Производственный роман

290        0       

Александр Шишкин-Хокусай

В «Варочном Цехе» в Мытищах в рамках специальной программы 6-й Московской биеннале современного искусства с 13 по 30 ноября прошла выставка «Что-то происходит». Куратор выставки Юрий Юркин хотел сделать проект о взаимодействии реального производства с современным искусством, а получил, как сам он выразился в брошюре, «нечто более глубокое…». С подробностями — Татьяна Сохарева.

Это нечто — сложносочиненный гибрид, соединивший в себе тонкую аналитическую работу с индустриальным сооружением и культурной памятью о нем с бодрой маркетинговой стратегией Московской пивоваренной компании, которая обосновалась в Мытищах в 2008 году. Сам «Варочный Цех» поселился на ее территории в феврале 2015 года, поэтому «Что-то происходит» для нового объединения — одна из первых репрезентативных выставок. Правда, увидеть её можно, только записавшись на специальную экскурсию, половина которой будет посвящена технологии производства пива.

Вначале представитель завода с энтузиазмом рассказывает о нюансах пивоварения и настаивает, что их «Жигули» — это вовсе не то «Жигулевское», бутылки от которого валяются в каждом подъезде. Всеобщее зрительское замешательство — первая и самая распространенная реакция на происходящее — в итоге становится магистральной эмоцией, предваряющей выставку.

Игорь Самолет

Экскурсия — формат и без того довольно удушливый и предполагающий патерналистское отношение к зрителю — здесь и вовсе отдает школьным туром по заводу «Гусь-Хрустальный» или какой-нибудь шоколадной фабрике: руками ничего не трогать, из строя не выходить, внимать оратору с неподдельным любопытством. Производственный роман, в который могла бы сложиться экспозиция, таким образом, обретает второй смысловой слой и превращается в маркетинговое шапито, замаскированное под site-specific. Именно по этой причине говорить о выставочном нарративе как об автономном проекте, к сожалению, не приходится. Она же не позволяет увидеть в получившемся высказывании тотальную инсталляцию, предполагающую погружение без довлеющего над зрителем инструктора.

Хотя звук, запах, то приглушенный, то, наоборот, рвущий глаз свет, несомненно, становятся частью экспозиции. Причем, той ее частью, которая отчаянно сопротивляется любому диалогу — между арендаторами и арендодателями, зрителем и искусством, искусством и окружающим его пространством.

Об этом же рассказывает, пожалуй, чересчур аллегоричное видео Саши Пироговой, снятое в варочном цехе этим летом. В нем она столкнула материализовавшиеся в пантомиме Политику, Медиа, Искусство и Религию, терзающих друг друга из чистого соревновательного задора. Завод, в результате, сыграл роль сцены — места метафизического производства смыслов, неспособных к мирному сосуществованию.

Саша Пирогова

Если абстрагироваться от пивоварения и отношений бизнеса и искусства, обнаружится, что выставка существует по законам лабораторного эксперимента. Юрий Юркин работает с индустриальной эстетикой так, как будто бы завод уже давно стал собственностью культуры. Вероятно, поэтому во всем этом ощущается явная нехватка критического усилия.

Выставка не велика по размеру: большая часть экспонатов вовсе затерялась где-то между резервуарами, складом и переплетением труб. Однако уместиться в формат экспозиции-лабиринта у «Что-то происходит» не получается опять же в силу жесткой структуры экскурсии, не предполагающей самостоятельного скитания зрителей по заводу. Тем очевиднее становится тот факт, что, когда Томмазо Маринетти и итальянские футуристы воспевали «ревущую машину, мотор которой работает как на крупной картечи» и «толпы, возбужденные работой», они имели ввиду немного не это. Здесь куратор предпочел (или был вынужден) аккуратно вживлять искусство в предельно стерильное, всё с иголочки, пространство, а не врываться провозвестником новой эстетики к офисным работникам, в которых превратились вчерашние заводские работяги.

Собственно, ничего нового и не произошло. Особенно ярко это иллюстрирует Владимир Марин, инсталляция которого существует в области обманутых ожиданий. В одном из коридоров расположились рядом два окошка: одно позволяет заглянуть в производственную лабораторию, второе скрывают от зрителя плотные жалюзи, сквозь которые рвется мигающий неоновый свет. За ним не то научные сотрудники устраивают дискотеку посреди рабочего дня, не то инопланетные пришельцы ставят эксперименты на людях. Какова бы ни была интерпретация, нереализованный вуайеризм становится единственным содержанием этой работы. Это всё, что остается художнику (да и зрителю) на современном заводе.

Алексей Трегубов

По мысли куратора, каждое произведение должно быть созвучно определенному производственному процессу. Для этого работы Ирины Кориной, Ильи Долгова, Алексея Трегубова, группы «Куда бегут собаки» и прочих действительно аккуратно расставили среди действующих цехов.

Некоторые из них, как широкоформатные плакаты Трегубова в стилистике «Окон РОСТА» («Работать плохо не позволим», «Осторожно при натяжке проводов»), выглядят как постмодернистская издевка над романтическими производственными штампами. Такие листовки-предупреждения, по сути, обращены ни к кому, потому что людей на заводе давно подменили машины. Неспроста люди на его картинах специально заштрихованы и превращены в отголоски самих себя. Трегубов, таким образом, апеллирует к тому, что Томас Элиот называл «чувством истории»: когда-то эти образы действительно были сильными и встраивались в социокультурный контекст, а сегодня превратились в цитату без первоисточника.

Такие работы, как «Окаменелый супермаркет» группы Recycle, которая расположилась напротив парадной витрины пивоваренной компании, представляют собой изящный и остроумный памятник критике потребления, сделанный, как археологический артефакт из будущего. Микс из восторга, так или иначе заложенного в любой монумент, и насмешки крайне характерен для всей выставки в целом. Неслучайно последний экспонат — звезда Александра Шишкина-Хокусая, упирающаяся в складской потолок.

группа Recycle

Вне этой концепции созвучия оказалась только инсталляция Ирины Кориной, которая, по традиции, вышла остро-индивидуальной, а потому не смогла встроиться ни в один контекст. Это два одинаковых крыльца, задрапированные украшенной мехом мантией, — одно побольше, другое поменьше — упираются в стену. Ее название «Опять» — это и намеренный самоповтор (работа вновь представляет из себя привычный для Кориной перенасыщенный и театрализованный попс), и метафора экзистенциального тупика.

В целом, опыт взаимодействия современного искусства с производством, конечно же, свёлся к умению договариваться и идти на компромиссы. Сам завод, некогда ассоциировавшийся с машиной эксплуатации и тяжелым трудом на грани человеческих возможностей, превратился, в итоге, в чистенькое автоматизированное предприятие, которое покровительствует искусству в обмен на регулярные поставки молодой аудитории. Однако же именно такая выставка — это самый лучший способ описания и обозначения новой реальности, в которую оказались погружены индустриальные объекты вместе с их культурным бэкграундом и попытками перестроиться в арт-пространства.

Ирина Корина

Фото: «Варочный Цех»