Николай Мороз:
«Моя деятельность – это создание архива»

1 667        4       

Aroundart.ru продолжает рассказывать о коллекционерах современного русского искусства. Новый герой – предприниматель, боксёр и меценат Николай Мороз, стоявший у истоков единственной в Краснодаре площадки, посвящённой современному искусству, – культурного центра «Типография». Николай Мороз последовательно собирает работы художников, связанных с деятельностью «Типографии» и КИСИ – Краснодарского центра современного искусства, организованного группировкой ЗИП. О дружбе с художниками, миссии архиватора и собственных художественных акциях Мороз рассказал в интервью Елене Ищенко. 

Фотографии: Антон Телегин

Елена Ищенко: Расскажи, как ты начал собирать искусство. Когда познакомился с группировкой ЗИП?

Николай Мороз: Да. Раньше для меня это были далекие материи – искусство, не искусство. Несопоставимые со мной вещи. Потом появился фэйсбук, я начал им пользоваться, наткнулся на событие: «Приглашаем на выставку современного искусства…». Стало интересно: что за выставка, что за современное искусство. Был указан телефон, я позвонил. И на другом конце мне удивлённым голосом ответили – видимо, не ожидали, что к ним кто-то приедет. Ну, я приехал на ЗИП (Краснодарский завод измерительных приборов, где у группировки ЗИП долгое время была мастерская – прим. ред.), зашёл в их мастерскую, там было человек 10–15 человек… Я постоял в сторонке, посмотрел.

ЕИ: А что это была за выставка?

НМ: Какой-то проект ЗИПов – не помню точно. Но в их стилистике – работы из дерева. Я тогда не понимал и даже не вникал в смысл этих объектов, но меня зацепила атмосфера – непринужденное общение, когда тебя не собираются обмануть, что-то навязать. Хочешь – смотри выставку, хочешь – выпей дешёвого фуршетного вина, хочешь – езжай. Мне это понравилось. Я сразу спросил, когда они собираются сделать следующее событие. Оказалось, что они делают выставки через неделю.

ЕИ: В каком году это было?

НМ: В 2011-м, по-моему. Так я стал ходить на выставки в их мастерской, познакомился со всеми ребятами из группировки, с их друзьями, тоже художниками. Посмотрел, как ЗИПы делают свои объекты – из подручного материала, из разного мусора, найденного на заводе. Они рассказали, что показывали свои работы в Москве, в галерее «ЖИР». Так я начал интересоваться искусством. Можно сказать, что на работах ЗИПов у меня и сформировался не то, что вкус, но интерес к современному искусству. Я не могу сказать, что при покупке работ руководствуюсь вкусом. Это каша может быть вкусной или невкусной. Скорее, я выделяю какое-то направление и понимаю – близко оно мне или нет, интересно или нет. И свою коллекцию я формирую исходя из этого интереса. Но её фундамент – это искусство ЗИПов.

ЕИ: Сейчас ты уже можешь сформулировать, что тебе интересно в современном искусстве?

НМ: Могу сказать, что не люблю ремесленничество. Лакшери, проработку приёмов… Мне нравится простое, остроумное искусство, которое не обязательно должно быть протестным или на злобу дня. По большому счёту, мой интерес связан с деятельностью КИСИ и группировки ЗИП.

ЕИ: То есть художники, которых ты собираешь, – это художники вполне определённого круга?

НМ: Да. Знаешь почему? В своём собрании я хочу отразить этот период в современном искусстве Краснодара, конкретно – деятельность КИСИ, всё, что связано с творчеством художников, работающих с «Типографией». Эти художники не сформировали определённого направления, в их работах зачастую нет единства методов и приёмов. Но мне важно отразить их деятельность как можно шире. У меня есть работы почти с каждой выставки, которая прошла в КИСИ, в «Типографии» – на нашей экспериментально-выставочной площадке. Так что у меня есть работы не только краснодарских художников. Была выставка группы «ЕлиКука» «40 укусов сколопендры», выставка воронежцев, выставка ростовских художников, Катя Ненашева делала протестную акцию, – все эти моменты я хочу сохранить. Пока существует КИСИ – я буду собирать искусство.

Могу сказать, что моя деятельность – это создание архива. Как Саша Обухова собирала архив московского искусства, так я собираю архив краснодарского, стараясь с каждой выставки приобрести какой-то объект. Конечно, по мере возможностей, я покупаю какие-то другие вещи, за рамками выставочной деятельности КИСИ, которые меня трогают. Например, Ивана Дубягу.

ЕИ: Первые работы в твоём собрании – это тоже работы ЗИПов?

НМ: Первые – работы Стёпы Субботина. Это совсем ранние работы – такая немного интерьерная живопись, в которой чувствуется сильное влияние нашего художника старшего поколения Владимира Мигачёва. После них – работы Васи. Вот его работа «Вожди». Однажды они упали, и у Путина сломалась шея.

Художники в моей коллекции очень разные стилистически. Вот Нальби Бугашев – художник из Краснодара, но живёт в Москве. Он делал выставку в Super Gallery в «Типографии», этой галереи уже не существует. Люблю искусство Владимира Колесникова, когда оно выполнено не на продажу. «Краб», например, отличная работа.

Есть художник Сергей Таушанов. Он просил у меня денег на выставку в «Типографии», 15 тысяч рублей. Наделал вещей, позвал своих друзей-хипанов, сам сидит, играет на кастрюлях. Я пошутил, сказал, что если бы я знал, что он такую выставку сделал, то денег бы ему не дал. Он обиделся, но подарил работу. Она мне очень нравится, я её показывал и на «Строителях весны» – выставке работ из моей коллекции, которую организовала в «Типографии» прекрасный куратор Алиса Савицкая.

Есть работы из проекта Юли Капустян «Истеричка». Юля сейчас в Москве и уже не занимается искусством. Есть работа ЗИПов «Чужой» с молодёжной биеннале 2010 года. Вот работа Стёпы Субботина «Мавзолей Путина», показанная на фестивале «Может». С «Мавзолея» слетела голова Путина, и Стёпа всё никак не сделает её. Вот голова директора ЗИП, работы группировки ЗИП, она тоже немного осыпалась. А вот письмо ребят, которое они написали мне из поезда «Москва–Краснодар».

Есть работы Ивана Дубяги. Триптих «Осень, блядь» очень популярен – постоянно мелькает в интернете. Вот эту работу он мне подарил после выставки КИСИ в Ростове-на-Дону. Нас там тепло встретили. Дубяга не хотел уезжать, мы его еле-еле затащили в автобус, и вдруг он просит его остановить: «Я остаюсь здесь жить!». Пытались его успокоить. Нервы он нам помотал. Потом пришёл через три дня ко мне, извинился, я в качестве извинения принял эту работу – «Николаю Морозу от Ивана Дубяги в качестве извинения за пьяный приступ клаустрофобии в автобусе Ростов–Краснодар».

А вот мой рисунок.

Работа Николая Мороза

ЕИ: Я его увидела, когда заходила, подумала, что это тоже работа ЗИПов.

НМ: Нет, это я рисовал. У нашего бывшего губернатора Ткачева есть агрокомплекс – 450 тыс. гектар его земли. Это сопоставимо с территорией Франции. И вот я нарисовал, как он пашет эту землю со своим братом. Почти вся земля в крае принадлежит ему. Торговый центр «Галерея» в центре города тоже.

ЕИ: А группа Recycle есть у тебя в коллекции?

НМ: Да, вот стоит их «Бендер». Я купил его на первом аукционе, который мы провели в «Типографии», это было года три назад. Я тогда купил пять работ. Аукцион был в поддержку «Типографии», все деньги пошли на обустройство помещения. Стартовые цены были доступными, потому что никаких богачей не было. В Краснодаре сейчас организуют другой аукцион – MOST, и «Бендера» там продали за 170 тыс. рублей. Я, конечно, купил его в разы дешевле. Но тогда на эти деньги нам удалось оплатить аренду и сделать ремонт.

На самом деле, я не считаю себя коллекционером. В моём понимании у коллекционера другие задачи, он посещает ярмарки, аукционы, у него и материальная база другая. Я – архиватор.

Группа Recycle. Бендер. 2013

ЕИ: У тебя есть задача показывать свой архив?

НМ: Да, я собираюсь на втором этаже дома открыть выставочный зал. Вот Евгений Павлович (Руденко, меценат, совладелец КЦ «Типография» – прим. ред.) показывает работы в своём офисе – приходишь к нему в гости и видишь в холле работы из его коллекции. У меня никакого предприятия нет, но есть 80 квадратных метров на втором этаже дома.

ЕИ: Твоя деятельность ведь не ограничивается собиранием, ты помогаешь – аренда «Типографии», подготовка выставок.

НМ: Когда мы только встретились, я чем-то помогал ЗИПам. Они тогда участвовали в биеннале молодого искусства, возили свои работы в галерею «ЖИР». Потом неожиданно пришла идея с «Типографией» – предложили снять помещение в центре города, которое разваливалось буквально на глазах.

На каком-то этапе я был единственным спонсором, потом у меня изменились обстоятельства, связанные с работой, нужно было искать ещё кого-то. Тогда как раз приезжал Антон Белов, директор музея «Гараж», мы с ним советовались по поводу финансирования. Мы с «Гаражом» заключили патронаж. И внезапно откликнулся Евгений Павлович – есть у нас такой бизнесмен, который активно участвует в жизни города.

В пространство нужно вкладывать деньги, а у меня такой возможности на сегодняшний день нет. Сейчас Евгений Павлович финансирует всё сам.

ЕИ: То есть сначала был ты, сейчас – Руденко. И за это время никто больше не появился?

НМ: А кто появится? Чтобы пришли спонсоры, нужно создать тусовку для состоятельных людей, а в Краснодаре без лестницы в мраморе и красной ковровой дорожки это сделать невозможно. Для нас мебель из «Икеи» и белые стены – это нормально, но местным это непонятно. Но сколько стоят белые стены, а сколько – мраморная лестница. Мы всё пространство «Типографии» реконструировали за миллион рублей. Для меня это приличная сумма, для кого-то, возможно, мелочь. Но те, кто располагает большими деньгами, не придут к ЗИПам и не скажут: «Вот, ребята, держите, развивайте тут современное искусство».

ЕИ: Удалось за время работы «Типографии» изменить отношение жителей города к современному искусства, как ты чувствуешь?

НМ: У молодежи – да, им это интересно, они регулярно приходят. Старшему поколению это почти неинтересно. У нас есть аукцион MOST, я его уже упоминал. Его делают серьезные люди, представители крупной компании, у них налажена связь с людьми, которые могут купить работы. На последнем аукционе они за миллион продали работу Recycle какому-то коллекционеру из Москвы. Качество этого аукциона, правда, оставляет желать лучшего. 30 процентов – это современные авторы, а ещё 70 – полный отстой, салон самого третьего класса. И этот салон там продают за деньги, в несколько раз превосходящие цены на работы современных художников. Они этим показывают, где коммерческое искусство, которое хорошо продаётся, а где – современное. Это настоящая пощечина современному искусству: вы ничто, ваше искусство никому не интересно, купили за 30 тысяч – и радуйтесь. А кто-то намазал, красиво сделал – 360 тысяч! Понимаешь? Я их за это критикую. Но, конечно, не всё делается сразу. Меня поначалу тоже интересовали интерьерные работы.

ЕИ: Насколько я знаю, в «Типографии» был хостел, но его закрыли.

НМ: Да, это были мои попытки сделать деятельность «Типографии» окупаемой, как, например, в питерских «Этажах». Но хостел пришлось закрыть, и теперь это пространство действует как резиденция для художников и как школа современного искусства. А вообще хостел приносил около 150 тысяч рублей в месяц. Мы тратим на содержание «Типографии» около 230 тысяч.

ЕИ: Почему его закрыли?

НМ: Ну, мы думали, что поскольку «Типография» – это пространство для современного искусства, то у нас будут останавливаться творческая молодежь. Но останавливались все – пенсионеры, какие-то маргиналы. У нас выставка, а на кухне жарят рыбу с луком. Это было несопоставимо с деятельностью культурного центра. Ну, пришлось хостел закрыть, теперь Евгений Павлович платит.

Группировка ЗИП. Кулак. Из проекта «Открытий больше не будет». 2012

ЕИ: Вы не пробовали просить денег у министерства культуры Краснодарского края?

НМ: Я как-то писал им письмо, рассказал, что в Краснодаре существует современное искусство, что есть художники, которые известны в мире, которые получают государственные премии и при этом никак не поддерживаются министерством. Мне перезвонили, говорили со мной, наверно, час: «Ой, как с вами интересно разговаривать!». В итоге прислали какую-то формальную отписку, сказав, что проводят в муниципальном выставочном зале биеннале современного искусства. Но это просто бред, никто на эту биеннале не ходит.

Однажды на выставку в «Типографию» пришёл активист партии «Суть времени». В своём блоге он описал происходящие тут события – в свойственной «потриотам» манере. Затем эту искажённую информацию подхватил политолог, один из участников «Антимайдана» Николай Стариков, взывая посмотреть, на что тратят государственные деньги, хотя их здесь, понятно, нет и не было. А неуёмный «потриот» то и дело грозит закрыть наш проект.

ЕИ: Как я понимаю, конфликтные ситуации с властями и с казаками у вас случаются – ЗИПов выгнали из их мастерской на заводе, или вспомнить недавнюю ситуация вокруг проведения фестиваля «МедиаУдар» в «Типографии».

НМ: ЗИПов выгнали, потому что они устроили там панк-концерт. Кто-то из гостей выбил окно, стекло упало на припаркованную внизу машину, хозяйкой оказалась сотрудница полиции.

Пока у нас был губернатор Ткачев, у нас главными темами были патриотизм и казачество. Но это были только слова – сам Ткачёв собирал себе земли в крае и собрал их с территорию Франции. Ему до современного искусства дела не было, главное – чтобы деньги из государственного бюджета не просили. Ребята делали проект про Ткачёвск – никакой реакции не последовало.

Сейчас пришёл губернатор Вениамин Кондратьев, который меня настораживает. Все его речи – о правильном развитии и так называемых «традиционных ценностях». Открывают детский сад – показывают народные танцы, дети в костюмах казаков. И он говорит, что это правильный путь, что именно так нужно развивать личность. «Чтобы зерно давало правильные ростки, а не какой-нибудь сорняк». Но у человека должен быть выбор. Неужели «Типография» – это сорняк?

Что касается «МедиаУдара», то я был против его проведения по одной причине. Как любые родители желают своим детям долгой, беззаботной жизни, так и мне небезразлична дальнейшая история созданного нами проекта. Общество сейчас не готово адекватно оценить происходящие процессы и тем более, если они связанны с современным искусством. Для большинства современное искусство – это раздражитель. Стоит произвести укол, и неизбежная реакция начинает коробить, вызывая припадки ненависти, паники, недержания каловой массы.

Поскольку за проектом «Типография» не стоят властные структуры и бешеные деньги, он очень уязвим. Мне бы не хотелось подвергать проект очередным потрясениям. Проблема выживания в современных условиях для «Типографии» по-прежнему актуальна.

Группировка ЗИП. Из проекта «Будка одиночного пикета – БОП». 2013

ЕИ: Но ты теперь сам начал разговаривать с властью на языке искусства – ты сделал акцию «Бой с тенью Евланова», и она вызвала резонанс. Расскажи о ней.

НМ: Да, о ней много писали. Если коротко, то я вышел на площадь напортив мэрии и начал тренироваться – я занимаюсь боксом, а муниципальные власти стали закрывать бесплатные спортивные залы в городе, где можно было заниматься ребятам. Куда им идти? В фитнес-клубы, где нужно покупать карточку за 70 тысяч? Новый губернатор постоянно говорит о необходимости спорта, что в каждом дворе должна быть спортивная площадка. Но где эта доступность спорта? Я сделал эту акцию, чтобы показать, что нам негде тренироваться – пока вышел один я, но если зал не вернут, то мы все будем тренироваться напротив мэрии.

ЕИ: А почему ты решил сделать именно акцию? Чём всё в итоге закончилось?

НМ: Сначала казалось, что акция может быть более действенным методом, чем письма или петиции. Последовала какая-то реакция: меня приглашали в администрацию. Я создал Лигу любителей бокса Краснодара, официально её зарегистрировал, чтобы власти понимали, что я не один. Но спустя время я окончательно убедился, что продуктивного диалога с представителями власти установить не получиться. Общество используется карьеристами-лизоблюдами разных мастей в качестве биомассы, способной поглощать информацию предвыборных кампаний. Проблемы же общества их мало интересуют. Спортивный зал, который мэр города (готовящийся, кстати, стать депутатом ГД) распорядился отдать для занятия боксом, до сих пор закрыт.