9–15 октября

1 361        1       

Основной проект Красноярской музейной биеннале

1 361    1   

Текст: Валерий Леденёв Фото: Валерий Леденёв, Алина Ковригина, Владимир Дмитриенко, Дмитрий Штифонов 

Партнером XII Красноярской музейной биеннале выступил Австрийский культурный форум, а сокуратором — его директор Симон Мраз. Что сказалось на составе участников: значительную их часть составили австрийские авторы.

Тема биеннале «Мiръ и мир» отсылает, с одной стороны, к дореволюционному миру («мiру») русской деревни и традиции. А с другой — к состоянию мира сегодня и текущему condition humaine. Над основным проектом биеннале трудилась команда специалистов, в которую, помимо Мраза, вошли комиссар биеннале Сергей Ковалевский, Сабина Елинек, Мария Букова и сотоварищи. Кураторы, ступив на опасное по нынешним меркам поле, заминированное рассуждениями о «традициях и современности», не впали в рессентимент и погоню за национальной экзотикой. Проект «Мiръ и мир» объединил социальные и культурные практики, существующие сегодня в зоне приграничья. Формы жизни, по-прежнему характеризующие современность, но остающиеся в ней невидимыми и вымываемые цивилизацией. Подобно тому, как уклад деревенской общины отступал в прошлое под натиском перемен, охвативших ХХ век.

Речь не только о стратегиях ухода от современности и попытках прожить жизнь «сквозь» сохранившиеся традиции, о чем повествует фотопроект Елены Чернышевой о селении сегодняшних старообрядцев. На примере Ани Желудь, в начале 2010-х открывшей арт-резиденцию и «негалерею» искусства в подмосковной деревне Аринино, проект рассказывает не об эскапизме, но возможности индивидуального сопротивления порядку (в данном случае — арт-системе) и попытках выгородить в нём пространство собственной автономии. Персонажи фотосерии Арнольда Вебера, «отступая» в деревню, кажется, стремятся уйти от ритма и ощущения времени, навязанного неокапиталистическим порядком. А оптика «Синих носов», вилами и лопатами громящих рекламные витрины, пронизана, по их признанию, разочарованием в неолиберальном «проектном граде» — чувство, пришедшее на смену зачарованности «диким капитализмом» 1990-х и корпоративным духом 2000-х.

И если «Синие носы» играют с массовым сознанием и мейнстримом поп-культуры, то псевдо-примитивистские зарисовки Виктора Сачивко, в народно-лубочной оптике рассказывающие историю русского искусства от Малечива до Павленского и Pussy Riot, выглядят неожиданно серьезными. Словно доказывая, что в народно-карнавальной оптике скрыт субверсивный потенциал, готовый вырваться наружу в рамках эстетической и социальной манифестации в публичном пространстве.

Итог II Сибирской лаборатории молодого искусства

1 361    1   

Текст: Олеся Позднякова Фото: Олеся Позднякова,
Владимир Дмитриенко, Дмитрий Штифонов

Расширенная до «мира» (и «мiра») красноярская биеннале в этот раз посвящена исследованию глобального — здесь не только деревня (основной проект биеннале), но и русская революция с её пограничным состоянием и итогом в августе 91-го (спецпроекты). До этого, начинаясь как собрание сибирских музеев, биеннале вдаль, вглубь, в пространство и в время, исследовала «сибирское». На этот раз условная мифология Сибири стала главной темой молодёжной программы биеннале — II Сибирской лаборатории молодого искусства, под заголовком From Siberia with love. Итог лаборатории — коллективная выставка 7 молодых художников из Красноярска, Омска, Томска, Новосибирска и Лесосибирска, и двух кураторов лаборатории Александра Образумова и Антонины Баевер (Москва). Выставка получила название «На Марсе нет Сибири».

Тема, предложенная куратором лаборатории от музея Оксаной Будулак, неожиданно из довольно очевидной стала удачной: после транспонирования, Сибирь, по задумке кураторов, оказывается мифической землёй, выжженным местом для всех, кроме её жителей. В основе — огромная территория, низкая плотность населения, удорожание продуктов из-за отдалённости, и обратная сторона — доступность «деликатесов», но для кого-то другого. Произведениями на выставке стали «сувениры» с этой загадочной земли. Взгляд извне на то, что каждый день происходит на будничной для местного жителя территории, должен бы предполагать что-то вроде «матрёшек» — глупых до оторопи и не сходящихся с действительностью объектов, но предложенная нам вместо этого отсутствующая на Марсе Сибирь, точно и художественно присутствует в самой Сибири.

Среди объектов — голова «сибирского панка» Алины Эскиат, проступающая на чёрной стене — пока все уезжают из Сибири (в основном, в Питер, конечно), персонаж осознаёт, что «нигде не лучше», поэтому остаётся и стремится к саморазрушению (забивается татуировками, читает умные книжки). Маска снята с вполне реального сибирского панка во время лаборатории, добавляя к трёхмерности ещё одну сторону. Другая работа (автор — азбуниак или Патриция Пламп) — это знаменитые красноярские Столбы, приобрётшие женские формы на фоне стены из ещё одной красноярской достопримечательности – бумажной десятки (ведь «любая стена — это чьи-то деньги»). «Ящик искажений» (Sobakazaryta), где всё вокруг — белое ничто, которое искажается сквозь словесную географию (и «Сибирь» и «Россию»). Художники могут (Шамиль Тартыщев, Филипп Кучеренко) прямо перенести пейзаж в музей, забивая стены стрит-артом (так вместо того, чтобы жить на улице, уличное перебирается в музей — уже классический ход), или — как Анна Болсуновская — подсовывать зрителю в форме открыток с QR кодами реальные географические точки для исследования города. Ещё тут: пельмени по сибирскому рецепту с крошкой льда в земле от куратора лаборатории Александра Образумова; никогда, кажется, не достроившееся, метро (Dungy buggy/Zozy); уменьшенная копия плотины в поликорбонате (Полина Колпокова). Упомянуть всех хочется, потому что эти сувениры из Сибири с любовью действительно штучный товар — не сваленные кучей артефакты из отпуска, а говорящие объекты. Наконец, тяжелый светящийся универсальный лайтбокс #улицапроспектленина — сводная картина несходящегося, даже уродливого и расстроенного места: действительно, то ли на Марсе, то ли здесь.

Интересно, что в рамках биеннале была представлена ещё одна лаборатория молодых художников — австрийские студенты университета в городе Линц побывали в Белоруссии и исследовали там колхозы, тоже по-своему фантастическое, забытое и утерянное место, породив в итоге фонтан портретов, архитектурных редимейдов и «мусорного» современного искусства. Если сравнивать, красноярская лаборатория работает в технике реализма, это — формовка пространства, копия на копии, с ее разрушительным запуском в космос — по экспозиции гуляешь, как по Марсу: ты как сибирский марсоход, исследующий новую реальность.

Важно, например, знать, что I Сибирская лаборатория, проходившая осенью 2016 года под кураторством группировки ЗИП и собравшая весь цвет сибирского молодого искусства (о каждом участнике можно было писать отдельные истории), оказалась в сравнении с лабораторией этого года вещью в себе. Тогда художники много исследовали город, совершали небольшие акции и даже открыли Картонный центр современного искусства — о том, что делали участники нынешней лаборатории почти ничего не известно: они слушали друг друга, слушали о музее, слушали о городе. Тогда получилась коллективная выставка, где старое и новое переплеталось за счет факта события — сейчас получился кураторский проект, цельный до такой степени, что не получается понять, как это удалось сделать за неделю.

Куратор Оксана Будулак

1 361    1   

Текст: Олеся Позднякова Фото: Олеся Позднякова, Александр Закиров, Аксинья Сарычева

Красноярский художник Александр Закиров, спрашивающий сам себя — художник он или нет, если уже два года не рисовал, последние эти два года занимается интервенцией в городскую среду — создавая на стыке стрит-арта и ЖЭК-арта разнообразных существ, в основном животного происхождения, ответственных за происходящее в городе (мишки ломают витрины, из «настоящей» скульптуры фотографа вдруг вылетает птичка, горилла ломает флаг). Возможно, именно эта «интервенция» легла в основу задумки сделать интервенцией параллельную программу XII Красноярской музейной биеннале «Мир и мiръ» — сразу три музея города оказались под огнем молодых художников: Александра Закирова (Красноярск), Маяны Насыбулловой (Новосибирск) и Аксиньи Сарычевой (Томск).

Выбирая музеи для интервенций, куратор программы Оксана Будулак исходила из темы биеннале, в которой «мир» в том числе встречается с революцией: все здания музеев застали революционное время. Именно этот контекст, а также настоящее музеев — их экспозиция — стали для художников отправной точкой. Интервенция как захват, диалог, не всегда успешная коммуникация, погружение в историю, наращивание поверх происходящего — художники, не сговариваясь, поняли задания одинаково, изменив только жанры.

Два из трёх музеев — филиалы Красноярского краеведческого, это по-своему определяет исходные экспозиции, состоящие из нечеловеческого количества предметов под витринами, схоластически расставленных и подписанных. На это примерно гениально отвечает название работы Александра Закирова — «Молодой человек, отойдите от витрины!» (сначала сотрудники не давали художнику ничего трогать, потом полюбили, и даже кормили супом). В Литературном музее с книгами под стеклом художник сначала попытался научить читать разнообразных героев: сов — «Твин Пиксу», овечку рядом с Иисусом — акушерству, подводника — Горькому. Потом он «покормил» льва, тувинцев на лодке поставил в знаменитую позу Титаника, отмотал в обратную сторону жизненный путь и эволюцию матрёшки. Эти забавные, порой даже абсурдистские вещи на самом деле не только для смеха, хотя главное, по задумке художника, удивить условную бабушку-посетительницу. Как и всякая работа Закирова, эти диалоговые сноски вскрывают саму суть вещей, их тонкие обстоятельства жизни — конфликты сибирских народностей, возможность литературы быть мемом, а писателя Астафьева («наше всё» Красноярска, даже этот музей назван его именем) соавтором в современном искусстве: выписанные из его книг цитаты, поданные в формате доски объявлений, светятся запредельностью бреда. Музей оживает из-за героев, оказавшихся в новых обстоятельствах — подстекольные существа помещаются в сюжет, им сообщается кинетическая энергия, они жужжат, живут под бременем этого нового дыхания.

Похожую, на первый взгляд, практику использовала Аксинья Сарычева в Музее-усадьбе Г. В. Юдина, который рассказывает о жизни мецената XIX века. На стёкла, под стёкла, на стены помещены рисунки художницы: рядом с гвоздем — копия гвоздя, на стекло вылезает бумажная копия подписного номера, складка на деревянной стене вдруг включает в себя бумажное продолжение, экран с фильмом закрывается калькой. В центре деревянного дома — видео с колышущимся цветком, выведенное на огромный экран, и тут же этот цветок рядом; копии витринных предметов — в ящиках, внутри печки — окурки и их рисованные копии. Консервативный музей воспринял действия художницы немного враждебно, не позволив слишком насильно помещать рисунки поверх экспонатов — но от этого, кажется, её работа только подчеркивается. «Экспозиция» Аксиньи разворачивается в едва видимых мирах, художница извлекает наружу нитки музейной реальности, закрашивает книги, убирает лица, так тонко работая с натурой, что не всегда вполне ясно — где интервенция и что более настоящее — гвоздь или гвоздь нарисованный. В отличие от закировского узнавания и через узнавание — принятия («Венера» оживает, потому что ей отремонтировали руку — косплей на Финна из «Времени приключений»), здесь узнавание срабатывает только на саму экспозицию, и, вместо исследования противоречивых новых данных, пытаешься найти объяснение в уже существующей экспозиции.

Совсем иначе подошла к интервенции Маяна Насыбуллова: её «Облачные технологии» – большие облака, зависшие над двориком Художественного музея им. В.И. Сурикова должны следовать за историей этого места, фантазийно реагируя на период, о котором ничего не известно (промежуток от момента, когда здание принадлежало купцам Гадаловым, было отобрано, превращено в госпиталь и т.д., и до того как стало музеем). Со стороны это облака, снизу (именно так нужно смотреть) — зависший в космосе рядом с ракетой космонавт, любимая художницей уточка, серп и молот. Когда находишься под этими нависающими грузными облаками, под серым осенним небом, вполне осознаешь, что ни к истории, ни ко времени облачные технологии отношения не имеют. Интервенция Маяны Насыбулловой — параллельна пространству.

Часть 1. «Из настоящего в прошлое»
Часть 2. «Из будущего в прошлое»

1 361    1   

Текст: Катя ИвановаФото: Анастасия Вепрева

Вторая по счету выставка в ДК Розы на новой локации (теперь он находится возле ст. м. Чкаловская), что совершенно естественно, приурочена к 100-летней годовщине Революции. В отличие от подавляющего большинства выставок, обращающихся сейчас к этой теме, «Письма в будущее» — кураторский проект Анастасии Вепревой — оглядывается не на сто лет назад, а на пятьдесят.

Отправным пунктом для создания художественных высказываний Настя предложила участникам проекта, собственно, те «письма в будущее», закопанные и замурованные в пятидесятую годовщину Октября, которые писали нам с вами в 2017 год советские граждане. Несмотря на то, что содержание многих из них изначально было известно, по-настоящему мы получаем их только сегодня, а это, если не вынуждает, то, по-крайней мере, приглашает нас к тому, чтобы попробовать обдумать ответ. Завязка драмы — трагическое несовпадение времен. Их будущее, в котором, конечно же, наступил коммунизм и на земле воцарились мир, равенство и свобода, — это вовсе не наше настоящее.

Как выставочный проект «Письма в будущее» состоит из двух частей: в первой — реалистической (и уже прошедшей) были представлены условные ответы художников в прошлое из настоящего, в только что открывшейся второй — спекулятивной части — в прошлое из воображаемого светлого будущего.

Участие в проекте, и это его безусловное достоинство, приняли очень разные и по бэкграунду и по методам работы художники — соответственно разными получились и их ответы на послания. В первой части они простирались от рефлексии исторического вообще в инсталляции самой Насти Вепревой «Часть проекта ИИ, изучающего мир», до исполненного «светлой грусти» взгляда в осколки романтического прошлого в работе Михаила Заиканова «Экспедиция» или безжалостного приговора настоящему, воплощенному в нервном тике, в видео-работе Глафиры Северьяновой и Ивана Галузина «Все что она видела, но не хотела».

Вторая часть получилась ещё более разнообразной. Основатели ДК коллектив «Что делать» сравнивают капиталистические и социалистические капсулы времени, отправляя в будущее свою собственную. Группировка eeefff в своей аудиоинсталляции предлагает наслаждаться взломанным временем внутри интернет трафик-лупа. Анна Терешкина рассказывает о состоявшейся в будущем революции животных, которым приходится в тяжелых спорах решать судьбу выживших людей. Кружок либертарной робототехники показывает модель находящегося у них в разработке 3d принтера, который сможет изготавливать детали из вторично использованного abs пластика.

Некоторые художники в соответствии с проектом сделали двухчастные высказывания. Александр Верёвкин, рассматривая феномен писем в будущее через призму личной истории, представил в первой части график, выстраивающий из реальной интернет-переписки историю несостоявшегося коллективного будущего (для двоих), а во второй — гипотетический график его нового зарождения. Наталья Тихонова, визуализируя работу времени, показала в первой части рельеф, покрытый слоями краски, буквально скрывающей прошлое толщей настоящего, а во второй — дополнила тот же рельеф видео, в котором показан процесс нарастания краски, таким образом расширяя пути для ощущения взаимоналожения времен.

Помимо работ художников, в обе выставки также были включены и сами тексты, обращенных к нам писем, — в результате многоголосица высказываний, направленных из разных временных точек по разным временным направлениям, почти буквально приводит к ощущению временного коллапса, за которым, кто знает, возможно и скрывается вечно ускользающая утопия.

Надо также добавить, что существенной частью всего проекта является перформативно-лекционная программа: собственно, только в дни событий выставка и работает в полном объеме. Одним из этих событий будет торжественное замуровывание новой капсулы времени, в которую уже сейчас каждый пришедший на выставку может вложить свое собственное послание потомкам.