2 апреля — 8 апреля

882        0       

882    0   

В помещении приглушен свет – справа под фиолетовым излучением фито-лампы процедуры проходит маленький суккулент, слева, за шторкой, питательные элементы получает хлорофитум. Чуть вдали – специальная фито-камера подсвечивает пространство. Это Санаторий Оазис. В нём, как и в любом уважающем себя санатории есть информационный блок. Материалы из Википедии, оформленные в архивные дела, рассказывают о прошлом и будущем растений. Мы можем проследить их богатую событиями жизнь: от исследований разных видов у Марии Сибиллы Мериан и открытия подвижности ДНК у учёной Барбары Мак-Клинток до победы кибернетических растений в шахматном турнире и создания межвидовых полноценных связей. Рядом расположена книжная полка с новейшими исследованиями про динамику слизи, слабую эмерджентность, а также про чувства и мысли растений.

Целью создания Санатория является смещение фокуса с людей на растения, и как следствие – спасение последних. Все брошенные и оставленные на произвол судьбы растения забираются сотрудниками Санатория на восстанавливающие процедуры. Их витаминизируют, пересаживают, им читают вслух книги с той самой книжной полки. Как отмечают посетители, с момента попадания в санаторий, большая часть растений заметно ожила и некоторые, как например одна бегония, которую совсем отчаялись спасти, уже пустила новые ростки.

Данный проект формально ссылается на постоянное присутствие растений в Домах Культуры как их неотъемлемых составляющих. Советские ученые даже разработали множество стандартов озеленения и чистоты воздуха, нацеленных, правда, только на человека. Здесь же ситуация была вывернута ровно наоборот и именно растения стали главными персонажами и реципиентами оздоровления. Усилиями авторки проекта Анастасии Кизиловой в этот процесс были вовлечены многие посетители и резиденты ДК. Каждому растению была составлена медицинская карта, в которой были указаны рекомендации по уходу, процедурам и поливу. Также был создан набор ежедневных ритуалов: например, людям предлагалось не отделяться от растений и пить с ними воду, исключая прочие напитки.

Регулярное совместное соприсутствие позволило состояться множеству бесед о колониальном аспекте приручения растений. Большинство растений, которых сегодня мы считаем домашними, ранее были вывезены из колоний. Другой темой для постоянных дискуссий стал сам феномен санатория: если изначально он возник в конце XIX века как единственно возможная на тот момент форма лечения для больных туберкулёзом, то позже трансформировался в паноптикум, место контроля и тотального наблюдения за пациентами.

Интересно ещё отметить гендерный аспект санатория – основной интерес к спасению растений проявили именно женщины. Многие мужчины вообще не понимали, зачем их нужно пересаживать. Только один был замечен за пересадкой, другие же отстранённо подглядывали. Ещё один выступил в роли героя-спасителя и демонстративно просверлил огромной дрелью дырки в горшке (для отхода лишней жидкости), в который уже было пересажено растение. Надеемся, это не отразится на процессе его выздоровления.

882    0   

В недавно открывшемся artist-run space Олега Устинова сейчас проходит выставка абстрактной вышивки художницы Любови Кулик, фактически «открытой» Устиновым. В офисе управляющей компании дома, в котором располагается Llil.space, его заинтересовал небольшого размера абстрактный рисунок, который при ближайшем рассмотрении оказался вышивкой. Выяснилось, что это подарок сотруднице управляющей компании от её подруги. Устинов нашёл подругу, и ею оказалась 73-летняя Любовь Кулик. Более 20 лет она заведовала отделом Истории религии и атеизма в Чечено-ингушском краеведческом музее, а после — работала в ростовских салонах декоративно-прикладного искусства. Вышивке Кулик посвящает все свободное время на пенсии. Когда ей наскучило вышивать пресловутые бабочки и цветочки, она переключились к смелым для этого вида искусства импровизациям без эскиза, отдавая предпочтение абстрактным и/или орнаментальным мотивам. Некоторое время художница сопротивлялась идее выставки, поскольку не верила, что ее вышивки, которые она обычно дарит близким людям, могут быть интересны более широкой публике.

Название выставки пошло от названий работ «Бесконечность» и «Сектор весны». Первая – это квадратная работа с эффектом рекурсии в нежных пастельных оттенках, другая – с формами, кажется, раковин улиток будто бы стилизованных Паулем Клее. Хит выставки – это оптическая абстракция с мелкой рябью квадратов, которые напоминают мерцание экрана. Работы художницы с их «багами» вообще невольно отсылают к дигитальной графике. В углу кухни галереи Устинов предложил ненавязчиво скомпоновать вышивки бабочек с абстрактными композициями, что поддержало дух творческого оптимизма, который и без того царил на выставке.

882    0   

Текст: Анастасия Дмитриевская Фото: Антон Цимерман

К непроизвольным инновациям в области собирания, сохранения, запоминания и наблюдения обращают внимание, как свое, так и публики куратор Виктор Коханюков и сокуратор Сергей Огурцов, организовавшие выставку Next Big Nothing/Следующий большой ничего в галерее «Пересветов переулок». Вместо художественных работ на экспозиции, названной изломанной формой устоявшегося речевого оборота (прим. автора: next big thing), представлены пять историй коллекционирования, которое обозначается кураторами как новое, поскольку базируется на иных типах отношения коллекционера с вещью, которой она или он хочет обладать. Применительно к выставке как слово вещь, так и слово обладание невозможно употребить с надеждой, что те с легкостью покроют весь спектр рассматриваемых ситуаций-отношений. Однако, именно переменное и напряженное содержание этих понятий является фокусом внимания при рассмотрении практики коллекционирования и того, о чем она может рассказать в данном случае.

Устроенная в лучших традициях экономии видимого, эта экспозиция предлагает к рассмотрению пять объектов, рассредоточенных по небольшому залу. Первый объект, настольная табличка-уголок, из тех, что обычно используются на конференциях с целью указания имен спикеров, с надписью Item #307 The Day After Tomorrow. Табличка стоит на полу, и в целях сохранности экспоната выделена квадратом из красной изоляционной ленты (U). Недалеко от нее, у стены справа, выставочная витрина со схемой, напоминающей одну из именитых постструктуралистских теоретических конструкций, нарисованной так, как дети обычно рисуют домик — с солнцем, безоблачным небом, пустым миром вокруг и единственным человечком (K); рассекающая пространство шина освещения, сбитая П и провоцирующая посетителей делать эффектные снимки. У стены слева —колонки, из которых раздается диктофонная запись “Это…Это искусство… Это искусство… Это” (H).За шиной, в центре стены — 8 фотографий, по формату напоминающих полароиды, а по содержанию — щедро пропущенные через фильтры стоковые снимки (Z). Каждый из экспонатов — кусок одной из пяти историй коллекционирования, рассказанных в путеводителе. Экономия видимого в данном случае является атрибутом обнаруженного Коханюковым феномена нового коллекционирования. Фактически — это паспорт, подтверждающий личность феномена, поскольку вместе с экспонатами-вещами выставляется то, что соткано из невидимого, а именно отношения:

• коллекционера с коллекционируемым;
• вещи с процессами, в которые она включена/которые она инициирует;
• наблюдателя (он же/она же коллекционер) с наблюдаемым.

Путеводитель к выставке подпитывает явление вещи в окружении отношений, программируя различные перспективы видимостей. Слаженной работе созданного устройства по провоцированию явлений/видимостей, или, как заявляют кураторы выставки «Присутствия вещи», способствует переиспользование инструментария из арсенала авангардных практик прошлого столетия. Помимо цитат на материальном уровне, таковые присутствуют и на уровне текста в путеводителе, отражающего мыслительные ходы затейливых коллекционеров.

Кажется примечательным наличие в смысловой архитектуре выставки конструктивной повестки, которую можно процитировать из путеводителя: “Взамен они (прим. автора: практики нового коллекционирования) предлагают рассеянное во Времени Действие по наблюдению Присутствия вещи. <…> Необходимость Действия (прим. автора: по наблюдению присутствия вещи) дает Новый иммунитет на колонизированных территориях визуального и материального.” Так, к иным привилегиям характерной для практики ряда художественных деятелей фигуры наблюдателя добавляется еще и Новый иммунитет. Возможно, в скором времени мы застанем, как у этой фигуры появится бонус, например, в виде дополнительной жизни.