9–15 января

1 035        2       

Куратор Александр Буренков

1 035    2   

Текст: Мария СарычеваФото: предоставлены Александром Буренковым

Фигурирующий в пресс-релизе под туманным описанием «художник-самоучка из Казани» Саша Маник в публичном пространстве выступает художником впервые, хотя визуальная часть всегда сопровождает его музыкальные работы.

Проект «Новая душа» состоит из двух видео, инсталляции из личных вещей художника и серии графических коллажей. Первое видео через череду зарисовок вкратце объясняет философию художника, второе — «Новая душа», снятое на заснеженной территории бывшего пионерского лагеря, — это о другом. Если быть точнее, «Новая душа» — это название видео к синглу Aerial (New Soul) с вышедшего в ноябре EP. Во время его просмотра меня не покидало ощущение, что звук здесь вторгается на территорию чего-то сакрального, запретного и не принадлежащего людям. В принципе, работы Саши Маника и можно описывать только в такой полумистической терминологии: автор выступает художником, превращая любое действие в произведение искусства, или, точнее, священником культа, превращая действие в обряд служения. Не важно, встраивает ли он в музыкальный ряд бой церковных колоколов, танцует, создает тотем из личных вещей или пишет цифровые иероглифы, из всего этого он создает свою тайную, но целостную религию. Как и у каждой религии, у неё есть истоки — православие, шаманизм, психоделия, интернет и Казань.

Как замечают организаторы проекта куратор Саша Буренков и галеристка Диша Юлдашева, Саша Маник принадлежит к поколению художников, выросших в интернете. Как замечаю я, Саша Маник принадлежит к поколению, выросшему дома — не в Казани, не в городе. Если ты растешь в агрессивной городской среде, где ты можешь казаться чуждым, инородным и странным, то тебе ничего не остается, как выстраивать собственную систему координат. Если же никакого желания взаимодействия с публичными пространством нет, то остаются мистическое прогулки по лесу. Такого рода побег, эскапизм встречается в истории искусства в России не в первый раз, но сейчас это острее чувствуется в других городах, не в Москве. Религия и искусство становятся защитной реакцией на окружающую городскую среду, необходимыми мерами: ты возделываешь свой хрупкий культ медленно и по частям. И ты можешь показать его только в том пространстве, где будешь понят, и в таком контексте галерейное пространство становится уже не просто галереей — оно становится убежищем.

1 035    2   

Текст: Мария ЛаскинаФото: Мария Ласкина, Роман Демьяненко, riavrn.ru

Выставка московской художницы Янины Черных стала итогом её работы с темой сексуального насилия. В основе проекта — метафора одной из первых версий сказки о спящей красавице, «Солнце, Луна и Талия», в которой король, нашедший в заброшенном замке прекрасную спящую деву, не целует, но насилует её. Экспозиция переносит нас в комнаты спящей красавицы, пустые и холодные, по которым расползаются белые листообразные узоры, как изморозь или паутина. Для них Янина использует хрупкие материалы — пластик, бумагу, тонкую ткань. За подобными пластиковыми узорами скрывается и сама художница в видеоработе, которая отсылает к лично пережитому опыту насилия. White-cube галереи становится при этом точным обрамлением внутренней пустоты, переживаемой после физической или психологической травмы. Узоры и тени хрупких работ формируют те необходимые преграды между единственно возможной зоной комфорта во внутреннем мире и враждебностью всего внешнего.

Искусство Янины пропитано метафорами одиночества и укрытий. Эти темы развиваются и мутируют, меняются материалы, но основа — желание остаться в коконе — просматривается в большинстве работ. Но эта необходимость найти укрытие становится следствием пропагандируемого главенства силы, а визуализация состояния жертвы — возможностью для каждого посетителя осознать себя как объект насилия. На фоне последних событий — осеннего флешмоба в «Фэйсбук» «Я не боюсь сказать», принятия закона о декриминализации побоев в семье и продолжающейся пропаганды бескомпромиссного патриархата — выставка смещает ракурс диалога о насилии с самого акта какого-либо принуждения на психологическую опустошенность, которая остаётся с жертвой, возможно, на всю жизнь.