4–10 сентября

733        0       

733    0   

Текст: Анастасия ВепреваФото: Екатерина Чащина, Александр Бобылев

Неожиданно в самом центре Архангельска обнаружилось огромное помещение типографии «Правда Севера»: её новый владелец решил освободить несколько цехов, модернизировав своё производство, и заодно отдать на время часть пространства инициативной группе художников под руководством Карины Симаковой и Маши Бирюковой. Художники объявили конкурс на роспись фасада, изучили архивы и организовали однодневный фестиваль Селектор. Несмотря на то, что он развернулся в классическом креативно-кластерном формате — с баром, шоурумами, воркшопами, выставкой, перформансами и мастер-классами, где учили творчески перерабатывать отходы типографского производства, — было видно, что основной акцент ставится именно на преемственность и бережное, даже любовное, обращение с индустриальным контекстом. Художники ловко переняли эстетику индустриального производства, дав емкие технические названия разным локациям, а сами приоделись в синие халаты. Внизу расположилась инсталляция «Раздевалка» — здесь, в одинаковых на первый взгляд ящиках, можно было найти личные вещи разных вымышленнных сотрудников. Дикой популярностью пользовались экскурсии по действующему цеху, где рассказывали и наглядно показывали, как сейчас делают книги. Также был организован лекторий о будущем развитии инфраструктуры и индустрий за счет низовых инициатив.

Амбициозность заявленного проекта подкупает и кажется оправданной: народу пришло очень много, и даже областная библиотека им. Добролюбова сделала свою выездную интимную инсталляцию в одной из цеховых комнат, где в тишине под светом красных ламп можно было листать книги. Вечером был показан спектакль творческой группировки «ES SENTIA» (результат сотрудничества молодого режиссёра Ивана Перчугова и хореографа из Вагановки Сусанны Воюшиной) в жанре физического театра по мотивам «Нате» Маяковского, сопровождавшийся дерзким заявлением: «Это история о том, что все люди — мудаки». Три действующие актрисы падали, кричали, производили переполох в помещении и пытались вовлечь зрителей в танго.

Думаю, что ощущение собственной силы и потенциальной возможности самоорганизации даст в перспективе больше для локального комьюнити, чем однодневный фестиваль, пусть и очень популярный. Об этом как раз и говорили организаторы: главное — это «модель коммуникации»; был создан прецедент, и теперь ясно, что в Архангельске возможно найти в центре города огромный лофт, заселить его искусством, и город не будет ставить преграды.

На данный момент история с цехами «Правды Севера» вышла одноразовой. Ещё во время репетиций в помещения заходили будущие арендодатели этих мест и мечтательно шептались: «Какой у нас здесь будет хороший склад». Тем не менее организаторы хотят сделать фестиваль ежегодным, пусть и не в этом месте. Хотя перспектива иметь в центре города собственный выставочный центр с лофт-эстетикой кажется очень заманчивой.

733    0   

Текст: Сергей БабкинФото: Александр Буренков

Рубеж лета и осени 2017 года. В московском околохудожественном сообществе начинается необъяснимый фейсбук-психоз: все массово отмечаются в мероприятии Аптекарского огорода «Премьера самой большой тыквы в России 400 кг». Как часто бывает, то, что кажется ироничным жестом, на деле означает искренний интерес. Шутливые жалобы на то, что премьера «громадного овоща» проходит днем во вторник, перерождаются в серьезные планы впоследствии все-таки сходить и удивиться размерам рекордсмена, пусть и не в самый торжественный момент. За день до праздника тыквы Аптекарский огорашивает новостью о цветении ночного кактуса-черепахи. Цветок редчайшего Селеницереуса Тестудо будет радовать посетителей суккулентной оранжереи лишь один вечер. Вновь начинается отмечание в ивенте, хотя и не такое массовое. В итоге до «Царицы ночи» добирается меньше десяти представителей арт-сообщества: по паре художников, кураторов, работников худинституций, а также культурный атташе Швеции. Кроме того, замечены два известных журналиста из лайфстайл-медиа.

Можно долго рассуждать о причинах внезапного (пусть и дутого) интереса москвичей к жизни растений. Мало достойных проектов в межсезонье? Рано начавшаяся осенняя хандра? Желание безопасного потребления возвышенного? Влияние нового материализма на умы молодых россиян? Увидев цветок кактуса-черепахи, вы без сожаления отмахнетесь от этих размышлений. «Царица ночи» — это классическая драма с триединством времени, места и действия. Вся жизнь цветка уложена в пару часов. Хилый, но уверенный в своем будущем бутон раскрывает длинные белые лепестки, показывает терпеливому зрителю мохнатое желтое нутро и нахальный пестик (ну или не знаю, что это). Кажется, если присмотреться, то можно различить едва заметное движение лепестков… Зрители трепещут. Мужчины и женщины бросаются на колени перед гондурасским чудом, суют пальцы прямо внутрь цветка, бесстыдно зарываются в него носом, чтобы услышать запах, уж очень напоминающий… чипсы со вкусом сыра! Особое удовольствие — наблюдать, как бутон закрывается. Удивительно, что человеку до сих пор дозволено наблюдать подобные драмы, да и еще удобно уложенные в стандартный театральный хронометраж. И особенно интересно будет сравнить тихую лирику тропического цветка с искусно сконструированным шедевром селекции, четырехсоткилограммовой тыквой сорта Atlantic Giant, другим полюсом на спектре возможных контактов горожанина с Растительным.

733    0   

Текст: Саша ШестаковаФото: Фонд V-A-C

Выставка Кирилла Савченкова располагается на двух этажах ММСИ на Гоголевском, в том же пространстве, где были и предыдущие проекты фонда V-A-C в рамках программы «Карт-бланш», инциированной музеем. На первом этаже — «учебный полигон» с цитатами из учебников по проживанию травмы для военных и шлемом для страйкболла, который первоначально предназначался не столько для игры, сколько для реабилитации военных (типичный пример миграции технологии из индустрии войны в индустрию развлечений), на втором — библиотека, где будут проходить «коллоквиумы», зал с ковром и зеркалом, вероятно, предназначенный для занятий физическими упражнениями, которые также планируются в рамках проекта, а также зал с экспонатами из Дарвиновского музея. Тут нельзя не отметить постоянство приема художников, сотрудничающих с фондом V-A-C — каждый второй работает с каким-то нехудожественным музеем при подготовке выставки. У Савченкова экспонаты тех существ, чьи отпечатки доступны археологам, соединяются с моделями воображаемых персонажей — йети, кракена и других. Во время экскурсии, которую художник проводил в первые дни выставки, в том числе выясняется, что схожим образом функционировала Система классификации животных, придуманная Карлом Линнеем, включавшая себя помимо тех, чье существование доказано, персонажей мифов и легенд. Последняя комната подсвечена фиолетовым светом, в ней стоит аудиомонитор, воспроизводящий композицию из сериала «Оставленные». В этой комнате художник рассказывал неожиданно сентиментальную (и, стоит признать, великолепно отрепетированную) историю о потере и поиске себя.

Все это функционирует как коллаж из незакавыченных цитат. В перечислении материального состава выставки («Стекло, Стекло (Фульгурит-тринитит), Песок, Фотонный Фантом, Океан, Снежок Lepus») видится призрак Роберта Смитсона («Грязь, осевшие кристаллы соли, скалы, водная спираль»), вместо текста к выставке — стихотворение Роберта Фроста. Дальше — заимствования из самых разнообразных источников от Щедровицкого до сериала «Оставленные», от косплея до работы АСИ в ММСИ (синий ковер со схемой на полу посреди комнаты, правда, из немного другого материала).

Экскурсия строилась по схожему принципу: из, кажется, в основном реальных фактов, которыми художник буквально заваливал зрителей, конструиловался лайф-коучинг наоборот — об ускользании и принятии хаоса. Способ создания экскурсии у Савченкова напоминает работы Хито Штейрль — в ее видео никогда нельзя до конца быть уверенным, какой из рассказанных фактов — элементов спекулятивной истории — реален, а какой вымышлен.

Правда, в каком-либо комментарии к выставке Савченкова, нельзя сейчас до конца быть уверенной: по словам художника, выставка будет меняться до закрытия, а значит суждение, высказанное в начале проекта, неизбежно потерпит изменения из-за нестабильности среды, о которой идет речь.