Мария Гурова - Aroundart.org

Если хорошо поискать, то Ленин окажется дома у любого человека

Мария Гурова — Wed, 21 Mar 2012 07:59:28 +0000

Человек всегда желает недостижимого. Благо, сознание позволяет обрести все, что придет в голову. Каждый из нас существует параллельно в двух мирах — реальном и воображаемом. И жизнь здесь и сейчас отличается от жизни там и тогда. В фантазиях ты поступаешь, как хочешь, а не как должно. Ты — главный герой, только ты решаешь, когда взойдет и сядет солнце. Московский музей современного искусства совместно с Японским фондом представляют выставку «Двойная перспектива: Современное искусство Японии». Два куратора — Елена Яичникова и Кэндзиро Хосака, две площадки — Ермолаевский переулок, 17 и Гоголевский бульвар, 10, две части — «Реальный мир/Повседневность» и «Воображаемый мир/Фантазии», два месяца — с марта по май. Все желающие смогут познакомиться с загадочным миром Японии, увидеть произведения более 30 художников, работавших с 70-х годов XX века до настоящего времени, оценить полотна, фотографии, скульптуры, инсталляции и многое другое. В здании музея в Ермолаевском переулке, где расположился «Реальный мир», художник Ёсинори Нива создал инсталляцию «В московских квартирах разыскивается Владимир Ленин». Его проекту отведена отдельная комната, где на одной стене транслируется видеоинтервью с жителями и гостями Москвы, на другой — развешаны фотографии, плакаты, изображающие Ленина, брошюрки с анекдотами; на полу расположились два бюста, под стеклянной витриной документы, книги, альбомы — особо ценные экспонаты. Aroundart побеседовал с Ёсинори Нива о работе, искусстве и политике, а ассистент художника, Елена Тутатчикова, поделилась впечатлениями о загадочном японце. Мария Гурова: Лена, что ты можешь сказать о Ёсинори Нива. Что это за человек, каков он в общении, работе? Елена Тутатчикова: Работать вместе было легко. Каждый четко понимал, что надо делать, так что в этом отношении у нас было полное взаимопонимание. Насколько я могу судить по трем месяцам совместной работы (сами съемки в Москве заняли примерно месяц, остальное же время — это переписка во время подготовки к проекту и редактирование материала после съемок), Нива-сан — человек с высоким чувством долга и справедливости, привыкший работать четко и осознающий свои цели. Отличный друг, которому можно доверять и с которым можно говорить на важные для тебя темы. При внешней эксцентричности, в душе он большой романтик. МГ: Какая у него реакция на Россию на московскую жизнь? ЕТ: У нас много того, что невозможно объяснить с точки зрения здравого смысла и логики, на что мы постоянно натыкались в процессе наших путешествий по Москве, в процессе работы. Существует много таких вещей, к которым мы привыкли и которые просто не замечаем в повседневной жизни, но, когда ты постоянно находишься с человеком из другого пространства, они не могут ускользнуть от взгляда. Это касается и устройства нашего пространства в целом и человеческих отношений. Как правило, мы говорим об этом так: «Это же Россия, ничего не поделать». Нива-сан все это подмечал и реагировал с юмором. МГ: Расскажите немного о современном японском искусстве? Какое оно, быстро ли меняется, используются ли в работах новые технологии, чем отличается от европейского, американского? Ёсинори Нива: По моему мнению, сейчас в современном японском искусстве не так много художников, которые работают в прогрессивной области новых медиа. Само понятие «современное искусство» в свое время было импортировано в Японию с Запада. Не так мало художников, которые стремятся к активной деятельности на Западе — среди них есть и те, кто переезжает за границу. Есть художники, которые стараются нащупывать пути «азиатского», «японского» современного искусства. Я думаю, нет необходимости искать большего доказательства принадлежности к японскому искусству, чем собственно просто быть японцем. Также я не считаю, что необходимо отличаться от западного современного искусства. По крайней мере, я осознаю, что невозможно отрицать нынешнюю глобализацию, мой интерес — в том, как дальше действовать в этой ситуации. МГ: А что вы знаете про русское искусство, в том числе современное? Известно ли оно в Японии среди художников и обывателей? ЁН: Я практически ничего не знаю о русском искусстве. Более того, я думаю, что в Японии больше известен русский кинематограф, нежели искусство. В особенности известен Андрей Тарковский, а среди тех, кто разбирается в кино, возможно, и Дзига Вертов. Я, пожалуй, знаю не больше того. МГ: Вы слышите «Россия», первая ассоциация — Ленин? Расскажите, как возникла идея создать инсталляцию, посвященную Владимиру Ильичу? ЁН: Не могу сказать, что, когда японцы слышат о России, Москве, то первым делом всплывает фигура Ленина, скорее Советский Союз и социализм — эти образы сильнее. Естественно, идея организовать пространство, где все напоминает об этом человеке, родилась не сразу. Сначала я хотел сделать что-то связанное с бункерами, старыми советскими бомбоубежищами, но потом идея отпала. Мысль о Ленине показалась мне интересней, тем более, в России многое напоминает о нем. Сейчас уже 2012 год, Советский Союз распался уже довольно давно, и любопытно, что Ленин — исторический персонаж, с которым никто из ныне живущих не встречался, но он по-прежнему везде: на открытках, плакатах, в метро, памятниках, сознании людей. Есть даже двойники. МГ: В Москве вы прожили около двух месяцев. Все это время шла подготовка к выставке? ЁН: Впервые я приехал в Москву в августе 2011 года — специально, чтобы понять, какая тема будет мне интересна, в общем, в поисках материала. Тогда мысль о Ленине еще не пришла мне в голову, я вернулся в Японию и продолжил исследовать источники о России, советовался с людьми, искал что-нибудь интересное, необычное. Позже я задумался об образе Ильича и решил сделать его главным героем инсталляции. И в первых числах января прилетел в Москву уже для реализации проекта. МГ: Здесь представлены бюсты, значки, книжки и т.д. Как осуществлялся поиск и отбор вещей? ЁН: Это была работа в несколько этапов. Сначала я придумал и распечатал огромное количество листовок с просьбой о помощи! Разыскивалось все, что каким-либо образом связано с Лениным. Эти листовки раздавались на улице, в метро. Еще мы публиковали объявления в интернете и газетах. МГ: Многие откликнулись? Какой была реакция москвичей? ЁН: Да, на удивление, довольно многие люди звонили, писали, говорили, что у них есть то-то. Мы старались посетить всех, кто с нами связался, насколько это было возможно. В процессе поисков обнаружился один и тот же визуальный образ, стандартное изображение Ленина в разных форматах. Реакции были совершенно разные. Кто-то делал вид, что нас не замечает, кто-то недовольно фыркал, иногда даже наблюдались раздражение и агрессия, другие смеялись, охотно рассказывали истории о Ленине. ЕТ: И правда, многие смеялись, воспринимая его чудаком. Кто-то реагировал довольно агрессивно, причем по разным причинам: это были пожилые, в основном, люди, которые либо обижались на эксплуатацию имени Ленина, идеям которого остались верны, либо были […]

Запись Если хорошо поискать, то Ленин окажется дома у любого человека впервые появилась Aroundart.org.

Травма в ноябре, голос в декабре

Мария Гурова — Tue, 27 Dec 2011 15:45:53 +0000

«Платформа» — это экспериментальный проект, соединяющий в рамках одного пространства театр, музыку, танец и современное искусство. Автором идеи и художественным руководителем является Кирилл Серебренников. В своих интервью Серебренников признается, что устал от привычного театра и переложения классики на современную сцену. Театр должен вызывать чувства, эмоции, удивление, шок, а не привыкание и предугадывание. «Платформа» стирает границы как между исполнительными искусствами, так и между участниками проекта. Наряду с отечественными артистами выступают зарубежные. Пространство «Винзавода», где проходит «Платформа», позволяет представить зрителю обширную программу: выставки, мастер-классы, лекции, спектакли. Многие театрализованные представления показаны впервые, некоторые поставлены специально для проекта «Платформа». Для каждого месяца кураторы выбирают определенную тему, которая умещается в значение одного слова. В октябре это — «сон», в ноябре — «травма», в декабре — «голос». Кирилл Серебренников хочет, чтобы проект стал постоянным: «Я специально заложил систему интендантов — сменности худруков, как в любой демократической системе». Мне удалось побывать на нескольких театральных постановках в рамках проекта «Платформа» и обсудить детище Серебренникова с посетителями. Оказалось, что зритель во многом не готов к такому эмоциональному потрясению. Некоторые выбегают из зала уже через несколько минут, другие просто испытывают неприязнь, негатив. Человек здесь должен быть подготовлен к любым неожиданностям и моральному давлению. Гости сошлись во мнении, что в анонсах к спектаклям необходимо указывать: «Людям с неустойчивой и слабой психикой не рекомендуется». В ноябре состоялись две важные премьеры. Первая — «Долина боли», спектакль Владимира Епифанцева. Большая часть материалов, посвященная постановке, построена на описании личности автора и его заслугах в художественной сфере. Не хотелось бы строить материал таким образом и писать о том, где снимался Епифанцев, что он из себя представляет, какую неоднозначную репутацию заработал. Зачем знать о жизни, мировоззрении мастера, если зрителю предлагают оценить готовый продукт. В программке, которую раздавали при входе написано, что «Долина боли» — это перформанс, с чем я категорически не соглашусь. В наши дни все что угодно называют «перформансом», будь то полноценная театральная постановка или продажа мандаринов у метро. Непонятно, то ли слово модное, то ли еще что. «Долина боли» — спектакль с двойным дном. В центре внимания спор героев советской телепередачи «АБВГДейки», посвященный ПДД: на какой цвет светофора переходить дорогу. Вроде бы простой вопрос — простой ответ. Это на поверхности. Но Епифанцев выворачивает все наизнанку, оголяет суровую действительность. Его главная цель — эмоции. Автор предлагает другое прочтение АБВГДейской серии. Оно наполнено страхом, слезами, болью, отчаянием. Тут-то и скрывается второе дно! Боль здесь главная героиня. Это ощущение знает каждый: физические муки, душевные терзания. Нет такого человека, который бы ни разу не сталкивался с болью. Она сопровождает нас на протяжении жизни. Головная боль, зубная боль, боль утраты. Героиня следит за действующими лицами и произносит свой монолог в глубине сцены: «Я люблю вас всех». Такое признание обескураживает, но если вспомнить о частых посещениях героини, то действительно понимаешь, что любит. А если не любит, то не болит. Боль связана со всеми участниками постановки. За час времени никого не обошла стороной. Игорь, Клёпа, Шпилька — все они испытывают страх перед болью и все ее ощущают. Это мир хаоса: каждый живет своими мыслями и представлениями, их связывает только общее пространство, разговоры ведутся об элементарных вещах, но все они ни о чем — пустые. Герои понимают друг друга, однако не прислушиваются. Беготня, суета, вопли — абсурдные действие. На сцене появляется картонная акула, в которую все без причины заползают, писающая пианистка, бегающая полуголая женщина с целлюлитом, обмазывающая себя кровью и т.д. Истерия заполняет сцену. Еще одним главным героем является звук. Без него спектакль бы не получился. Оглушающие и давящие звуки вызывают шоковый эффект. Стрельба, которая началась на сцене минут через сорок, каждый раз заставляла подпрыгивать на стуле от неожиданности. От монологов главной героини непроизвольно льются слезы. Под конец представления на сцену вприпрыжку выбегает девочка лет десяти, веселая и задорная. Она олицетворяет смерть. Приходит всегда неожиданно и один раз. Маленькая, хрупкая, добродушная забирает тебя с улыбкой на лице. Смерть неразрывно связана с болью, но последняя выполняет всю грязную работу. Оказывается, что боль — мать смерти, и это открытие — кульминационный момент. Главная героиня, никогда не испытывавшая материнской любви, произносит фразу: «Я так и не научила вас любить». Епифанцев очередной раз заставляет задуматься о смерти, о близких, которые дороги, об осторожности, которой мы пренебрегаем. Вопрос на какой цвет все-таки нужно переходить дорогу, так и не получил ответа, но это уже не важно. Зрелищная «Долина боли» вызвала у всех до единого зрителей эмоциональный всплеск, горечь, страх. Автор хотел испугать зрителя, и ему это удалось. Другой премьерой на сцене «Платформы» стала постановка голландских хореографов Гая Вайцмана и Рони Хавер. «История солдата» — это новое видение старой истории. Произведение Игоря Стравинского, написанное в 1918 году для чтеца, двух актеров, танцовщика и камерного ансамбля из семи музыкантов, в 2011 обрело другой смысл. Сейчас разговор идет о настоящей войне, о настоящем солдате, где нравственность и сострадание понятия неуместные. Здесь если не ты, то тебя. Сто лет назад Черт соблазнял беглого солдата лишь мирскими благами, заставляя поступиться духовными ценностями. Сегодня на поле боя нет времени рассуждать о духовном, сегодня мы все звери, которые борются за единственную оставшуюся ценность — жизнь. От прежней «Истории солдата» осталось разве что название, даже главный герой теперь — Совесть, которую играет Виктория Исакова. В постановке голландцев изменения очевидны: количества действующих лиц на сцене, музыка, текст, хореография. Музыка, как и в других спектаклях «Платформы», занимает одну из важнейших ролей. Алексей Сысоев решил почти не использовать привычных музыкальных инструментов, написал партитуру для бытовых вещей: прутья от веника, пила, шланги; иногда слышаться звуки балалайки и губной гармошки. Привычная уже какофония резко сменяется тишиной или тяжелым дыханием артистов. И это уставшее и напряженное дыхание смертельно для жизни солдата. Оно подскажет врагам, где тебя искать. Действие происходит в «расширенной» казарме, где в поле зрения зрителя попадает несколько двухъярусных кроватей, на одной из них тихо и мирно сидит тот самый солдат, мысли которого мы слышим на протяжении часа. В другом конце комнаты установлены три шеста, на которые в момент наивысшего напряжения забираются танцоры. Акробатические трюки, четкое взаимодействие, плавное перетекание из одной позы в другую — попытка передать страх и нервозность. А текст, основа всего, доносит переживания солдата. Каждое слово, произносимое Исаковой, весомо и значимо. Монолог как исповедь. Однако загадка, кому она предназначена: […]

Запись Травма в ноябре, голос в декабре впервые появилась Aroundart.org.

Ася Мухина о «Коллекции»

Мария Гурова — Fri, 25 Nov 2011 13:25:05 +0000

«Идею я подсмотрела в жизни», — говорит Ася Мухина про свою недавно завершившуюся в ММСИ выставку под названием «Коллекция». Удивительные барельефы, необычные фотографии и видео молодой художницы были выставлены в Мемориальном музее-мастерской С.Т.Коненкова. Ася рассказывает, что ее привлекают фрагментарные вещи, увеличенные в разы. В ее фотографиях присутствует живость, загадка, пластичность. Ощущение, что их можно осязать взглядом. В своих работах она, в основном, использует женское тело, задействует несколько моделей, работать со знакомым «материалом» удобней и комфортней. Телесная графика — вот как можно выразить общую концепцию фоторабот. В них соединены мягкость и упругость, плавность и острота. Просматриваются все вены, прожилки, неровности. Барельефы продолжают тему телесности. К такому мы, наверное, больше привыкли, поскольку многие видели скульптуры обнаженных богов в различных музеях. Но отличие Асиных работ в том, что они слеплены из пластилина и это лишь фрагменты чего-то непознанного, где угадываются очертания человеческих тел, сплетенных между собой и пытающихся рассказать некую историю. Во всех работах, будь то фото или барельефы, чувствуется необычайная сила, стремление, напор. Возможно, экспонаты так общаются со зрителем, а возможно, что через них беседует художница. Ася Мухина рассказала Aroundart про ее «коллекцию». Ася Мухина, Без названия, кадр из видео, 2011 Мария Гурова: Я обратила внимание, что во многих работах ты исследуешь женское тело, часто обнаженное. Ася Мухина: Мне изначально близка тема телесности, гендерный аспект здесь ни при чем. Это скорее его пластическое, тактильное рассмотрение. Тело как материал. Сочетание в теле бархата и глянца, мягкости и упругости всегда привлекало мое внимание. МГ: Расскажи, пожалуйста, про рельефы, которые экспонируются на выставке? АМ: Наверное, все имеют какое-то представление о гипсовых академических рельефах частей лица, в которых фрагментируется в прямоугольнике та или иная его часть. По аналогии с этим, я попыталась создать рельефы из уже выбранных мной фрагментов тела реального и его метаморфоз, останавливаясь на зонах, которые на мой взгляд наиболее пластично раскрывают физические свойства тела как материала. Есть такая фраза, что материал диктует форму. Я попробовала максимально к этому прислушаться. И так как в музее зачастую нельзя трогать экспонаты, я постаралась через форму передать максимальное тактильное ощущение, доверия к форме. Поиск материала, имитирующего тело, остановился на бежевом пластилине. Это очень податливый материал, позволяющий углубиться в детали формы. Работа с ним не требует предварительной и финальной подготовки. Его не нужно разводить как глину или заботиться о том, что он высохнет. Здесь действия похожи на практику автоматического письма, когда ты, открывая подсознание, выпускаешь из себя образы и фразы на первый взгляд никак не связанные друг с другом, но выстраивающиеся в поток субъективных переживаний. Так разминая в ладони кусок пластилина, ты далеко не всегда можешь знать, кем он захочет стать через минуту. МГ: Это трудоемкий процесс? И почему выставка называется «Коллекция» и как она создавалась? АМ: Процесс лепки из пластилина для меня настолько приятен, что его трудоемкость мне только на руку. Меня всегда манила тема коллекционирования. Никогда не имела склонности к собирательству, но всегда могла эмоционально проникнуться страстью к какой-либо навязчивой идее. Вот я и попробовала сжиться с ролью гипотетического коллекционера, который помешан на том, что могло бы быть интересно мне, а именно на ценности тела как пластического объекта со своими специфическими изгибами, тенями и фантасмагорическими аллюзиями, если допустить их возможность. МГ: Иногда, глядя на фотографии, кажется, что ты хотела показать, например, определенную часть тела, стилизовав ее необычным способом, изменить всем привычный облик. АМ: Да нет, я ничего не хотела, просто доверилась бессознательному потоку своих мыслей и выдала то, что сидит где-то внутри и уже давно просилось на волю. Это абстракция, пластическим языком отсылающая к телу. А любая абстракция, в силу способности человека мыслить, в сознании может превратиться во что угодно. МГ: В пресс-релизе была такая фраза, что ты демонстрируешь свои работы в качестве предметов страсти гипотетического коллекционера. То есть ты, создавая «коллекцию», изначально предполагала, что экспонаты будут распроданы коллекционерам? АМ: В контексте данного проекта слово коллекция нужно воспринимать не коммерчески, а больше психологически. Это намек не на продажу, а на художественный образ того, кем можно было бы быть, испытывая такой же интерес к телу, как к абстрактному материалу для пластических фантазий. Если это заинтересует кого-то настолько, что он согласится любоваться этими работами в своей коллекции, я буду только за. Ася Мухина, Без названия, кадр из видео, 2011 МГ: Почему ты захотела отразить тему коллекционирования, да еще таким странным образом, используя тело? АМ: Как я уже говорила страсть к присвоению мне совершенно не близка, но я чувствую всем своим телом красоту, за субъективным пониманием которой гонятся коллекционеры. Таким образом возникает парадокс коллекционирования. Так желание собрать, сберечь что-либо оборачивается изъятием этого из его естественной среды, помещая предметы обожания под стеклянный колпак. Так, созданные путешествовать почтовые марки оказываются запертыми на страницах альбомов, гоночные автомобили, подобно застывшим гепардам, томятся в гаражах, а находящиеся в нескончаемом порхании бабочки навечно замирают за стеклянной дверцей. Попадая в новую среду, вещь теряет свою первичную сущность. Она становится одним из объектов коллекции и превращается в элемент общего орнамента, автором которого является коллекционер. Мне показалось, что тема телесности помогает показать весь этот абсурд в его гипертрофированной форме. МГ: Как ты относишься к коллекционерам-«фанатикам», которые скупают различные предметы искусства? АМ: Каждый волен делать все что ему хочется, главное, чтобы при этом не причинялись боль и вред другим. Если человек хочет обставить свою квартиру скульптурами, заполнить картинами, это его право. Я, например, никогда не пойму страсть к коллекционированию чучел или бабочек, поскольку за этим скрывается чья-то боль, смерть. А что касается всего остального, то это, как я уже сказала, право каждого. Главное, чтобы всем было хорошо. Для меня достаточно простого созерцания. МГ: Опять-таки в пресс-релизе было сказано про «идеальные условия для работ», какие эти идеальные условия? АМ: Эта фраза имеет отношения не к экспонированию работ, а скорее к художественному образу гипотетического коллекционера. А идеальными условиями в этом случае выступает комфорт самого коллекционера. Это идеальные условия для созерцания его экспонатов и ощущения себя хозяином мира со вкусом обустроенного им самим. Ася Мухина, Без названия, фотография, 2011 МГ: Дюшан сказал: «Искусство — это то, что ты им назовешь». Прокомментируй. АМ: С одной стороны, я ценю профессионализм в работах. Чаще всего видно, есть ли у человека художественное образование или нет. Мне кажется, что понятие ремесленничество не есть плохо, наоборот, в этом […]

Запись Ася Мухина о «Коллекции» впервые появилась Aroundart.org.

«Паттернизм» в RuArts

Мария Гурова — Thu, 17 Nov 2011 08:07:53 +0000

Что такое искусство? Это некая ниша, которая заключает в себе сущее. В Библии сказано, что имя бога — сущий: «Я есмь сущий». Это значит, что искусство имеет божественное происхождение, открывающее ворота в Царствие Небесное. Возможно, многие не согласятся с этим, но так утверждает в своем «манифесте» Сергей Ануфриев, предлагая четкую градацию художников («высшие») и других («низшие»). Искусству отводится особая роль проводника в нашем мире, а художник — посредник. В галерее актуального искусства RuArts открылась персональная выставка Ануфриева, основателя паттернизма, под аналогичным названием — «Паттернизм». Галерея будет принимать посетителей в течении месяца с 20 октября по 26 ноября. Основой для выставки послужил программный манифест о паттернизме, который в 2007 году составил Ануфриев. Художник говорит, что современное искусство зашло в тупик, и с помощью нового течения он намеревается изменить сложившуюся ситуацию. Паттернизм должен послужить образцом того, каким должно стать искусство. Паттернизм исключает десятки трактовок одного объекта. Зритель видит то, что изобразил автор и ничего более. С одной стороны это огромный плюс для зрителя, поскольку нет двойного смысла, что облегчает восприятие и исчезает понятие «избранный», каждый видит то, что видит другой. А с другой стороны, пропадает загадочность, тайна, которую хочется разгадать. Картины экспонируются на двух этажах. Работам первого этажа можно дать название — иллюстрации, работам второго — люминесцентные. Первые — интерпретация всем знакомых с детства советских мультиков: «Ну, погоди», «Красная шапочка», «Чебурашка и крокодил Гена» и т.д. На больших полотнах можно понаблюдать за работой художника-раскадровщика, как из многочисленных прорисованных картинок рождается мультик, как с каждым новым штрихом разворачивается действие, изменяется сюжет. На каждой картине есть 8 окошек, куда можно подсмотреть и увидеть, что происходит с героями. Четкая нумерация не дает возможности ошибиться, и так зритель от первого окна переходит ко второму, третьему и далее. Как было сказано ранее, это одна из черт паттернизма — избежать вольной трактовки работ зрителем. Стоит отметить, что изменения в привычных сюжетах довольно своеобразны. Здесь присутствуют как элементы жестокости, так и обыденной жизни. Хотя кто может утверждать что в советских мультиках не было ни того ни другого. Вспомним, хотя бы «Ну, погоди», где заяц постоянно издевался над волком. Разница лишь в том, как воспринимать. Для детей волк — это олицетворение зла, непомерной силы, а заяц — маленький беззащитный, прибегающий к хитрости и смекалке. Может быть, Ануфриев лишь помогает задуматься и переосмыслить многие жизненные устои на примере мультипликации, а наступивший тупик в искусстве, по его мнению, относится к современному обществу и к нашим будням. Картины, расположенные на втором этаже, как уже было сказано, написаны акриловыми люминесцентными красками. Каждая подсвечивается ультрафиолетовой лампой. Это придает им некий 3D-эффект. Например, луна, отражающаяся на поверхности воды, превращается в сияющую желтым дорожку. На одной из запоминающихся работ изображено пламя огня, справа вырисовывается силуэт то ли черта, то ли портрет постороннего человека, что опять отсылает к манифесту паттернизма и божественному происхождению искусства, а там где присутствует бог, присутствует и дьявол. Возможно, Ануфриев хотел показать, что не все художественное несет в себе положительное, и надо отфильтровывать тот поток, который предлагает нам рынок. Полотна не связывает общая идея, но выполнены в одной технике. Холст, покрытый плотной черной краской, на котором яркое сюжетное пятно. Яркое как по содержанию, так и по цвету. Человек впотьмах, просиживающий большую часть жизни за компьютером, темная пустынная улица, где изредка встречаются фонари. Во всех работах видна хорошая техника прорисовки. Здесь было упомянуто о «манифесте паттернизму» Ануфриева, хочется привести несколько пунктов из него, дабы читатель понимал о чем речь: «4. Тайна — как стержень, удерживающий искусство от превращения в профанный род деятельности. 8. Почитание и уважение — единственная форма отношения арт-функционера к художественной среде. 11. Арт-функционер должен посвятить свою жизнь искусству, и помнить о своей вторичной, вспомогательной, обслуживающей роли в этом процессе. История искусства доказывает справедливость такого подхода. 12. Галерист должен забыть о коммерческой задаче и осознавать сверх — задачу — помощь художникам, участие в росте и развитии культуры. 13. Куратор должен помнить о своей роли посредника и никогда не ставить личные задачи выше задач искусства. Дирижер не главнее композитора и музыканта. 16. Коллекционер должен помнить о том что искусство — единственная для него возможность попасть в Царствие Небесное». Фотографии предоставила галерея RuArts Материал подготовила Мария Гурова

Запись «Паттернизм» в RuArts впервые появилась Aroundart.org.

Некрореализм в ММСИ

Мария Гурова — Wed, 26 Oct 2011 10:23:39 +0000

На 4 биеннале современного искусства в рамках программы «Специальные проекты» проходит выставка «Некрореализм», открывшаяся в Московском музее современного искусства в Ермолаевском переулке, которая продлится с 13 сентября по 30 октября 2011. Это первая масштабная ретроспектива некрореалистов и первая выставка в Москве после почти двадцатилетнего перерыва. Благодаря многоэтажности музея направление удалось разделить на несколько периодов развития, на каждом этаже свой, начиная с «зачатия» некрореализма (1 этаж), заканчивая сегодняшним днем (последний этаж). Одним из символов выставки являются деревья, которые демонстрирую богатство нашей территории, а именно средней полосы. Здесь и ольха, и береза, и сосна, и другие породы. На каждом этаже свое дерево, которое изменяет воздействие на человека, создает особую атмосферу. В музеи помимо картин экспонируются фотографии, фильмы. Главная цель некрореалистов не показать страх перед смертью, а посмотреть на неё с иной стороны, оценить её с помощью смеха. Воспринимать смерть, как нечто обыденное и неизбежное, следовательно не бояться. AroundArt побеседовал о некрореализме с одним из трех представителей направления, художником Сергеем Серпом. Мария Гурова: Сергей, расскажите немного о некрореализме!? Сергей Серп: Мы занимаемся вопросами смерти, которая всегда гонима. В искусстве всё, что касается этой темы, не приветствуется, а некрореализм тем более. У некрореализма многослойная структура восприятия, он многогранен. Художники нашего направления имеют свой оригинальный взгляд на вопросы смерти, обусловленный географией, социальной и культурной средой. Ничего подобного в мире нет, это чисто русское явление. Оригинальность некрореализма заключается в том, что он делает смерть наблюдаемой, уводя зрителя от реалистических картин мёртвых тел. Танцы, пляски, хороводы орнаментально пронизывают всё тело направления. Некро — смерть, реализм — жизнь. Пространство между ними — наша зона интереса. Трое авторов, три личности, предлагают свои модели видения некрореализма и в сумме полностью освящают эту зону. МГ: Откуда у вас появился интерес к смерти? СС: Я родился и вырос в небольшом городке в СССР, где была традиция хоронить людей с духовым оркестром. Для маленьких городов было нормой, когда траурные процессии пересекали центр города. Или, например, если в школе кто-то умирал, у ворот школы ставили гроб с умершим для прощания. Я вырос в этом и не испытывал отвращения и страха. В детстве я жил на 5-м этаже и мог набдюдать похороны сверху, рассматривая тело в гробу, плачущих родственников, музыкантов оркестра. Шло осознание чувств, которые испытываешь, эмоций. Позже, в юности, я сам стал играть в этом оркестре, совершенно случайно. В зрелом возрасте работал целый год в доме престарелых, в ночном сервисе. Обмывал, выносил трупы пенсионеров. Они как правило умирали с 3-х до 6-ти утра. Мужчины не идут в эту сферу, это плохооплачиваемый и непосильный труд, этим обычно занимаются женщины, боящиеся трупов, поэтому меня туда приняли с радостью. МГ: Как вы пришли к некрореализму? СС: В 18 лет родители меня отправили учиться в Санкт-Петербург, где я очень быстро стал интересоваться искусством. Случайно попал в квартиру Юфита, где познакомился с его некроживописью, фотографией и кино и тут же понял, что это моё. Я забросил учебу и совершенно бессознательно посвятил себя творчеству. В то время концепция социальной жизни заключалась в том, что надо закончить вуз, получить профессию, зарабатывать деньги. Я об этом не думал. У меня было внутреннее желание осознать смерть и развиваться в этом направлении и т.д. Когда я начал заниматься некрореализмом, не думал о том как я буду зарабатывать на жизнь, хотя это была середина 80-х годов, шла перестройка. Кругом все интересовались бизнесом, деньги лились рекой, но меня это не интересовало. Это был своего рода протест против рыночных отношений. Я остался в искусстве и вскоре меня пригласили в одну из престижных арт-школ в западной Европе, где изучил профессию «артист». Была попытка бросить творчество, получил интересную профессию, но ничего не получилось. Тем самым убедился, что я на верном пути. МГ: Как изменилось отношение по прошествии лет к самой смерти? СС: Я как автор росту и мое отношение меняется. Вообще я считаю, что надо с рождения приучать детей к смерти, класть их возле гробов родственников. Свою дочь я с малых лет водил на кладбище, похоронные церемонии, теперь она спокойна к смерти. В этом нет ничего предосудительного или необычного, это естественно. Я сам лично наблюдал умирание людей, это очень торжественно и загадочно, впрочем как и рождение ребёнка, абсолютно одинаковые эмоции. МГ: Ваши работы отличаются от работ других художников, они, я бы сказала, более оптимистические, яркие! СС: Да, цвет для меня важен. Изучая случаи клинической смерти, наука доказала существование некой мыслящей субстанции, которая живёт после физической смерти тела. Умершие и ожившие люди рассказывают до мелочей, кто и что делал в операционной, после того как была зафиксирована их смерть. Так вот, цвет моих работ — это некая надежда, что есть что-то, что продолжает жить после смерти. МГ: Продолжает ли некрореализм развиваться и как долго он еще просуществует? Есть ли продолжатели ваших традиций? СС: Мы ещё живы и работаем, это доказывает, что некрореализм развивается. Качество развития будет зависеть от процесса осознания авторами своей личной смерти. Я считаю, что содержание творчества художника напрямую связано с переживаниями его личной смерти. Некрореализм это каждый из нас троих в отдельности, поэтому он будет существовать пока не умрёт последний автор. Не встречал ещё продолжателей наших традиций, никто не хочет умирать, а следовательно и заниматься некрореализмом. МГ: Расскажите, как вы работаете, как возникает идея, вдохновение? СС: У меня каждая работа имеет свою историю. Например, картина «Мужское счастье», сделана в стенах Русского музея в Санкт-Петербурге в 90-ом году, специально для совместной выставки с французами. Писал прямо в зале, где потом она и экспонировалась. Если присмотреться, то здесь фиолетовым цветом изображена карта Франции. На холсте присутствуют кабаны, топоры, копья и т.д. Дикий кабан в моем творчестве имеет большое значение — это сильный, смелый, отчаянный зверь. Почему «мужское счастье»? Это некая метафора смерти, мужчина — воин, с ним как-то больше ассоциируется смерть. Когда я планирую начать работу, то вижу некий фильм и в определенный момент делаю стопкадр, рисую эскиз на холсте и затем покрываю пространство маслом. Так же и с фотографией и инсталляциями. Часто это может длиться год или два, а иногда как вспышка в течение дня, закономерностей нет. Вдохновение работает вместе с моим умиранием, если вдруг задумаюсь, что я вечен на земле, то работа не идёт. МГ: Вам хотелось отойти от некрореализма? Возможно, появлялась усталость от темы смерти? СС: Усталость […]

Запись Некрореализм в ММСИ впервые появилась Aroundart.org.

Теория хаоса

Мария Гурова — Sun, 23 Oct 2011 11:57:06 +0000

Мы привыкли думать, что наша вселенная, наша галактика, наша планета родились из хаоса. Но что такое хаос? Понимание этого где-то на подсознательном уровне: беспорядок, бесформенность, бездна. Наше представление о термине «хаос» позволяет применять его практически во всех сферах деятельности, невзирая на то, что понятие отражает лишь физический, математический и философский аспекты. Теория хаоса — учение о постоянно изменяющихся сложных системах. Её можно сравнить с человеческой жизнью, которая напрямую зависит от малейших изменений окружающей среды, которые ведут к непредсказуемым последствиям. Но нельзя сказать, что хаос есть беспорядок, наоборот, в теории он и есть порядок — и даже не просто порядок, а сущность порядка. Хаос вполне системная субстанция, которая доказывает лишь невозможность абсолютно точного совпадения расчетов, а значит невозможность предсказания. Можно сказать, что современное искусство хаотично. Если брать изобразительное искусство, то здесь пытаются задействовать как можно больше разных техник, идей, расширить понимание обывателем аббревиатуры ИЗО. Сегодня, когда зритель «избалован» обилием выставок, статичные картины и фотографии не вызывают эмоционального всплеска, как хотелось бы художникам и самим зрителям. Поэтому многие прибегают к новым визуальным, компьютерным технологиям. Для посетителей важен интерактив, непосредственное участи в какой-либо инсталляции, чувство диалога, непрерывного действия. Группа французских художников «Electronic Shadow» создают новый формат искусства, где задействуют изобразительное, архитектурное, дизайн, живые выступления. Зритель для них является одним из действующих лиц, от которого художники ждут реакции. Часто свои инсталляции группа показывает в центре городов, где привычный ландшафт играет не последнюю роль. Одним из объектов исследования французов являются стихии: вода, огонь, земля, воздух. Их связи между собой и воздействие на человеческое сознание. Одна из последних работ «Electronic Shadow», которая представлена в московской галерее «Комната», называется «Теория хаоса». Проект впервые был продемонстрирован в 2010 году во Франции, но там хаос был совершенно другим, как было сказано выше, он не может повториться дважды, поэтому для Москвы инсталляция была создана заново. В Москве «хаос» был помещен в небольшое пространство, где есть 4 белые стены, нет окон, нет отвлекающих атрибутов, нет ничего кроме самой инсталляции. Специфический запах и дымка то ли естественная для комнаты, то ли искусственно созданная, это первое что обращает на себя внимание. Графический круг в центре, на которые необходимо наступить, чтобы погрузиться в хаос. Белое полотно, волнообразно подступающее к ногам зрителя, погружает в другой мир и даже внешние раздражители не могут завладеть вниманием более, чем оно. На материю проецируется изображение, которое поначалу трудно понять. Оранжевые и красные полосы, обработанные человеческим разумом, превращаются в языки пламени. Это становится ясно лишь когда слышишь треск костра. Видеоряд непрерывно сопровождается звукорядом, что помогает идентифицировать изображения. Огонь меняется на воздух. Цветовая гамма из агрессивной становится мягкой: белый, голубой, синий. Шум дождя приходит на смену ветру и белое полотно, на котором разворачивается действие, успокаивается. Пасмурное небо, несущиеся облака, огонь, темнота — это то, что видит зритель. Стихии связаны между собой графическими линиями, переплетающимися и беспорядочно перемещающимися по полотну. «Теория хаоса» создана для того, чтобы разбудить человека, вытащить его из привычной среды, вызвать новые эмоции, взбудоражить. И у художников это прекрасно получилось. Чувство спокойствия, удовлетворения и радости наполняет изнутри. Каждую минуту, смотря на «теорию хаоса», возникают новые ощущения, новые мысли, новые интерпретации увиденного. У каждого человека своё понимание работы, отличное от другого. «Теория хаоса» это единственная инсталляция, выставленная в Москве в рамках специальных проектов 4-й Московской биеннале современного искусства. Выставка проходит с 19 сентября по 23 октября 2011 в галерее «Комната». Мы привыкли думать, что наша вселенная, наша галактика, наша планета родились из хаоса. Но что такое хаос? Понимание этого где-то на подсознательном уровне: беспорядок, бесформенность, бездна. Наше представление о термине «хаос» позволяет применять его практически во всех сферах деятельности, невзирая на то, что понятие отражает лишь физический, математический и философский аспекты. Теория хаоса — учение о постоянно изменяющихся сложных системах. Её можно сравнить с человеческой жизнью, которая напрямую зависит от малейших изменений окружающей среды, которые ведут к непредсказуемым последствиям. Но нельзя сказать, что хаос есть беспорядок, наоборот, в теории он и есть порядок — и даже не просто порядок, а сущность порядка. Хаос вполне системная субстанция, которая доказывает лишь невозможность абсолютно точного совпадения расчетов, а значит невозможность предсказания. Можно сказать, что современное искусство хаотично. Если брать изобразительное искусство, то здесь пытаются задействовать как можно больше разных техник, идей, расширить понимание обывателем аббревиатуры ИЗО. Сегодня, когда зритель «избалован» обилием выставок, статичные картины и фотографии не вызывают эмоционального всплеска, как хотелось бы художникам и самим зрителям. Поэтому многие прибегают к новым визуальным, компьютерным технологиям. Для посетителей важен интерактив, непосредственное участи в какой-либо инсталляции, чувство диалога, непрерывного действия. Группа французских художников «Electronic Shadow» создают новый формат искусства, где задействуют изобразительное, архитектурное, дизайн, живые выступления. Зритель для них является одним из действующих лиц, от которого художники ждут реакции. Часто свои инсталляции группа показывает в центре городов, где привычный ландшафт играет не последнюю роль. Одним из объектов исследования французов являются стихии: вода, огонь, земля, воздух. Их связи между собой и воздействие на человеческое сознание. Одна из последних работ «Electronic Shadow», которая представлена в московской галерее «Комната», называется «Теория хаоса». Проект впервые был продемонстрирован в 2010 году во Франции, но там хаос был совершенно другим, как было сказано выше, он не может повториться дважды, поэтому для Москвы инсталляция была создана заново. В Москве «хаос» был помещен в небольшое пространство, где есть 4 белые стены, нет окон, нет отвлекающих атрибутов, нет ничего кроме самой инсталляции. Специфический запах и дымка то ли естественная для комнаты, то ли искусственно созданная, это первое что обращает на себя внимание. Графический круг в центре, на которые необходимо наступить, чтобы погрузиться в хаос. Белое полотно, волнообразно подступающее к ногам зрителя, погружает в другой мир и даже внешние раздражители не могут завладеть вниманием более, чем оно. На материю проецируется изображение, которое поначалу трудно понять. Оранжевые и красные полосы, обработанные человеческим разумом, превращаются в языки пламени. Это становится ясно лишь когда слышишь треск костра. Видеоряд непрерывно сопровождается звукорядом, что помогает идентифицировать изображения. Огонь меняется на воздух. Цветовая гамма из агрессивной становится мягкой: белый, голубой, синий. Шум дождя приходит на смену ветру и белое полотно, на котором разворачивается действие, успокаивается. Пасмурное небо, несущиеся облака, огонь, темнота — это то, что видит зритель. Стихии связаны между собой графическими линиями, переплетающимися и беспорядочно перемещающимися по полотну. «Теория хаоса» […]

Запись Теория хаоса впервые появилась Aroundart.org.

Юфит о некрореализме

Мария Гурова — Fri, 14 Oct 2011 13:26:32 +0000

Мысль, которая приходит в голову абсолютно всем, вне зависимости от пола, национальности, социального статуса. Она приходит неоднократно и сопровождает нас в течении жизни. Кто-то отгоняет её со злостью и страхом, а кто-то, наоборот, любит смаковать мысль в своей голове. Для кого-то она далека, а для кого-то рецепт от избавления мук. Это мысль о смерти. Некрореализм — это такое же парадоксальное течение в искусстве, как и сам термин, сочетающий в себе одновременно и смерть и жизнь. Если смерть для представителей направления имеет вполне понятное и обыденное значение, то жизнь — это смех. Здесь одно вытекает из другого: без жизни нет смерти, а без смерти нет и жизни. Наш мир цикличен. Люди могут быть уверены лишь в одной вещи, жизнь конечна. Многие бояться смерти и гонят эти мысли, пытаются заглушить свой страх. В этом им помогут художники-некрореалисты, которые исследуют тему смерти и показывают, что страх это иллюзия, навеянная многовековыми предрассудками. На смерть, по их мнению, нужно взглянуть через призму смеха. Только он поможет развенчать ореол, который создали многие поколения. Окончания жизни не стоит бояться, это естественно. Ведь как сказал немецкий писатель Иоганн Зойме: «Кто смерти боится, тот уже не живет». Направление некрореализм появилось в 1984 году в Ленинграде. Изначально оно возникло как протест против советской идеологии, в нем было много от соцреализма 80-х годов, но по прошествии времени некрореализм стал самостоятельным и окончательно отошел от традиций соцреализма. Теперь тема смерти человека стала превалирующей и в течение 25 лет изменялось лишь понимание её художниками и манера изображения. По мнению некрореалистов, в борьбе со смертью и идеологией может помочь саркастический и черный юмор. Основателем некрореализма считается Евгений Юфит. Он ответил на вопросы АroundАrt. Мария Гурова: b>Что такое некрореализм? Евгений Юфит: Я буду говорить в первую очередь про кинематограф, так как вся остальная творческая активность – живопись, фотография, для меня является производными от кинематографа. Для меня оригинальность некрореализма в парадоксальном синтезе традиций немого кино с социальными мотивами, присущими советской-российской действительности, – черный юмор, социальный гротеск, жесткий абсурд. Парадокс существует и в самом термине, столкновение двух противоположных по смыслу корней некро – смерть, отсутствие, реализм – жизнь, присутствие. МГ: Знаем, что он возник в середине 80-х годов в Питере и что это был некий протест против советской идеологии и его долгое время связывали с соцреализмом. Но как все это началось, как направление обрело свою форму, как собрались люди, которые стали заниматься и развивать течение? ЕЮ: Все началось с постановочной фотографии, сюжетами которой были сцены из жизни военных, врачей, ученых и прочих персонажей из советской действительности, эти сцены носили искаженный гипертрофированный характер, часто с элементами садомазохизма. Облик этих социальных типов явно не соответствовал их действиям. Потом все эти персонажи перекочевали в мои ранние короткометражные фильмы, к примеру «Санитары-оборотни» (1984), «Лесоруб» (1985). На съемках тех лет, как правило, царила атмосфера радости и веселья, это была полная импровизация, где никто не знал, где будет начало и конец и что вообще происходит. Этот авантюризм привлекал многих молодых людей, по Ленинграду распространялись противоречивые слухи о необычных киносъемках. Количество актеров стремительно росло, в «Лесорубе», например, участвовало до 50-и человек, поэтому чтобы избежать непредвиденных обстоятельств мы уезжали загород, в леса. МГ: Некрореализм имеет два корня некро — смерть и реализм — жизнь. Почему смерть получила больше отражения в работах художников, чем жизнь? ЕЮ: Это не совсем так, за дискредитацией образа смерти возникает смех. Недаром многие люди которые видели выставку некрореализма в ММСИ, (это имеет в большей мере отношение к первому залу с ранними работами 80-х годов), говорили что в жизни не видели ничего более смешного. Это напоминает мне реакцию на мои ранние фильмы 80-х годов. МГ: Сергей Серп в своих работах дает зрителю надежду на жизнь после смерти, выражая это яркими цветами. Почему вы, Евгений, придерживаетесь строго черно-белой гаммы? Вы не верите в бессмертие души? ЕЮ: Для меня черно-белая гамма более выразительна, я сторонник черно-белого немого кинематографа с его визуальным приоритетом над сюжетно-смысловым единством. Мне не интересно смотреть современные фильмы, их гораздо интересней слушать закрыв глаза. А бессмертие слишком зыбкая материя, это бессмысленно обсуждать. МГ: А как у вас отношение с церковью? Не звонят ли вам верующие, религиозные фанатики с угрозами? ЕЮ: Никакого отношения, никто никогда не угрожал. Мне даже сложно вообразить какого рода могут быть претензии, разве что в последних фильмах меньше стало прямолинейного черного юмора. МГ: Почему в фильмах так много природы, особенно деревьев? На мой взгляд уже мертвые леса, сухие и безжизненные. ЕЮ: Деревья, особенно сухие, меня привлекают прежде всего в изобразительном плане. Они хорошо помогают создать и поддерживать атмосферу фильма. А атмосфера это самое главное и самое сложное в кинематографе. МГ: Что сейчас происходит с параллельным кино? ЕЮ: Я не знаю точно, но похоже ничего не происходит. МГ: С чем связано, что вы давно не снимали фильмов? Последний вышел в 2005 году. ЕЮ: Просто с тех пор кинематографический процесс подорожал раз в десять, не могу найти таких средств. МГ: Олеся Туркина сказала: «С тех пор, как не осталось никакой ценности, кроме нефти, до сих пор, Юфит отважно утверждает, что главная ценность это не нефть, не золото, не власть и не олигархия, а СМЕРТЬ.» Почему вы считаете, что главная ценность это смерть? А как же жизнь? Без неё не было бы и смерти. ЕЮ: Да, это же поэзия, свободные ассоциации. Каждый вкладывает свое в этот образ, кто-то ужас, кто-то радость преображения, кто-то смех. МГ: У вас никогда не возникало чувство отвращения к вашей деятельности или деятельности соратников? ЕЮ: Как к смеху может возникнуть отвращение. МГ: Многие художественные направления пытались уйти от канонов искусства: красота, изящество. Но, на мой взгляд, у вас это получилось лучше всех. Вы радикальны. И в параллельном кино и в художественной деятельности (картины) всё очень страшно, неприятно, мало что вызывает благостные чувства. Что вы скажете на это? Считаете ли вы себя революционером в искусстве? ЕЮ: Нет, не считаю, даже никогда не думал об этом. МГ: Раньше какое-либо направление в искусстве могло существовать целый век или больше(эпоха Возрождения, Барокко, Классицизм). А начиная с ХХ века все очень быстро появлялось и также быстро угасало. Что вы думаете по этому поводу? Может ли некрореализм, затрагивающий такую вечную тему, как смерть, просуществовать в течении века или более? ЕЮ: В том виде […]

Запись Юфит о некрореализме впервые появилась Aroundart.org.

Бедная Настя

Мария Гурова — Sat, 24 Sep 2011 10:00:27 +0000

Мария Гурова побывала на квартирнике "Бедная Настя" у Анны Ходорковской, поговорила с участниками и сфотографировала работы.

Запись Бедная Настя впервые появилась Aroundart.org.

Николай Лёвочкин, машинист и архитектор рая

Мария Гурова — Fri, 23 Sep 2011 10:00:47 +0000

Мария Гурова поговорила с куратором выставки Сергеем Ситаром.

Запись Николай Лёвочкин, машинист и архитектор рая впервые появилась Aroundart.org.