Александр Дашевский - Aroundart.org

XI Биеннале графики: оправдание предмета

Александр Дашевский — Tue, 12 Nov 2013 08:33:02 +0000

В октябре в Калининграде прошла XI Биеннале графики стран Балтийского моря. Об этом культурном долгожителе, проекте Калининградской художественной галереи и о месте графики в современной системе искусстве, – один из кураторов Биеннале Александр Дашевский. Изначально биеннале продолжала линию больших общесоюзных смотров, но без идеологии и цензуры. В советское время графика в системе официального искусства находилась на особом положении – в этой сфере государственный прессинг был наименьшим. Неудивительно, что сословие графиков в конце 80-х – начале 90-х было активным и готовым к переменам. Судя по воспоминаниям, первые биеннале были событиями, очень притягательными и для художников, и для публики, и для критики. Сотни заявок на участие со всей территории бывшего СССР давали организаторам возможность отбора и формирования репрезентативной экспозиции. С течением времени фокус сместился на Балтийский регион, у каждой страны-участницы появился свой куратор с отдельным проектом. Изменилось и положение вещей. С каждым разом все сложнее становится определить и оправдать предмет биеннале. Особенно это стало наглядно сейчас, когда акцент был сделан на оригинальной графике. Printmaking хотя и подчиняется общим тенденциям, до сих пор сохраняет подобие автономности. Требующий специальной подготовки процесс изготовления, постоянные технологические инновации, сложное дорогое оборудование – все это позволяет, при желании, выделять печатную графику в отдельную сферу. Ни в коей мере это не относится к рисунку. В последнем сборнике Vitamin D (New perspectives in drawing) издательства Phaidon, экспертный совет причислил к рукотворной графике искусство в диапазоне от стрит-арта до скульптуры и видео. Ни масштаб мероприятия (двадцать художников), ни временные, ни (особенно) бюджетные рамки не позволяли устроить сколько-нибудь представительной подборки отечественного искусства. Да и сама задача – предъявить современное положение вещей в графике – не продуктивна. Максимум, что можно получить на выходе – выставку-трюизм, еще раз демонстрирующую, что привязанность к дискурсу у современного художника больше чем к технологии и что смещение границ – до сих пор беспроигрышная стратегия. Тем не менее, и в этой расплывчатой сфере проявляет себя дух времени. Он стал фундаментом проекта. Экспозиция показывала двадцать способов взаимодействия с этим духом, двадцать откликов на его вызовы. Петербургский раздел XI Биеннале графики стран Балтийского моря, Калининградская художественная галерея, 2013 Если описывать атмосферу текущего момента, то без слов «недоверие», «апатия», «отчуждение» не обойтись. На первый план выходит ощущение внешнего мира как подозрительного, неуютного, ненадежного. Сферы, с которыми принято ассоциировать современность, воспринимаются как обманчивые, эксплуатирующие человека, враждебные. Недоверие вызывает политика и возможность на нее влиять, массмедиа и достоверность информации, социум и необходимость себя с ним ассоциировать, наука и правильность ее выводов, технологии и их безопасность, искусство и его искренность, независимость от рынка и моды. Выход в общественное пространство ставит человека перед лицом медийной банальности, делает жертвой внешних интересов, лишает самотождественности. Отчужденная реальность порождает желание выйти за ее пределы (Владимир Григ, Андрей Рудьев), найти территорию, на которой возможно настоящее существование, или отвоевывать пространство и время, сантиметр за сантиметром, минута за минутой в творческом акте. Художники, опасаясь внешнего разнообразия, намеренно сужают круг образов до приватной сферы, домашнего очага. Бытовое, частное представляется областью, отгороженной от внешнего мира, территорией на которой возможно доверие и подлинность. Аня Желудь бесконечно каталогизирует и воспевает утварь и приусадебное хозяйство, пытаясь защитить его от мира, увековечить. Александр Шишкин-Хокусай выстраивает абсурдные сцены из немногих «одомашненных» персонажей и предметов. Другие спасаются от коррумпированной современности, погружаясь в прошлое, двигаясь к истокам, корням. Татьяна Стадниченко удачно рифмует морщины и лощины, накладывая портреты пращуров на карты ареала их обитания. Владимир Мигачев делает почву героем своих произведений. Владимир Наседкин проявляет образы древнерусской архитектуры в холодной минималистской абстракции. Для третьих такой территорией становится мифологизированная область классического искусства. У Владимира Козина тема недостижимого образца, эталона и собственного неказистого, но мужественного пребывания в его тени – одна из центральных. Ростан Тавасиев рассуждает на тему русской пейзажной живописи и невозможности дотянуться до нее из сегодняшнего дня. Виталий Пушницкий как патологоанатом разбирает классические произведения до формальной структуры. Иван Говорков показывает невозможность вырваться из-под гнета классики. У него же отчетливо проявлена другая важная стратегия – процессуальность. Когда результат творческого акта оказывается объектом рыночной манипуляции, а образная составляющая – продолжением массмедийной банальности, художник может обрести себя в процессе создания искусства. В первую очередь это относится к рисункам Влада Кулькова. Александр Морозов дает свою версию медитативного растворения и художественного проживания момента в серии «Фиксация полетов птиц». За аккуратно прочерченными траекториями синиц, дроздов и ворон с указанием времени, проступает фигура лирического героя-созерцателя. Керим Рагимов углубленно и трудоемко воспроизводит фотографию графическими средствами. Продолжительный, смиренный ручной труд, очищает изображение от информационного глянца и делает событием собственной биографии. Так же, с помощью ручного вырезания из железа Юрий Штапаков возвращает к жизни top-10 своих культурных героев. Отвоевывает образы у банальности Петр Швецов, кидаясь на любой затасканный образ с драйвом первооткрывателя. Еще один вариант – коллажирование отчужденной реальности, демонстрация ее искусственности, условности. Рисунки Ольги Тобрелутс симулируют умиленное вырисовывание домашних питомцев. За собачками то и дело начинают мерещиться политическая и социальная критика, но зритель так и замирает в состоянии амбивалентности. Валерий Гриковский совмещает разнородные образные клише, придавая композиции аллегорическое и ироническое звучание. Особенно осязаемо отчуждение проявляется при разговоре о биологии, телесности. Тело, его зарождение и функционирование репрезентуются как механические имперсональные процессы, таинственные и неустойчивые. Душа, личность выглядят необязательным придатком к ним. Так цвета в рисунках Андрея Горбунова специально лишены ассоциаций с плотью. Холодный «дизайнерский» розовый превращает тело в макет. Причем этот макет способен внезапно утратить свою форму, мутировать, переродиться, генномодифицироваться. Хрупкие коллажи Сергея Денисова описывают жизнь как загадочную череду автоматических изменений, где переход от робота к насекомому, от насекомого к человеку происходит без изменения сути и онтологического статуса. О графике, как о сфере, можно сказать, что ее сейчас нет. Ни внятного водораздела с другими областями, ни вектора, ни школы, ни характерной фигуры художника. Однако, нельзя сказать, что она отмерла и потеряла место в современном российском искусстве, как монументальное или декоративное искусство, процветавшие в советское время. Скорее эта территория ощущается как незанятая, опустевшая, но готовая к новому заселению. С ней связаны воспоминания и ожидания. Внешний мир, враждебный, давящий и заполненный фальшивками сформировал клан советских графиков и определил их особую роль в отечественном искусстве. Современный, отчасти схожий климат может включить работу культурной памяти. И тогда графика снова станет той областью, где будут происходить разработки новой проблематики и языка российского искусства. Фотографии предоставлены Александром Дашевским

Запись XI Биеннале графики: оправдание предмета впервые появилась Aroundart.org.

Фестиваль «Невидимая граница»: взгляд с другого блок-поста

Александр Дашевский — Thu, 11 Jul 2013 08:53:16 +0000

Главной задачей проекта «Невидимая граница» было достижение ясности и понимания традиций внутренних процессов подпольной культуры Петербурга последних двадцати лет. В течении года маргинальные движения структурировались в хронологическом порядке и превращались в проекты. После прочтения статьи на Araundart я как куратор понял, что ясности мы не достигли. Девять выставок, разных по вектору, не стали в сознании московской аудитории стройной системой. Важным стало то, что идея однобокости реперзентации петербургского арт-сообщества разрушилась, выявилась его многогранность, произошла переоценка движений и отдельных художников. Появились новая хронология и история. Процесс формирования этой истории в самом разгаре. Для Москвы петербургское искусство по-прежнему terra incognita, пазл, который еще предстоит собрать. Я попросил петербургского художника и арт-критика Александра Дашевского написать текст, суммирующий произошедшее за год в галерее «Культпроект», о том, какие впечатления сложились у него о проекте «Невидимая граница». Художник и куратор проекта «Невидимая граница» Петр Белый Алексей Ушаков, Ферапонтово, 1989–1994, выставка «Ретромутанты», галерея «Культпроект», 2012 Переучет современного искусства Петербурга Петр Белый проводит не в первый раз. До «Невидимой границы» была галерея «Люда», где в бешеном темпе (открытие каждую неделю) прошли персональные выставки большинства заметных петербургских художников. Нельзя сказать, что усилия направлены на консолидацию, структурирование или пропаганду петербургского искусства. Скорее это инвентаризация и исследование. В этот раз акцент был сделан на причудливых и уникально-петербургских формах культурной активности. Фестиваль «Невидимая граница» выстроен по хронологическому принципу – от рубежа 80-х и 90-х к современности. Речь не идет о каком-то векторе культуры Петербурга или попытке написания новой истории искусства. Презентованные культурные явления слишком разноплановы, и слишком очевиден избирательный принцип куратора. Специально за скобками оставлено все востребованное и институализированное, что было и есть в городе на Неве. «Митьки», «Новая Академия», «Некрореалисты», художники, получившие признание в Петербурге и Москве в первой половине 2000-х, преднамеренно исключены из поля зрения. Особый городской вкус к сладкому изоляционизму, карнавальности, местами к необычайной суровости и строгости, горделивому пестованию своей локальности, к настоящим и выдуманным традициям, – вот что предложено штудировать зрителю. Героизм и убожество как два способа непопадания в формат. Проекты «Шизореволюция», «Ретромутанты», частично «От тупости к паразитизму» и «Navicula Artis» посвящены искусству 90-х годов, подзабытому, странному. Начавшееся как будто внезапно и закончившееся как будто ничем, оно не часто попадало на выставочные площадки в последние десять лет. «Шизореволюция. Архив ПАиБНИ», вид экспозиции, галерея «Культпроект», 2012 Термином «шизореволюция» Андрей Хлобыстин описывает всеобщее коловращение, охватившее СССР-СНГ в 1986–1996 годах. Артефакты, документы и произведения, оставшиеся от героев этого периода собранные в «Архиве ПАиБНИ» (Петербургский Архив и Библиотека Независимого Искусства) презентуют развернутую картину поколения, охваченного священным безумием. Атмосфера галлюцинаторно-броуновского движения детально восстановлена Хлобыстиным. В ней звезды эпохи Новиков, Цой, Гурьянов, Мамышев-Монро на равной ноге соседствуют с сокровенными исчадиями Ленинграда-Петербурга типа Валерия Черкасова. Та же пьянящая нота поведенческой и эстетической вседозволенности звучит в проекте «Ретромутанты» . Тогда, в 90-е художники честно изображали абсурдный и привлекательный калейдоскоп бессвязных образов и идей, которые обуревали пространство бывшего СССР. Большинство героев этой выставки впоследствии влились в рынок современного искусства. И прекрасно чувствуют себя в формате проекта, галерейной выставки, ярмарочного стенда. Но нет-нет да и мелькнет в их современных работах ностальгия по бесшабашной коллажности и беззаконному соединению смыслов. «Новые тупые», долго находившиеся в забвении, и объединение «Паразит», постепенно набирающее известность, объединились в проекте «От тупости к паразитизму». Одно из устойчивых направлений их деятельности – передразнивание и заигрывание с «большими» коммерческими галереями, музеями и их героями. Художники постоянно демонстрируют, как бы выглядело искусство без пафоса и бюджета. Выставка показывала преемственность между практиками девяностых и десятых, живучесть художественного сообщества, развернутого к миру боком, а лицом – к товарищам по эстетике. Перформанс «Новых тупых», Конференция-ужин. Неизбежность шедевра, Ахматовский сад, Сантк-Петербург, 1997 Галерейный долгожитель, подвижный, эстетский и концептуальный, «Navicula Artis» стал героем следующей выставки фестиваля. За двадцать один год существования галерея накопила не только внушительный архив, сделала первые выставки многих художников, чьи имена сейчас на слуху, но и разработала знаменитый формат «поездок-прогулок», беззаботного времяпрепровождения на открытом воздухе, фланирования, осмотра достопримечательностей и изучения окрестностей. «Негатив» рассказывал о петербургской фотографии от советского периода до наших дней. Помимо известных имен и пронизанных атмосферой своего времени произведений, экспозиция подспудно презентовала историю отношений Петербурга и технологического бума в фотографии. Точнее, последовательного игнорирования и недоверия к новым возможностям-соблазнам. Ирина Васильева, Рыба, 2008, выставка «Kinder, küche, kirche», галерея «Культпроект», 2013 Сафари в область женского творчества, не задетого соблазном феминистской прописки в современном искусстве, стала выставка «Kinder, küche, kirche». Одиннадцать живописцев показали женскую реакцию на угрозы современного мира. Разнобой противоречивых современных художественных практик был представлен в проектах «3Х2» и «Здесь художник один я». Даже хищные одиночки арт-карьеристы второй половины двухтысячных вынужденно образовали в Петербурге, если не братство, то хотя бы некоторый кооператив взаимопомощи. Последняя выставка фестиваля «Новые основания. От концептуализма к минимализму» – скорее пожелание всей российской арт-сцене и предложение альтернативного пути. Надежда на форму, чувственное восприятие, на искусство, как на эмоциональную, а не вербальную деятельность никогда не умирала в городе на Неве. Кирилл Хрусталев, Вершина на закате. Работа была показана в рамках выставки «Navicula Artis» в галерее «Культпроект», 2013 Петр Белый каталогизирует накопленный за двадцать лет в Петербурге опыт искусства. Вне медийной шумихи, надежд на ценовые рекорды и прочих сверкающих атрибутов успеха. Художник, автономный и самоотверженный, влюбленный в собственное дело и пестующий свои странности, равнодушный к социальной адаптации, публичному признанию, – вот главный герой фестиваля. Этот, с первого взгляда невзрачный, ревностно охраняющий свое внутреннее пространство тип, на новом этапе оказывается соблазнительным в своей независимости и востребованным в своей оригинальности. Его искусство, местами дурашливое, но всегда искреннее, было сегрегированно адептами отечественного художественного рынка в конце 90-х — начале 2000-х. Сейчас, когда современное искусство в России вошло в фазу стагнации, рынок – в коме, а финансовые потоки стали прерывистыми и извилистыми, «Невидимая граница» выглядит попыткой предъявить альтернативные самодостаточные формы существования. Материал подготовил Александр Дашевский Фотографии предоставлены галереей «Культпроект»

Запись Фестиваль «Невидимая граница»: взгляд с другого блок-поста впервые появилась Aroundart.org.