Битва при Гастингсе продлилась не более суток и резко изменила размеренное течение жизни на Британских островах, одноименный проект Анны Ратафьевой и Кирилла Асса в MEL Space на Красном октябре шел два дня, 24–25 марта, тихо и в дружеской компании. Собственно такая условная незаметность стала важной частью работы. Проект, сделанный для 1064° Goldsmiths’ Guild, проводившей одновременно презентацию ювелирных изделий, в рамках альтернативного фестиваля российской моды и дизайна Cycles and Seasons, представлял собой небольшое, но вместительное пространство, засыпанное восьмью тоннами белого песка, привезенного из Рязанской области, среди которого виднелись глиняные строения – макет средневекового Гастингса. Если учитывать расположение галереи, среди мегаломанских построек разных периодов по обе стороны Москвы-реки, «Битва при Гастингсе» оказывалась сдавленной со всех сторон грандиозными смыслами в камне и в металле, которые, кажется, стоят здесь целую вечность, но, как известно, алмаз образуется под давлением, и такое специфическое соседство сыграло на руку художникам. Проект кажется несколько герметичным, и в этом отчасти кроется его эстетическая притягательность, но герметичность объекта – это невозможность задать вопросы и получить ответы, так как объект убран из сферы дискурсивного. В случае инсталляции Кирилла Асса и Анны Ратафьевой возможность задать вопросы имеется, и это не набившие оскомину «глубокие философские вопросы», но нечто легко ощутимое. Наша память и наша забывчивость, наш взгляд на окружающий мир, наше понимание красоты. Именно наше. Художники работают с очень личным измерением человека, с тем тонким слоем, который позволяет разграничивать себя и не-себя. Анна Ратафьева и Кирилл Асс ответили на вопросы Aroundart: В: Самый главный вопрос: как вам вдвоем работается? Кирилл Асс: Мне вот отлично работается. А тебе как работается? Анна Ратафьева: Мне хорошо работается. КА: Просто после того, как мы стали вместе работать, мы стали работать… АР: …в два раза эффективнее. КА: То есть не в два раза. С 1997 по 2008 я сам сделал инсталляций десять. АР: А здесь за три года… КА: …эффективнее в разы! АР: Прямо как русская поговорка: одна голова хорошо, а две… КА: …в полтора раза лучше! В: Как у вас распределяются роли, разграничиваются действия внутри проекта? АР: Я хочу, как Ильф с Петровым, ответить: один сидит-пишет, а другой бегает по редакциям. Нет, на самом деле, вообще трудно объяснить. Мне кажется, они в разных ситуациях по-разному распределяются, в зависимости от того, что придумывается. КА: Это как пинг-понг. Есть импульс, кто-то подает. Чпонк-чпонк-чпонк, а потом есть партия. А как эта партия получилась? Она так и получилась. АР: Если жестко фиксировать роли, то весь этот процесс станет таким детерминированным… КА: …формальным. АР: Да. А когда нет жестко фиксированных ролей, то, соответственно, то один что-то придумает, то другой, то оба вместе придумаем. КА: И потом, что значит – придумаем? Есть сигнал – на это сигнал есть реакция. Из этого что-то вырастает. Я даже не вспомню, как что получается. АР: В какой-то момент я пыталась для себя записать… КА: …деконструировать происходящее, но это невозможно. Потом забывается еще, к тому же. АР: Единственное, что я помню, как делалось, это как для Болоньи (выставка «Imperfetto», 2010) рисовалась картинка, но дальше невозможно объяснить. Рисуется первая картинка, из нее рождается вторая. Все это преобразуется в зависимости от внешних обстоятельств… КА: …уточняется, отваливаются куски. АР: Две головы хороши тем, что один что-то знает больше и лучше, что-то – другой. В результате, взгляд на мир становится шире. Не одна пара глаз, а две. И горизонты расширяются. В то время как один может думать про технологическую часть, второй – про морально-этическую… КА: …и наоборот. Тут одни технологии, тут – другие. Точно помню про столбы – они тебе приснились. АР: Да, так вышло. Столбы в венецианском стиле, которые должны были стоять перед Флигелем-Руина. КА: Так они там и стоят с тех пор. АР: Так отчетливо приснились. Я Кирилу об этом рассказала, он ответил: хорошо… КА: …и через месяц они стояли. АР: Да, но ничего бы не состоялось, если бы не Давид Саркисян, который выслушал нас и согласился. В: У Виктории Тимофеевой и Дмитрия Врубеля некоторые работы подписаны «Тимофеева vs. Врубель». Они ссорились и решили это зафиксировать. У вас конфликты влияют на творчество? КА: Что-то я конфликтов особо серьезных не припомню. АР: Конфликты могут быть в процессе обсуждения. Когда предлагаешь идею, а ее в штыки воспринимают, тут можно, конечно, конфликтовать. Но почему-то чаще всего выясняется, что в результате конфликта рождается новая истина. КА: Это вопрос масштаба конфликта. Если разговор типа «давай сделаем так» – «нет, так делать не будем», то на этом все: не будем и не будем, будем по-другому. АР: Личностный конфликт переносить на творческое вообще невозможно, потому что это разные вещи. Потому что если творческую составляющую объединять с частной каждодневной жизнью, то мелочно как-то выйдет, мне кажется. В поле творческого меньше суеты и, соответственно, меньше причин и поводов для обиды. Ведь мы обижаемся на то, что ранит лично нас, задевает нашу систему ценностей. Когда ты занимаешься с кем-то совместным творчеством и задеваешь его самооценку, его систему ценностей, то просто невозможно ничего вместе сделать. КА: А я думаю, что вещи, которые мы вместе делаем, как правило, месседжем, поэтикой и проблематикой, которые с ними связаны, находятся совершенно на другом этаже, они гораздо глубже укоренены в мироздании, чем лично наши проблемы. Мы же не занимаемся рисованием таитянок. АР: На самом деле, нас волнуют какие-то вопросы, заданные самим себе. Когда выясняется, что мы задаем себе одинаковые вопросы, нас волнуют одинаковые темы, мы с удовольствием можем их раскрывать. Поэтому: не конфликтовали, не припомню. КА: Не привлекался. (смеется) В: В одном из текстов для OpenSpace вы, Кирилл, писали о целой генеалогии сохранения памятников, восходящей к эпохе Возрождения. По-вашему, эта линия взаимодействия с прошлым сходит на нет, или у такого отношения есть перспективы? КА: Охранительное отношение? Судя по тому, что мы наблюдаем, только нарастает. У части населения, во всяком случае. Тут надо иметь в виду, что это не новость совсем – сохранение памятников. Начиная с того, что весь Древний Рим стоял сугубо на почитании предков. Любая публичная патетика возводилась к тому, что «а вот тогда древние цари (или: наша республика) так поступали, и поэтому наши нынешние действия…» вписываются в ту абстрактную парадигму, которой никогда не было, на самом деле. Не знаю насчет греков, по-моему, там все иначе было устроено, но в европейской культуре этот сюжет, опора на […]
Запись Где же битва? Анна Ратафьева и Кирилл Асс в MEL Space впервые появилась Aroundart.org.
]]>