. В кругу близких». Новые Тупые также не ставили себе цель создать конечный материальный продукт, который можно экспонировать на выставке, важнее было «совместное культурное проживание», реагирование на происходящие события. Эфемерное искусство, искусство мгновения, искусство взаимодействия и взаимодействие художников – явление, петербургское по своей природе, основывается на процессуальности, той самой, что лежала в основе знаменитого проекта Харальда Зеемана When attitudes become form, когда выставка стала не просто собранием работ широкого круга интернациональных художников, а результатом их взаимодействия и развернутых во времени коллективных действий.

Каждая затея Север-7 – это прямая иллюстрация модели их взаимодействия в коллективе. Например, перформансы на двух выставках проекта «Сигнал»: первый из них, как уже говорилось выше, по сути был документацией предшествующих длительных обсуждений и действий, во время второго участники группы развели бурную деятельность (кто-то мазал краской стены, кто-то колотил топором по пням, кто-то разбрасывал повсюду землю), каждый самостоятельно занимался своим делом, своими отдельными действиями формируя общее тело пусть и не материального произведения искусства. По той же модели художники действовали во время своего перформанса «Семь самураев» на фестивале паблик-арта «Арт-проспект»: Север-7 мимикрировали под невзрачный петербургский двор, слились с окружающей средой, прикинувшись кучей мусора, «серой блестящей повседневностью», цветочной клумбой, старушкой, скамейкой, плюшевым медведем, каких любят ставить во дворах спальных районов местные жители, тем самым украшая газоны и насаждения.

Север-7. Я к вам // Документация перформанса «Семь самураев» на фестивале «Арт-проспект 2014»

Каждый участник перформанса был ответственен за свое отдельное действие и тем самым за перформанс в целом. Изначально художники хотели остаться незамеченными, невидимыми, смешаться с повседневностью, автономно занимаясь на вид простыми будничными делами, но из-за специфики фестиваля, особенностей локации и наплыва зрителей первоначальная цель остаться незамеченным трансформировалась в спонтанное взаимодействие. Каждый художник был сам по себе, самостоятельной единицей, поэтому у каждого было свое взаимодействие: «Взаимодействие со зрителями важно, но непредсказуемо. Это и составляет экспериментальную часть Севера». То, что в программе фестиваля и последующих релизах называли перформансом, сами участники называют «спонтанными живыми скульптурами», которые становятся частой формой выражения группы. Отчасти это отголоски художественного образования (изначальный состав Север-7 вышел из скульптуры и архитектуры), отчасти – результат противостояния перформанса в чистом виде и предметного искусства. В результате этого взаимодействия получается «живая скульптура».

Проект «Башня», который вошел в параллельную программу Манифесты 10, также каким-то неожиданным образом объединил в себе добровольную изолированность группы от общей художественной среды и публичность (Север-7 приглашали к себе в гости всех желающих как в процессе работы, так и по ее итогу). Каждый из художников специально для этой выставки построил свою индивидуальную башню: из фарфоровых чашек, рояля, целлофана, мангалов – кто из чего посчитал нужным. На первый взгляд, абсурдный ход привел к романтичному и в некоторой степени формальному проекту. Попытки построить высотки в цокольном помещении, подняться над уровнем земли – утопическое и при этом вечное желание человека высоко взлететь, подняться до недостижимых высот. В небольшом пространстве поместились визуализированные амбиции каждого из участников, они мешали друг другу, влияли своим присутствием на ход строительства башни соседа, от чего динамично менялась общая канва проекта. Это отчасти напоминает эпизод из мультфильма «Трое из Простоквашино», где Матроскин дописывал письмо за Дядю Федора, за Матроскина – Шарик, – и в итоге сформировался совместный текст, далекий от запланированного результата.

Посмотреть видеодокументацию создания «Башен» можно здесь 

«Получилось интересно, потому что процесс организовывался для изначального состава группы, была материальная предметная идея, которую мы реализовываем, была утопическая идея. И у нас был процесс новых включений: он показал новый способ игры, что можно создавать событие, а конечный какой-то предметный реальный результат может быть и не столь важен, то есть он может быть даже чисто формальным. Нам это отчасти понравилось, но это кому-то из нас не подходило, потому получилось, что часть северян башни не делали… И только в последние 3–4 недели стали дружно делать башни». Так, процесс строительства, или его атмосфера, все это время был открыт для публики, как и сама выставка готовых башен: «Для нас это было ново, потому что мы взаимодействовали со зрителем, с посетителем: мы объясняли, они смотрели документацию, приходили другие участники Манифесты… Может быть, в конце получилось не то, что мы хотели и думали делать», – результат невозможно предвидеть. Об этом участники группы говорят и на примере первого «Сигнала»: «По заводу — у каждого своя история. Взаимодействие с заводом строилось по принципу, что у нас было много времени, которое мы проводили на заводе, и за это время каждый из нас предлагал какие-то идеи, совершал действия… И мы в какой-то момент начали все документировать. В этом ключе личный опыт каждого вложился в общую копилку».

То, что Николя Буррио называл «эстетикой взаимодействия», когда искусство становится результатом взаимодействия художника и зрителя, художника и галериста, художника и контекста или художника и пространства, артефактом их «соучастия» и их включенности в акт создания произведения, сегодня можно применить к взаимодействию художников внутри группы, в частности Север-7. На территории их деятельности границы внешнего и внутреннего взаимодействий стираются, образуя коллективное пространство, где каждый отвечает за свое действие, но совершает его для общего художественного блага. Американский социолог Дэниел Белл, в 1973 году введя понятие «постиндустриальное общество», говорил о главенствующей в эпоху постиндустриализации роли взаимодействия людей между собой, в результате чего рождаются «идеи», основа производственных процессов современности: «Для новых отношений характерно общение и диалог личностей, игры между ними». Удивительно, что движущей силой становится именно живое человеческое взаимодействие, когда общение сводится к виртуальному набору символов и знаков и кнопке отправить – инструментам, казалось бы, вспомогательным, но на деле ограничивающим наши реальные возможности.