Время встреч

269        0       

Драматический фильм, 2019 // Кадр из фильма

Сегодня — после #metoo, между двух волн пандемии, во время протестов Black Lives Matter — сама ткань общества стремительно распадается. Свойственная ему целостность — как в демократических, так и авторитарных странах — каждый день оспаривается, а отдельные группы людей прямо выступают против «общего». Такие группы людей, осознающие свои границы, или как писал об этом философ Жан-Люк Нанси, «собственную конечность» мы обычно называем сообществами. Приставка «со-» помогает подчеркнуть объединяющую людей особость, с презрением к которой связаны многие из конфликтов последнего времени. Современное общество определяется как раз тем, как оно воспринимает различие, готово ли сделать частью собственной политики или хочет забыть его как страшный сон. К сожалению, на данный момент только искусство — в отличие от политики — стремится этот конфликт осмыслить и начать сразу с диалога. В 2020 году на фестивале MIEFF этой проблеме будет посвящен ряд фильмов, в этой статье я расскажу о двух из них. 

Эрик Бодлер (Eric Baudelaire) снял свой «Драматический фильм» (Un Film Dramatique, 2019) в соавторстве участниками кинокружка, учениками школы имени Доры Маар близ Парижа. В течение четырех лет он практически не вмешивался, только давал советы. Детей же интересовали не только они сами или окружающая их жизнь: школа, дом, вид из окна, соседи, — но и сам процесс работы над фильмом: обсуждение жанра, эксперименты со звуком и формой, отдельные сцены. И будет заблуждением считать, что фильм снимался. Нет, он происходил: одинокие вечера без занятых на работе родителей, переживания при переводе в другую школу или наивные попытки рассуждать о политике. Участники кинокружка стремительно взрослели: девочка с арабскими корнями столкнулась с расизмом после Батаклана, другая по дороге в школу увидела антимигрантский рейд, все они вместе во время президентской предвыборной кампании 2017 года во Франции расклеивали чуть поодаль от Марин Ле Пен и Жан-Люка Меланшона шуточные плакаты со своими фотографиями. Так фильм драматически объединил разрозненные опыты взросления, оставшись сообществом лишь в записи. Бодлер обращается не только к реляционной эстетике, но и к опыту коллективного производства фильмов в духе группы «Дзига Вертов», — дети не просто рассказывают о себе, но они сами определяют и выбирают, где и что снимать. Эта переоценка роли режиссера и сотрудничество без особого новаторства позволяет создать простой фильм, где простота означает искренность, доступную, к сожалению, только детям. 

Абстрактная семья, 2020 // Кадр из фильма

В фильме «Абстрактная/Семья» (Abstracted/Family, 2019) режиссер Коки Танака (Koki Tanaka) показывают группу людей, которые живут вместе под одной крышей, едят, общаются и рисуют абстрактные полотна. Следя за их бытом, нельзя сразу понять, что их объединяет, почему мы смотрим на них — семья ли это, резиденция для художников, а может кризисный центр? И только когда они собираются за одним столом в помещении, напоминающем театральную сцену, из их рассказов мы понимаем, что они — hāfu, или более политкорректно «метисы». Малознакомые люди говорят о своем происхождении, о не японских корнях, о матери и отце, о проблемах принятия этнически гомогенным обществом (98,5% населения Японии — этнические японцы). Hāfu не проживают компактно, не ходят в специальные клубы и не объединены общей культурой, поэтому и с травлей они оставались всегда один на один: высокого парня с бразильскими корнями Кийоши дети в школе называли «чужим», наполовину боливийку Клаудию перевели в класс для «особенных» детей, теперь уже пожилого Наото корейское комьюнити называло в юности «полусвиньей», а бенгало-японка Аи была вынуждена уехать учиться в Австралию. Режиссер, собрав их вместе, показывает, что это сообщество неслучайно: их переживания — общие, а значит политически-значимые. Фильм впервые был представлен на триеннале современного искусства Aichi в 2019 году, там же hāfu смогли рассказать о своем опыте зрителям, в основном чистокровным японцам, которые хоть и кивали в ответ, но порой не были такими уж понимающими: дескать, фильм хороший, но в искренность они не верят.

Художественный теоретик и куратор Николя Буррио, рассуждая о непредсказуемости реляционного искусства, говорит, что его «форма возможна лишь в рамках встречи, то есть динамического отношения, завязываемого художественным проектом с другими, не обязательно художественными формациями»[1]. Оба этих фильма не могли быть созданы без активного участия собственных героев. Свобода взаимодействия с режиссером определила форму фильма, неизвестную изначально, но раскрывающуюся по ходу съемок. Если Эрик Бодлер, отказываясь от привычного профессионального протокола, дает детям снять фильм об их собственном взрослении, то Коки Танака собирает «изгнанников», помогает им понять, что они не одиноки, разобраться в своей истории и рассказать ее чистокровным японцам. Французский философ Жан-Люк Нанси, рассуждая о сообществе, описывает его в том числе и такой метафорой: «Попутчики в одном купе оказались случайно, произвольно друг возле друга, полностью в силу внешних обстоятельств. У них нет отношений друг с другом. В то же время они вместе едут в этом поезде, разделяя одно и то же пространство и время. Их совместность — нечто среднее между дезинтеграцией «толпы» и интеграцией «группы», переход одного в другое в любой момент остается возможен, виртуален, близок»[2]. Оба этих фильма — учитывая нашу общую атомизацию в современном мире — показывают одну важную вещь: неважно как мы разобщены сейчас, мы всегда можем объединиться. И для этого нам не нужно смотреть на то, что нас всех могло бы объединить: нация, раса, класс или религия, — мы должны понять, что нас разделяет, почему разделяет, возможно, даже смириться с этим разделением, что требует от нас научиться в первую очередь эмпатии. И именно в этом заключается основная педагогическая цель искусства.

Примечания:

[1] Николя Буррио. Реляционная эстетика. Постпродукция. М.: Ад Маргинем Пресс, Музей «Гараж», 2016

[2] Непроизводимое сообщество: Новое издание, пересмотренное и дополненное / Пер. с франц. Ж. Горбылевой и Е. Троицкого. — М.: Водолей, 2009.