Зинаида Исупова: белый шум гипса

591        5       

Зинаида Исупова «Занесенные» на Площадке молодого искусства «СТАРТ» ЦСИ «Винзавод» до 24 апреля

Aroundart.ru продолжает цикл материалов о молодых художниках, чьи проекты были отобраны и показаны на площадке проекта «СТАРТ». О Зинаиде Исуповой, ее произведениях, смежных между объектностью и изобразительностью, и выставке «Занесенные» рассказывает Егор Софронов.

Как бы скептически зрительница ни относилась к правомочности живописного медиума и его триумфальному возвращению как в мире, так и в России, она, столкнувшись с производством Зинаиды Исуповой, не сможет отрицать изобретательности техник девятнадцатилетней художницы. Ее дебютная сольная выставка – на площадке, задуманной как раз для презентации новых авторов – состоит из шести безымянных произведений, пяти картин и одной скульптуры. Они сделаны за последний месяц в только что изобретенной художницей технике; заявку на конкурс она подавала, имея на руках лишь эскизы.

Прошлой осенью у Исуповой появилась мастерская на Электрозаводе. Она экспериментировала со скульптурным гипсом, обычно употребляемым для создания рельефов. В какой-то момент она внедрила его в живописную плоскость. Процесс проходит так: Исупова разводит гипс из порошка и заливает его в короб с металлической сеткой на дне в качестве основы и с целой системой поддерживающей проволоки. Покуда он не высохнет – всего десять минут – она должна успеть в прямоугольную вязкую поверхность внедрить изобразительные фрагменты. Их она вырезает лобзиком из древесноволокнистых пластин, прежде расчерченных эскизами и с выписанными маслом необходимыми кусками. Может показаться, что слой краски на них подвергся скоблению или эрозийному воздействию мастихина, но на деле написаны они тонким, почти акварельным, слоем краски, так, что проглядывает древесная текстура.

Выбранные Исуповой изображения очерчивают фрагменты тел, вырванных из новостных хроник о восстаниях, геополитических конфликтах, или загорающих на пляже (не исключено, что в Крыму – украинской территории, подвергнутой Российской Федерацией год назад впечатляющему аншлюсу) – свидетельства или знаки медиарепрезентации насилия, в которую погрузилась в последний год ее родная страна. Исупова приехала в Москву из Киева, где выросла в семье художников и безупречно выучила русский. Летом 2013-го ей было семнадцать, она окончила среднюю школу, специалиализирующуюся на традиционно-академическом художественном образовании и вместо продолжения чеканки métier – в чем она преуспела в местной академии – поехала за границу, чтобы учиться в московской Школе Родченко. В этой образовательной институции привилигерованными медиа являются фото и видео, но совершенно нет студийных занятий с живописью и скульптурой, с которыми Исупова продолжила работать, близко общаясь с преподающим в Родченко украинским эмигрантом и фотографом Сергеем Братковым. Разработанная Исуповой техника использует пластический каркас для метафорического накладывания гипса на травму политического насилия, так же, как это делала в 1990-х Дорис Сальседо. Она также замедляет и охлаждают отстраненной терапией вирусное заражение образами из манипулятивных медиа, отсекая из них фрагменты – впечатавшиеся в сетчатку пятна реального – для медитативного копирования и созерцания. Выписанные на пластине фрагменты, вручную воплощенные цифровые реди-мейды и ловушки для взора, Исупова вкрепляет в сырой гипс сродни тому, как исторические живописцы писали фрески.

Для выставки Исупова совместно с куратором Исаевым масштабно переформатировала экспозиционную архитектуру, создав гипсокартонный белостенный лабиринт с ответвлениями, тупиками и намеренно низким карнизом, о который зрительница может набить серьезную шишку. Благодаря этому каждому произведению отведена отдельная стена, коих было произведено в избытке, а скульптурная композиция – две лежащие и растрескавшиеся собаки, вручную слепленные из гипса в масштабе приблизительно 1:2 – положена в отдельном закутке. С одной стороны, это канализирует восприятие в отдельность и уникальность каждой работы, одна из которых повешена прямо над тем низким карнизом. С другой, просмотр становится неприятно клаустрофобическим, особенно когда для вернисажа организаторы пригласили слепящих и назойливых фото- и видео- камер в большем, чем число посетителей, количестве (при этом гораздо меньшее внимание было уделено экспликации и ее корректному переводу).

На первой картине, с которой сталкивается зрительница, войдя в галерейный лабиринт, изображено подвешенное в гипсовой материальной беспредметности лежащее под одеялом с красными пятнами человеческое тело, видимое сбоку под углом примерно 85*. Не ошибутся, если предположат, что это жертвы украинской армии, осадившей и обстреливавшей на протяжении восьми месяцев артиллерийским огнем непокорные города и села неподалеку от российской границы. На следующей, вертикального формата, лежит тело в черном пальто с каблуками на обуви, на этот раз повернутое зрителю ногами вперед. Сверху и справа над телом вклеен фрагмент черного же предмета, который не является частью тела, а скорее напоминает по очертаниям фугас или дымовую шашку. Поясняют, что это кусочек упавшей на остановку общественного транспорта ракеты, которая и стала причиной гибели лежащей. Образ, послуживший материалом для этого завуалированного запечатления, циркулировал в прошлом году в СМИ как свидетельство военных преступлений центрального правительства против повстанцев и поддерживавших их мирных жителей в Донецке, крупном промышленном городе на востоке страны. Слева висит групповой портрет посаженных в ряд и спящих молодых мужчин в неопределенной форме и кепках, напоминающих наряды частных охранных предприятий. Ничего, кроме их тел, в картине нет, а в тела вползают округлые островки гипса: фрагментарность нарушает репрезентативную цельность, таким образом отрицая какие-либо документальные претензии изображений и референтную узнаваемость образов, так что никто не может с уверенностью свидетельствовать, сцены какой несправедливости и чьи жертвы – если они таковыми являются и если такое прочтение является неизбежным в 2015-м году, к которому русское правительство умудрилось окончательно настроить против себя крупнейшую европейскую страну и когда-то неотъемлемую (и дружественную) часть своей империи, и даже, по мнению многих, вовлечься в военный конфликт с ней – всплывают через снежный покров и белый шум гипса.

На последней картине, где на боках и впритык спят два по-пляжному легко одетых мужчины в позициях 180* относительно друг друга, будто полупогруженные в гипс, их части тела сливаются. Отсутствующая голова заднего будто с упоением погружена в ягодицы лежащего спереди. Здесь мечтающая сонливость и нега словно грезят о настоящей чувственной любви, дарованной в услаждающих объятиях, которые только и способны превозмочь ухваченное кусочками на других картинах отчаяние и зло.

Изображения на этих фрагментах – фотореалистическая копия отобранных Исуповой картинок из сети. Будучи закрепленными в гипсовую основу, они совместно образуют некий склеенный живописно-скульптурный медиум. Похожее сделано с изобразительным языком: фотореалистический иллюзионизм с фигурацией в основе синтезирован с абстрактной монохромностью гипса. Получившиеся произведения, смежные между объектностью и изобразительностью, заметно тяжелы – словно строительные или могильные плиты. Сквозь неровную поверхность гипса в двух картинах проглядывает ромбовидная сетка металлического каркаса, на который гипс был залит. Изобразительные фрагменты из древесной пластины не совпадают углами с неровной плоскостью гипса, так как их края либо утоплены ниже поверхности, либо слегка вздымаются над ней. Вклеивание пластин обозначает в итоге своеобразный осевой анаморфоз.

Фото: Ольга Данилкина, Площадка Старт