Анатомия художественной среды: Ростов-на-Дону

Прошлый год был богат на обменные выставочные проекты. Ростовская галерея 16thLINE провела две выездных выставки: молодых ростовских художников «УБЛЮДКИ. Кровь – это не вода!» в Краснодарском институте современного искусства (вместе с лабораторией современного искусства «Турнички») и масштабную «Отцы и дети» в музее современного искусства PERMM, которая включала в себя художников разных поколений. Обе выставки были о преемственности и влиянии. Если последняя манифестировала: все художники прошлого являются нашими отцами, то вторая репрезентировала локальные отношения в художественной среде. Меня как куратора часто ругают за то, что я прорабатываю вопрос преемственности, но чем больше я разбираюсь в ростовской ситуации, тем сильнее убеждаюсь в его существенности для нас.

«Фигуры культа»

Анатолий Осмоловский рекомендовал для анализа деятельности арт-групп всегда выделять «фигуру культа». Я могу назвать два имени, раскрывающих характер локальной худоежственной ситуации, неизвестных широкой аудитории, но сверхважных для Ростова-на-Дону: Тимофей Теряев и Николай Константинов.

Тимофей Теряев – представитель «сурового стиля» был прозван «ваххабитом от живописи» за свое бескомпромиссное и страстное отношение к искусству. Под его влиянием сложилась целая плеяда художников: Леонид Кабарухин, Валерий Кульченко, Калуст Мовсесян, Валерий Чубаров и другие, чье творчество можно сроднить с постсезаннизмом, экспрессионизмом и фовизмом. Будучи мастером в художественном училище им. М. Б. Грекова, Теряев тяготился тем, что много времени уходило на преподавание и прочую суету, которая, может быть, и была приятна, но отнимала энергию. Поэтому с выходом на пенсию он немедленно оставил должность. В этот поздний период, который ныне определяется как «философский», его живопись приобрела трагическую интонацию, образы стали более аскетичными, сложные тональные отношения, свойственные и более ранним вещам, форсировались до драмы. Предсмертной работой Тимофея Теряева стала «Голгофа» (2001). На ней изображено подножие креста и виднеются нижние конечности распятого, а на холодном фоне, будто залитым лунным светом, резвятся две черные собаки. Художник писал этот сюжет, стоя на коленях перед холстом.

Драматизм живописи и мифа о самом Тимофее Теряеве недавно стал отзываться в творчестве и настроениях молодых художников, например, Марианны Шпрайзер и Даниила Епифанова. Возможно, возобновление его влияния связано с большим количеством посмертных персональных выставок, которые проходят на разных городских площадках с 2010-го года. Они пользуются популярностью как у академических деятелей, так и у тех, кто функционирует в пространстве современного искусства. Единение художников проявилось, например, в разгоревшейся в социальных сетях агитации за установление мемориальной таблички Теряеву на ростовском «Проспекте Звезд».

«В моем детском опыте настоящий художник – это Теряев. Я не видел других настоящих художников. Конечно, это первоклассная живопись. Такой русский модернизм. Теряеву место в Третьяковке, в разделе советского искусства. В этом искусстве он не занял своего места – система Союза художников не двигала его. И надо бы ростовчанам сделать это. Надо его в Третьяковку вписать», – приводят в статье в «Википедии» слова Авдея Тер-Оганьяна, художника и лидера ростовского товарищества «Искусство или смерть» (объединение авангардистки настроенных художников, музыкантов, поэтов и интеллектуалов в конце 1980-х). Удивительно, но сам Тер-Оганьян, культовая фигура для отечественной художественной сцены, не стал таковым для последующих поколений ростовских художников, хотя события товарищества «Искусство или смерть», в которое помимо него входили Николай Константинов, Валерий Кошляков, Юрий Палайчев, Василий Слепченко, Леонид Стуканов, Сергей Тимофеев и Юрий Шабельников, до сих пор первенствуют по яркости и эксцентричности в городской памяти.

Знаковой стала однодневная дадаисткая выставка-акция 1988 года «Провинциальный авангард» в кооперативном туалете «Прогресс» в Газетном переулке. Товарищество торжественно объявило, что теперь «Прогресс» – культурный центр, и эта территория авангарда – где в начале 1920-х находилось кафе «Подвал поэтов» группы «Ничевоки», выступал «Председатель земного шара» Велимир Хлебников и театральный режиссер Аркадий Надеждов поставил его пьесу «Ошибка смерти» – снова принадлежит искусству.

В мае 2010 года художники Наталья Дурицкая и Сергей Сапожников совершили вандальную интервенцию «Здесь был Вова» в мужское отделение туалета. Они маркером нанесли на стены имена его известных посетителей, а документацию представили на выставке в рамках Южно-российской биеннале современного искусства в галерее «ВАТА». Для Сергея Сапожникова это не единственный случай высказывания почтения художникам старших поколений. В 2008 году он курировал масштабную по ростовским меркам групповую выставку «О смертном в искусстве. Памяти Николая Константинова» в М-галерее.

Выставка «О смертном в искусстве. Памяти Николая Константинова», куратор Сергей Сапожников. М-галерея, Ростов-на-Дону, 2008 // Фото: Сергей Сапожников

Николай Константинов – фигура культа ростовского андеграунда. Радикальный образ художника граничил с юродством, многие эпизоды из его жизни легли в основу городских легенд. Например, однажды он угрожающе бегал по улице Садовой с топором, который, впрочем, действительно, часто имел при себе, так как занимался созданием украшений из дерева. В интервью с самим собой Константинов писал: «Если в советское время способ видения и воплощения реальности навязывался сверху, то теперь человек искусства вынужден быть либо радикальным дятлом и концептуальным павлином, либо ремесленником на службе у потока. В противном случае – безденежье и своевременное забвение». Подобные размышления не способствовали социализации художника, да он и не стремился. В работе над картинами, эскизами костюмов для своей «Тоталитарной секты», деревянными украшениями, он абстрагировался от мира реального, чтобы творить свой красочный таинственный райский мир.

Константинов был хорошо знаком с современной философской мыслью, искренне и неистово был увлечен историей изобразительного искусства. Художник много думал о постмодернизме, но предвкушал свое время – время пластической живописи. Сам себя определял как экспрессиониста, для которого были важны композиция, фактура, язык, метод, способ мышления, нахождение пластического объема и философского пространства в картине. Своей аудиторией он видел поэтов, влюбленных, сумасшедших и тех, кто ищет «объяснение и смысл явленной нам реальности». Через мастерскую Николая Константинова прошли многие ростовские художники и музыканты: Маша Богораз, Денис Веремьев (кинематографическое предприятие ao_minimalizm), Алексей Горис (музыкант и лидер группы «Урблюдъ Драмадеръ»), Вадим Мурин, Сергей Сапожников и Олег Устинов.

Окончательно образ художника Николая Константинова мифологизировался после двух портретов: картины Вадима Мурина «Художник Константинов делает вид, что он умер» (2002) и видео кинематографического предприятия ao_minimalizm (Денис Веремьев и Илья Стрелецкий) «Художник Константинов делает вид, что он умер. По картине “Художник Константинов делает вид, что он умер”» (зима 2005–2006 года). В 2006 году художник внезапно умер в возрасте сорока пяти лет, подпитав суеверные толки о сюжете, лежащем в основе портретов и о роке, который несло в себе название товарищества «Искусство или смерть». Ранее произошло несколько трагических смертей других художников, входивших в состав товарищества. Через пятнадцать дней после кончины Константинова открылась выставка с названием «Вы жить», которая звучит завещанием двум другим ее участникам: Вадиму Мурину и Сергею Сапожникову.

Выставка «Вы жить», Музей современного изобразительного искусства на Дмитровской, Ростов-на-Дону, 2006 // Фото: Сергей Сапожников

Эскаписты

С 1997–98 года в Ростове-на-Дону набирает оборот хип-хоп-культура, появляются граффитчики, рэперы, которые начинают параллельно, но потом сливаются в единую тусовку. Первая волна граффити в Ростове-на-Дону носила «академический» характер, молодые ребята были заряжены модой почерпнутой из журнала «Птюч» и американских фильмов. Они мечтали урбанизировать городскую среду в силу доступного им представления на западный манер.

К 2001 году с угасанием первой волны появляется команда «905» с отъявленными граффитистами, которые бомбили в центре города, на главных улицах. В это же время участник команды «905» – парень по кличке Торпедо – делает первую абстрактную роспись, схожую с работами известного американского артиста Futura 2000. В первой половине 2000-х еще один член «905» Sap (Metro) уходит в эксперименты с пластическими решениями и нестандартными материалами (гуашь, бумага, масляные краски и т.п.), которые выливаются в отрицание классического граффити.

Эксперименты Sap, ныне известного ростовского художника Сергея Сапожникова, в итоге поддерживаются не только его будущим партнером по творчеству Альбертом Погорелкиным (ник «Жди дождя»), но и целой оравой юнцов, которым в результате открывается понимание, что их интерес лежит не в шрифтовых композициях граффити, а в живописи. Важно сказать, что эта тусовка была аутсайдерской в отличие от спортивных граффити-артистов первой волны.

С экспериментальными практиками место действия переносится на злачные территории западного жилого массива, где художники соседствуют не с нарядными посетителями хип-хоп-концертов и клубов, а с клошарами, беспризорниками, наркоманами и прочими социальными эскапистами.

Альберт Погорелкин, Сергей Сапожников, 2005 – 2006 // Фотографии предоставлены Сергеем Сапожниковым

Пустыри, обветшалое здание заброшенного завода космических приборов «Квант» и заборы вдоль железных дорог стали галереями художников: вышеназванных Сергея Сапожникова и Альберта Погорелкина, Ивана Мирошниченко (граффити-ник Jowen), совсем еще подростков в то время Сергея Буравченко, Даниила Епифанова (ник Lem) и Артём Соколов (ник Monako), начинавший как рэпер и танцор брейкданса, а сейчас занимается театральной режиссурой и актерством. Выбор пространства и метода работы был обусловлен как общим мироощущением, так и объективными обстоятельствами. Например, Сергей Буравченко рассказывал, что в то время из-за стесненного финансового положения даже не мог помыслить о холстах и масляных красках, поэтому уходил рисовать на бетонных заборах «картины» белой и черной оконной краской, которые находил у родственников в загашнике. Ребята также создавали инсталляции, скульптуры, танцевали, читали реп, собирали музыкальные группы, фотографировали и делали видео на привычной для себя натуре – городских свалках, болотах и сточных канавах.

Маргинальные территории были полномочной средой, в ней моделировались ситуации, которые были интересны ее обитателям. Ранние фотосерии Сергея Сапожникова фактически являются документацией перформансов, пространственных решений и инсталляций самого художника, Альберта Погорелкина или возникавших как стечение обстоятельств и персонажей. В этой среде все было эфемерно, поэтому в какой-то момент Сапожников понял истинную ценность фотографии как сохранение образа неповторимого момента, который уже не будет досягаем. Художники исследовали самые непривлекательные территории, заплывали в неведомые места на лодках, где Погорелкин разворачивал свои контактные действа, а Сапожников его снимал. Часто в таких вылазках они получали физические увечья, что не остудило их пыл.

2008 год. Фотографии Анастасии Павлицкой, предоставлены Сергеем Сапожниковым

Сегодня Сергей Сапожников – художник, работающий с пленочной фотографией. Для одной из последних серий он, вдохновленный конструктивистским стилем, совершил вторжение на территорию классического музея Польди Пьеццоли в Милане, создал на его лестнице временную инсталляцию, а документацию интервенции показ на выставке Total Picture. В его последних фотографических работах уже полностью отсутствует модель, хотя когда-то у Сапожникова была установка всегда работать с Альбертом Погорелкиным.

В нулевые Альберт Погорелкин занимался современным танцем, создавал скульптуры, сплавленные на пустыре и на костре при сильном ветре из пластиковхы бутылок, коряг, железа и различного мусора, которые потом размещал на природном ландшафте, и испещрял своими поэтическими текстами поверхности на улицах. Ныне из-за личных жизненных перипетий и несчастного случая (версию о попытке суицида он отрицает), в результате которого он потерял ногу, художник больше работает над экспрессионисткой живописью и станковой скульптурой. Недавно он высказал свое намерение вернуться к танцу.

Известный в Ростове-на-Дону под ником Jowen граффити-художник Иван Мирошниченко – один из героев фильма Александра Расторгуева и Павла Костомарова «Я люблю тебя» – живет как «хозяин леса». Он создает росписи в роще неподалеку от своего дома, там же устраивает регулярные субботники и снимает на пленку, как и прежде – преимущественно фиксируя повседневность своего ближнего окружения.

Сергей Буравченко недавно окончил московскую Школу фотографии и мультимедия имени Родченко. Его дипломным проектом стала живопись. Пока что он создает минималистичные абстракции небольшого формата в духе довольно-таки механической живописи.

Даниил Епифанов, в прошлом первый и, пожалуй, единственный ростовский стрит-артист в полном смысле этого определения, ныне обратился к станковой живописи, как в свое время и Сергей Сапожников. Сейчас Епифанов работает над сериями с изображениями меланхоличных образов, отсылающих к арт-брюту, и почти абстрактных марин, предпочитая всей палитре масляной краски цвет индиго.

Антиконсьюмеристы

В нулевых в Ростове-на-Дону также сформировалась арт-группа «Жаба и Чорт» – объединение из трех друзей (Олега Устинова, Александра «Ежа» Лукьянова и Александра Креста), критически настроенных против общества потребления. Такие настроения стали следствием работы в модных клубах и ресторанах сети одного известного ростовского ресторатора, где они могли наблюдать за досугом состоятельных людей. В своем недавнем интервью мне Олег Устинов вспоминал эпизод, когда пьяный посетитель ел стаканы и скатерти. Подобные истории из ресторанной жизни легли в первую серию арт-карточек «УСтафф», где изображаемые сцены сопровождались матерными двустишьями и, если верить свидетельству художника, в них почти не было преувеличения. Ёж рисовал эти картинки на работе на обратной стороне открыток, рекламирующих очередную вечеринку в городе. При сканировании рисунок и макет флаера давали интересный коллажный эффект. Арт-карточки были протестом художников пустышкам «гламуризации». Они «партизански» распространялись на рекламных стойках в барах и знаковом для Ростова-на-Дону клубе «Подземка».

В отличие от художников, описанных ранее, участники группы «Жаба и Чорт» взаимодействовали не с Вадимом Муриным или Николаем Константиновым, в мастерскую которого Устинов все же был вхож, а с другими артистическими представителями старшего поколения – с Вадимом Махницким и Сергеем Номерковым, который открывал молодым артистам двери самых модных заведений города, которые становились таковыми во многом благодаря ему.

Так, группа «Жаба и Чорт» в компании старших товарищей открыла для подрастающей местной богемы и клубных тусовщиков ростовские столовые и рюмочные. Память о групповой выставке «Почему мы пьем?», собранной художниками в рюмочной с народным названием «Дэвид Линч», жива до сих пор, благодаря соседству художественной тусовки и завсегдатаев дешевого питейного заведения.

Работы и выставки группы «Жаба и Чорт» // Фотографии предоставлены Олегом Устиновым

Об андеграундном художнике Вадиме Махницком в том же интервью Олег Устинов говорит как о человеке, с которого начался контакт с настоящим искусством – именно он рассказал Устинову и Ёжу, к примеру, о Йозефе Бойсе.

Сегодня «Жаба и Чорт» уже история. Олег Устинов продолжает заниматься современным искусством индивидуально. Работает как художник и куратор преимущественно в Москве, где окончил Школу Родченко и учится в институте «БАЗА». Как и ранее его интерес в формальной сфере пролегает в живописи, балансирующей между абстракцией и экспрессионизмом, а также искусством, где произведением становится реакция медиа, каковы, к примеру, музыкальный проект «гей-шансонье» «Александр Залупин», или недавний проект «Администрация».

Институции

Ростовская арт-ситуация богата не только художественными событиями в режиме сквотирования маргинальных территорий, партизанских интервенций в бары и клубы, квартирников или поездок за город. Время от времени творческие инициативы здесь обретают институциональные рамки.

Как публичный культурный феномен contemporary art возникает в Ростове-на-Дону в первой половине нулевых. В 2004 году на территории салона красоты «Belle-этаж» состоится первая персональная выставка живописных картин Сергея Сапожникова. На вернисаже, где проходил танцевальный перформанс Альберта Погорелкина, а основную экспозицию дополнили его скульптуры, впервые пересеклись настоящий городской истеблишмент, маргинальные и субкультурные представители. Впоследствии подобного не происходило.

«Belle-этаж» действовал как настоящая галерея, так, выставки Сапожникова проходили там три раза. Ныне здание, в котором располагался салон красоты, снесено.

Затевая разговор о традиционных художественных музеях и салонах, то они, как и во многих других провинциальных городах, инертны, а порой даже абсурдны. Происходящее в них симпатичное безумие хорошо отображено кинематографическим предприятием ao_minimalizm (Денис Веремьев, Илья Стрелецкий), которое действовало в городе с 2003 по 2006 год. Любопытен, например, видеорепортаж с выставки заслуженного художника Николая Полющенко в ростовском Музее изобразительных искусств, которая была приурочена к очередному юбилею Чехова. Вероятно, первое, что бросается в глаза — наемные девушки с веерами в руках и дворянских костюмах начала ХХ века, выстроившиеся вдоль стенки с конформисткой графикой. В центре зала с акробатическим танцевальным номером выступает группа танцовщиц в гимнастических костюмах на мотив мифологических наяд. Одновременно все гости вернисажа уплетают поданное на фуршете. Не отстает и наш гонзо-журналист Денис Веремьев, который появляется в роликах-перебивках накидывающим очередную стопку водки.

Специальный проект Южно-российской биеннале современного искусства «С-В-Я-З-И/Connection», куратор Александр Лишневский. Центр современного искусства «Табачная фабрика», Ростов, 2010 // Фотографии: werawolw.ru

В 2006 году начинает работу Музей современного изобразительного искусства на Дмитровской. И его не оставит без внимания ao_minimalizm. Например, фильм «Выставка Энди Уорхола, приехавшая из Белой Калитвы» (2009), созданный совместно с Вадимом Муриным и Сергеем Сапожниковым. Фильм являет абсурдные зарисовки монтажа выставки произведений классика поп-арта тремя бесящимися художниками под надзором директора, которая, под стать им, также могла взять Уорхола голыми руками.

Музей на Дмитровской лишь несколько первых лет сохранял адекватную планку представляемого «современного изобразительного искусства». Позже, вместе с сокращением площади, он сильно потерял в качестве. К сожалению, в конце 2014 года из официальных источников доходила информация о том, что в виду финансовых затруднений Музей скорее всего будет вынужден прекратить свою работу на время (сроки не уточняются).

Упомянутой ранее выставкой «О смертном в искусстве. Памяти Николая Константинова» в 2008 году открылась «М-галерея». Площадка имела большую экспозиционную площадь (более 200 кв. метров), оборудованную профессиональным светом, с наличием мобильных перегородок и лекционного зала. К 2011 году галерея сменила помещение, значительно схуднув на квадратные метры. Потом еще раз. Несмотря на первоначальное позиционирование «М-галереи» в ряду исключительных проектов в области современного искусства, она сфокусирована на художниках школы Теряева, авторах проекта «Русские идут» и ростовском андеграунде. Сегодня галерея продолжает вести дела в камерном режиме.

Просуществовавшая чуть более года, но ставшая значительным явлением, экспериментальная галерея «ВАТА», благодаря своим демократичным условиям открыла несколько новых имен активных сегодня художников: последователя американской абстрактной живописной школы Александра Селиванова и экзистенциального концептуалиста Алексея Хамова.

Выставки в «Креативном пространстве» // Фотографии предоставлены Лейли Аслановой

Водоразделом для художественной жизни в Ростове-на-Дону стала с размахом прошедшая в 2010 году первая и последняя Южно-российская биеннале современного искусства с темой «Сеанс связи». Отмену следующей биеннале оргкомитет обосновал как свой протест: «в связи с приговором к тюремному заключению граждан России, современных художников <…> Марии Алехиной, Надежды Толоконниковой и Екатерины Самуцевич».

Но стоит сказать, что именно благодаря основному проекту Южно-российская биеннале «Сеанс связи» московского куратора Натальи Гончаровой и ростовского Светланы Крузе, у горожан появилась возможность увидеть произведения известных отечественных авторов: Дмитрия Гутова, Франциско Инфантэ, Валерия Кошлякова, Олега Кулика, Тимура Новикова и Леонида Тишкова. А специальный проект «Концептуализм тут и там» ростовских кураторов Игоря Введенского и Сергея Сапожникова представлял полный спектр отечественных концептуальных художников с участием классиков: Юрия Альберта, Сергея Ануфриева, Ильи Кабакова, Андрея Монастырского и «Коллективных действий», Дмитрия Пригова, Виктора Скерсиса и группы «Гнездо».

В ответ на первую биеннале в 2012 году организуется альтернативный фестиваль современного искусства «Ростов-на-Дону — 2012», который состоится благодаря художнику Сергею Сапожникову и ныне директору Музея изобразительного искусства Светлане Крузе. В рамках фестиваля выходит одноименный каталог о неофициальном искусстве в Ростове-на-Дону примерно со второй половины ХХ века по 2012 год.

Фестиваль «Территория совместных действий», организованный галереей 16th LINE. Ростов-на-Дону, 2013 // Фото: Юрий Вернигоров

В 2011 году на территории первого творческого кластера «Креативное пространство» в качестве выставочного осваивается центральный зал бывшего гаража обкома. Во время его работы – с первого дня и до октября 2013 года – я выступала основным куратором художественных событий. Для меня это был период персональной кураторской лаборатории в условиях немногочисленных единомышленников и отсутствия даже минимального бюджета: белые стены и мой энтузиазм тет-а-тет. В это время там проходят первые самостоятельные акции и эксперименты Даниила Епифанова по направлению к современному искусству.

В том же 2011 году просветительским фестивалем видеоарта возьмет старт и галерея современного искусства 16thLINE. В следующие годы на ее территории реализуются адаптированные под ее периметр выставки отдела новейших течений государственной Третьяковской галереи и pop-up проекты западных галерей, в экспозициях которых встречались произведения таких художников, как представителя движения молодых британских художников Сары Лукас.

В 2012 году фестивалем уличного искусства по соседству с 16thLINE открывается арт-центр MAKARONKA. За время их существования Ростов-на-Дону посетило большое количество отечественных и западных артистов, в том числе австралийские художники Соня Либер и Дэвид Чесворт. На летней резиденции в 2013 году они создали здесь свое мультимедийное произведение «Заумь Трактор», с которым художники вошли в основной проект Венецианской биеннале 2015 года. В 2014 году владелец галереи 16thLINE и арт-центра MAKARONKA основал фонд современной культуры «Дон».

Выставка «Отцы и дети», куратор Лейли Асланова. PERMM, Пермь, 2014 // Фото: Иван Козлов, PERMM

«Вменение дружбы»

В годы работы «галерейной девочкой», когда моим первым надзорным проектом стал «О смертном искусстве. Памяти Николая Константинова», где были опальные видеодокументации акций «Школы юного безбожника» Авдея Тер-Оганьяна и распятия Олега Мавромати, картины Императора Вавы, Александра Сигутина и даже Миши MOSTа, информация о современном искусстве потекла ко мне сама. Я до сих пор благодарна тем студентам ИПСИ (имена их, к сожалению, преданы забвению), которые выкладывали в ЖЖ ссылки на пиратские диктофонные записи лекций Олега Аронсона, Бориса Гройса и других.

В настоящее время в рамках художественной лаборатории, которую в 2015 году мы назвали «Турнички», я читаю открытые лекции, посвященные современному искусству. Лаборатория возникла на базе мастерских в арт-центре MAKARONKA. Первый год это были приватные встречи художников с обязательной демонстрацией визитного проекта от одного из них. Таким образом, начался процесс по «вменению дружбы» и организации художественного сообщества в Ростове-на-Дону, которая у художников нулевых складывалась естественно.

Лабораторные встречи регулярно посещают художники Лейли Асланова, Даниил Епифанов, Александра Селиванова, Алексей Хамов, автор сумрачных живописных картин Марианна Шпрайзер, Георгий Обухов, активно экспериментирующий с жанрами, направлениями и формой в фотографии, арт-группа «СИТО» (создатель и идеолог Дмитрий Цупко, в разное время состав группы менялся, постоянный участник – Алексей Ерошенко), выросшая из поп-арта и «эффекта Бэнкси» и начавшая свое движение вмешательством в ростовскую улицу (участники группы регулярно выбрасывали большие картины собственного авторства и устраивали выставки во дворах: то за Макдональдсом, то при клубе «Куба Либре»); и художницы арт-группы «Прачечная» (Маша Богораз, Елена Лапко и Инна Федорова), которые занимаются эзотерическим перформансом.

Также своим участием в событиях нас стал поддерживать художник Вадим Мурин, который для моего поколения — настоящая ростовская легенда. Художник отличается собственным стилем и иконографией. Его странные произведения состоят из не-цветов (белого, черного, серого) являющих образы из различных мифов, сказок и анекдотов. Название картин у Мурина часто текстом размещено внутри изображения, будто бы сообщая нам о присутствии автора. Весной 2014 года лаборатория «Турнички» перешла в режим публичных выставок и акций.

Последняя выставка арт-лаборотории – «Клуб “Аутлантида”» (октябрь 2015 года) в арт-центра MAKARONKA, которая завязана на нежелании художников вписываться в пространство глобального стиля в современном искусстве и общем ощущении себя «посторонними». У художников сформировалось представление об академических проблемах в современном искусстве, и то, что раньше негативно оценивалось ими как собственная провинциальность, сейчас сменяется пониманием того, что они находятся в состоянии персонального выяснения отношений с историей искусств и что этот процесс куда более важный для творчества, нежели скоморошество или комментирование «повестки дня».

Наглядна также усталость от «белых стен», неважно, гладкий ли это гипсокартон галереи или крашенный кирпич арт-центра. В дизайн экспозиции начинают вводить иные цвета для стен, происходит дополнительная проработка экспозиции при помощи освещения. С большим вниманием относятся к пропорциям выставочного пространства, при необходимости художники меняют его, используя различные материалы: дерево, полиэтилен, гипсокартон, гофрокартон и металлические профильные листы. Художники вновь обращаются к маргинальным городским территориям заброшенных строений, проводя там однодневные акции.

«Клуб “Аутлантида”», лаборатория современного искусства «Турнички», 2015. Ростов-на-Дону, арт-центр MAKARONKA // Фотографии предоставлены Лейли Аслановой