31 октября – 6 ноября

929        2       

929    2   

Текст: Софья УспенскаяФото: Евгений Ярцев

Творческое объединение «Двенеодна» (Марина Демченко, Алина Закурдаева) работает с эстетикой заброшенных пространств. Мастерская художниц находится на территории бывшего издательского комплекса — редакции и типографии газеты «Коммуна», которые долгое время простояли заброшенными, а сейчас постепенно джентрифицируются. В процессе открываются забытые помещения и большое пространство для художественной рефлексии — на этом материале «Двенеодна» делают уже третью выставку, мало похожую на предыдущие («Постоянная переменная» и «У сторожа нет имени»).

The secret under the floor вдохновлена детской игрой в секретики, в которую играли, кажется, все советские дети, закапывая в землю детские сокровища — фантики, цветы, листочки — закрытые осколками стекла. На выставке таким «секретиком» становится пространство комнаты, простоявшей закрытой много лет, пока ее не снял владелец бара по соседству. В это пространство художницы принесли предметы, связанные с жизнью редакции и типографии и найденные ими в подвале, а также фотографии, сделанные в этом же подвале и напечатанные на листах пластика, которые напоминают о детских стеклышках). Все эти предметы — плафоны, крышки, заржавленные шестеренки — когда-то и для кого-то представляли собой определенную ценность, но постепенно были выброшены, закопаны, завалены и забыты. Извлекая их на свет и освобождая от собственной истории и реального назначения, художницы будто раскапывают чьи-то «секретики», ставшие «объектом скрытого наблюдения» и попавшие в «чистое время, лишенное событий», и делятся этим со зрителем. Каждый из объектов становится поводом к размышлениям о времени и его материальных свидетельствах.

Кураторы: Виктор Мизиано и Елена Яичникова

929    2   

Текст: Мария СарычеваФото: Ольга Данилкина, Елена Ищенко

Вторая сессия из семи задуманных в рамках проекта «Удел Человеческий» под художественным руководством Виктора Мизиано посвящена человеку и его эмоционально-чувственному контексту. Продолжая масштабные высказывания на обширные темы, эта сессия фокусируется на любви и свойственным ей укорененности в языке и отсутствии границ между публичным и личным.

В качестве названия авторы используют вопрос, заданный художницей Шэрон Хайес в 2007 году во время перформанса «Все рухнуло! Не кажется ли тебе, что пришло время любви?». На протяжении нескольких дней она выходила на улицы Манхэттена и в микрофон зачитывала любовное письмо к некому неназванному объекту неразделенной любви, обращаясь на «ты». Ее признание перемежалось комментариями о политике, травме и войне в Ираке, поскольку именно она разделила того, кто пишет письмо, и того, к кому оно обращается. Любовные обращения, которые Хайес использует в работах, она часто заимствует из публичных речей, например, из речи Мартина Лютера Кинга, или любовных писем выдающихся геев и лесбиянок, в частности, писем писательницы Рэдклиф Холл. С помощью анонимного «ты», лишенного гендера, она обращается к непрочитанным и неуслышанным личным историям, озвучивает их в публичном «деловом» пространстве Манхэттена и тем самым продолжает феминисткую критику разделения пространства на личное и публичное.

Ссылаясь на эту работу в названии выставки, авторы тем самым говорят о том, что отсутствие этого разделения свойственно всем произведениям, которые так или иначе затрагивают тему любви. Однако это совершенно не мешает им вынести известный слоган «Личное есть политическое» в отдельный подраздел. Проблема в том, что используя произведение Шэрон Хайес в качестве отправной точки для разговора о любви, авторы проекта при переводе теряют всю квир-составляющую работы: my dear lover, к которому обращается Хайес, становится «моим дорогим возлюбленным».

Проект разбит на четыре смысловые части, которые проблематизируют практически все грани любви: «Личное есть политическое» о силе любви, способной менять социальное устройство мира, «Фрагменты речи влюбленного» о языке любви, «Церемониал любви» о любви как институте и «Любовь холоднее смерти» о дуальной природе любви. Несмотря на это, любовь, о которой говорит большинство художников, за некоторым исключением, — это размышления на тему романтической любви между мужчиной и женщиной. Такое замалчивание всех остальных форм любви, впрочем, как и отсутствие рефлексии на тему изменения языка и церемониала любви с появлением интернета, совершенно противоречит работе Шэрон Хайес и подкрепляет установившиеся представления о табу и «правильности» любовных эмоций.

Наверно, именно по этой причине, выставка «Не кажется ли тебе, что пришло время любви?» — это архивное высказывание, которое использует работы художников, ссылающихся на предыдущие способы разговора о любви, как правило, укорененные в литературной традиции или киноязыке. Так оно становится фактически инструкцией о том, как надо любить. Универсалистский характер выставки можно объяснить и самим музейным пространством, в котором она проходит. Зритель осуществляет постепенное восхождение по лестнице от раздела «Личное есть политическое» к разделу «Любовь холоднее смерти», в заглавном тексте которого уже не скрываются поучительные нотки: «опровергая расхожие представления, любовь не следует сводить к экстатическому и самодостаточному опыту». Хорошо, я это учту, но меня это не касается.

929    2   

Текст: Лейли АслановаФото предоставлено автором и арт-центром Makaronka

Козлюшек — это псевдоним молодого живописца из Ростова-на-Дону, который имеет академическое художественное образование. Конечно, Козлюшек большой поклонник романа «Тихий Дон» и Билли Миллигана русского рэпа Васи Вакуленко, и еще Бабангиды.

Живописец по счастливой памяти о студенческих практиках часто выбирался во Владимирскую область на пленэр. Козлюшек нежно купал взгляд в сосущей синеве неба над сказочным пейзажем Золотого Кольца, который более родного хутора совпадал с ландшафтом отчизны его души, когда вдруг в неполном оканье он расслышал байки о том, как ежедневно у людей отжимаются земельные участки, и плутах, которые вьются вокруг церкви.

С оскорбленным чувством справедливости Козлюшек вернулся в Ростов. Натурные этюды продолжал для поддержания формы, но сработавший рефлекс борьбы изменил масштаб, материалы, стиль и характеры образов в его живописи. Не последнюю роль в этом сыграло сближение на почве рефлекса с лидером арт-группировки «СИТО». Козлюшек вошел в ее первый состав. Вместе в 2012 году они совершили ряд городских интервенций, в рамках которых выбрасывали на центральные улицы картины, оставляя за прохожим право распорядиться их судьбой. Несмотря на то, что большинство картин впоследствии были обнаружены в частных интерьерах, для Козлюшка, который к своим творениям относится сентиментально, практика разбазаривания оказалось некомфортной. В 2016 году он станет активным участником проекта «Стена» — самоорганизованной круглосуточной галереи-витрины на территории публичной библиотеки, самое палевное место в Ростове-на-Дону.

Его живопись от академической, с охристо-серебристой палитрой, сначала взошла к экспрессионистской манере и напоминала картины художников течения «Новые дикие», после, когда он разрабатывал комиксы про супер-героя Мизинчика и Человека-Беляша, сменилась на более плакатную. Тюбики масляной краски и холсты уступили место ведрам алкида и листам ДВП. Экстренная и изнурительная работа.

На выставке в арт-центре Makaronka серия 2016 года. Она состоит преимущественно из почти двухметровых картин в смешанной технике. Картины и ироничным абсурдом комментируют различные профессиональные, социальные, политические явления: современный выставком в Союзе Художников, новогоднюю речь президента про «особый путь», тему войны в СМИ и попытки реабилитировать фигуру Сталина…

Инсталляция «Спасибо, товарищ Сталин!» состоит из двух триптихов. Внешний триптих — добросовестная многофигурная композиция в эстетике советского пропагандистского искусства с вождем в центре. В тени первого нарратива лежит триптих про жертв концлагерей, изображенных с такой деформацией, которая в свое время обеспечила бы Козлюшку место на выставке дегенеративного искусства. Кстати, инсталляция оказалось для Ростова-на-Дону сверхзлободневной: буквально дней за десять до вернисажа на официальном сайте Академического драматического театра им. М. Горького появилась новость о том, что на его сцене будет поставлена биографическая драма «Сталин. Часовщик» по пьесе Владимира Малягина. Козлюшек, возможно, тоже хотел бы поддаться магнетизму Сталина, но для него непростительны сгубленные его режимом жизни.

Художник наивен и бескомпромиссен настолько, что можно было бы подозревать его в глупости, точнее, отсутствии инстинкта самосохранения. Ему были сделаны рекомендации убрать несколько картин из экспозиции, правда, скорее, из соображения дизайна пространства и того, что они уступают в качестве другим. На что Козлюшек дал ответ: «Некоторые картины мне страшно выставлять, но я набрался смелости это сделать. Я писал их не для того, чтобы декорировать стены. Это моя правда! Мое высказывание!». Перед подвигом нельзя устоять, он сделал все по-своему и на вернисаже ростовские зрители были солидарны и восторженны смелостью романтичного Козлюшка.

929    2   

Текст: Софья УспенскаяФото: Евгений Ярцев

Экспозиция Горшкова отметила перезапуск ВЦСИ в новом выставочном формате: до этого центр год работал в режиме мастерских с однодневными вернисажами. Одновременно она стала первым за долгое время проектом, не подготовленным художником для конкретной площадки, а результатом долгих внутренних поисков. Название выставки отсылает к басне «Стрекоза и муравей», но изменено до неузнаваемости — как и сюжет выставки, оно трансформируется и искажается. Основной материал проекта — живописные и графические фотожабы.

Художник уже не в первый раз дорисовывает и «улучшает» случайно найденные в интернете картинки с помощью краски из баллончика, но здесь метод доходит до гротеска: «улучшения» (краска, маркер, наклейки) применяются сразу и одновременно, до избыточности. Полотна становятся многослойными: фотография трансформируется из портрета в пейзаж, из пейзажа в текстуру, изображение покрывается линиями и пятнами, все это дополняется наклейками, наклейки снова оборачиваются портретами. (Большинство наклеек представляют собой лица — реальные портреты людей или предметы, похожие по форме на рожицы). Крупные планы сменяются общими, на масштабные композиции накладываются микро-изображения. Наклейки-рожицы подмигивают из разных углов и кажется, что они смотрят на зрителя, превращая его из наблюдателя в объект наблюдения.

Все это вместе превращает «низовые» жанры — коллажи и фотожабы — в полноценный живописный прием, когда автор играет с глубиной изображения (иногда гипертрофированной и тавтологичной) и одновременно экспериментирует с переводом фигуратива в абстракцию и наоборот.

Графические (и они же — живописные) работы дополняют скульптуры, сделанные из традиционного для Ивана металла неопределенной формы. Однако здесь художник впервые добавляет к холодной форме «живых» существ — пластиковых зверушек из игрушечного зоопарка. Населенные животными, мятые металлические и пористые фигуры кислотных цветов превращаются в подобие живого ландшафта, абстрактная космическая поверхность начинает восприниматься как фантастический сад.

929    2   

Текст и фото: Лизавета Матвеева

Персональная выставка Полины Заславской — дневник художницы, фиксирующий окружающий ее мир повседневности. Акварельные натюрморты, списанные с каждодневных ритуалов готовки, исторически несущих определенную гендерную окраску, представляют циркуляцию обыденной кухонной утвари, часто с советским прошлым, объедков, плоти и философских изречений — по сути работы конструируют семиотический мир, в котором ежедневно существует и реализует себя автор. Реализует социально и профессионально. Пространство кухни для женщины-художника, у которого есть семья, дети, становится не только местом выполнения регулярных ритуалов готовки, но и мастерской. Повседневные процессы, закруженные вихрем мыслей из философских трудов и феминистских текстов, вдруг обретают иные звучания. Предметы в акварелях Заславской буквально окружены и наполнены цитатами из Беньямина, Агамбена, Виттинг, Депант, Акер, Арто, так же как и сам автор окружен предметами обыденной жизни и рассуждениями тех мыслителей, которые представляют для него особенный интерес. Столкновение чего-то, к чему ты как бы принужден жизненными обстоятельствами, с тем, что ты сам волен выбирать, формируют то смысловое пространство, в котором можно вновь (из)обрести, обнаружить себя.

Конечно, серия акварелей Заславской — это феминистский дневник художницы, которая, как и другие, ищет свои пути комбинирования жизни семейной и жизни профессиональной, пути осмысления себя политически. И каким-то странным, несколько изощренным образом при просмотре каждой работы в отдельности и выставки в целом путем этого осмысления ты считываешь любовь.