Батынков Константин - Aroundart.org / Журнал о современном искусстве Thu, 17 Oct 2024 15:38:08 +0000 ru-RU hourly 1 https://wordpress.org/?v=4.6.29 /wp-content/uploads/2018/07/cropped-a-32x32.png Батынков Константин - Aroundart.org / 32 32 Интервью с Константином Батынковым /2011/06/24/interv-yu-s-konstantinom-baty-nkovy-m/ Fri, 24 Jun 2011 14:23:59 +0000 http://aroundart.ru/?p=18220 Константин Батынков «Неинтересен сам образ жизни современного художника» Когда я произносил имя Константин Батынков в присутствии своих знакомых, его практически сразу же начинали либо страстно хвалить, либо оголтело ругать. Думаю, это хороший показатель, так как равнодушным художник не оставлял никого. Хотя к самому себе Батынков старается относиться с некоторым отстранением, дистанцироваться от своей славы. Про собственное интервью он самоуничижительно говорит, что это «рассуждения сумасшедшего о своих картинах», рассказывает о том, что мирская слава ничто, что не следит за публикациями и рецензиями, посвященными его творчеству. Возможно, это показное равнодушие, но, если даже так оно и есть на самом деле, довольно часто имидж, сконструированный для внешнего пользования, срастается с тем, кто берет его на вооружение. Хочешь выглядеть отшельником – в итоге становишься отшельником. Новая выставка художника «Натюрморты», которую он открыл в Крокин_галерее 19 мая, не предлагает чего-либо экстраординарного. Любой видевший ранее работы Батынкова может ощутить подкупающий эффект узнавания, результат своеобразного импринтинга, благодаря которому мы привязываемся к стилю того или иного художника. На холстах видны предметы быта: вазы с цветами, бутылка, штопор, рюмка, магнитофон, стопка дисков, лампа, книги, игрушки, куклы, очки. Среди вещей толпятся мириады маленьких точек-фигурок, ожившие солдатики, полетевшие игрушечные самолеты, маски, бесстрастно глядящие на зрителя. Изображения монохромные. Однажды Батынков сказал, что «бессмысленно рисовать подсолнухи после Ван Гога» – тема исчерпана. Но на выставке мы видим сразу несколько написанных с размахом подсолнухов. Скорее исчерпан разговор о том, что нельзя делать что-то, раз это что-то в прошлом было сделано в большом количестве или пару раз, но слишком уж эффектно. Художник использует консервативный язык, говоря об искусстве и жизни, но при этом вполне удачно существует в мире после многоступенчатой культурной революции. Он ориентируется на живопись и графику в эпоху, когда вокруг только и слышно об искусстве новых медиа, называет эскапизм неотъемлемой чертой своего творчества, и это находит отклик у значительной аудитории. Художник словно существует в постапокалиптическом пространстве, где сглажены конфликты, противоположные тенденции сосуществуют, не соскальзывая в противостояние. Вопрос в том, долго ли это продлится. Современный мир кажется утомительным и слишком беспокойным, чтобы тратить на него свои силы, но стоит отвернуться от какого-либо нового массового увлечения, порой, действительно, утомительного, как в образовавшейся пустоте возникает самозванец, называющий себя твоим именем и говорящий за тебя. Константин Батынков ответил на вопросы AroundArt: В: Вы говорите в пресс-релизе, сделанном в виде интервью, что Вам захотелось нарисовать предметы с подоконника в мастерской. Насколько важно непосредственное окружение: предметы, люди, помещения? О: Для меня вообще не важны ни предметы, ни люди. Просто все остальное я уже нарисовал. Действую методом исключения. Я сторонник того, что изобразительное искусство или музыку невозможно вербализировать, объяснить словами. И все интервью и пресс-релизы – это такое корявое, условное обозначение того, чего бы я хотел сделать. В: Мне показалось, исходя из увиденного на нынешней выставке «Натюрморты» и предыдущих, что для Вас этот уровень реальности близких вещей намного важнее, чем большие социальные реалии и общекультурные тенденции. Это так? О: На самом деле, мне не важно ни то и ни другое. Но они менее раздражают – вещи, которые тебя окружают. Ты как-то свыкаешься с ними, они тебе подвластны. Ты можешь выбросить и избавиться от них, а вот от вида за окном избавится гораздо сложнее. Но тоже можно уехать, конечно… Для меня живопись – времяпрепровождение, не более того. Надо ж чем-то заниматься. Она интересна, отвлекает от жизни. Поэтому волнует скорее процесс: ты отвлекаешься, ты рисуешь картину. А что на ней нарисовано – непринципиально. Какая-то фантасмагория, например. В: У Вас много подобных сюжетов, рассказывающих о бытовых чудесах, оживших вещах. О: Все рождается в процессе. Человек сочиняет стихи – непонятно, откуда берутся слова, вырываются в строчку. Он же не про Дусю пишет, которая его разлюбила. Начинается с Дуси, а потом поэт куда-то уходит, улетает. В общем, живопись тоже довольно самоценная вещь. Ты начинаешь рисовать матрешку, поварешку, потом самолет полетел, скатерть появилась, скатерть исчезла – река потекла. У меня, во всяком случае, так. В этом есть какая-то прелесть. Я начинаю рисовать картину и не знаю, чем она закончится. Потому что все остальное, социальность, то, что за окном, – это ужас и кошмар. Вот ходят там какие-то человечки в оранжевых жилетках, грядку копают. Ну что вот этих дядек рисовать или каких-нибудь теток?.. В: В одном из интервью Вы определили общий дух Ваших работ как «радостный пессимизм». Это до сих пор так? Что стоит за этим словосочетанием? О: В целом, да. Но скорее не радостный пессимизм, а веселый апокалипсис. Он уже идет. Что может сравниться с волной, заливающей Японию, сметающей дома? Это же завораживающее зрелище. Куда там видеоарту или кино! Жизнь – она сильнее и интереснее. Происходят катаклизмы, а мы в них живем, адаптировались. И жизнь очень быстротечна. Мне вот 52 года, и это стало очевидным. В: Живопись и графика это такие специфические медиумы в искусстве. Сейчас существует огромное количество новых способов подачи материала, а Вы идете вот таким путем… О: А Вы знаете, тут такое дело. Я лет семь функционировал как современный художник. Мы работали в фотографии и в видео, делали перформансы, театр и лэнд-арт, когда мы работали вместе с Колей Полисским и Сережей Лобановым. Но мне это стало неинтересно. Неинтересен сам образ жизни современного художника. Мне приятнее сидеть в мастерской, в тенечке, и рисовать какой-то очередной бред собственный, нежели бегать по душной Москве как сегодняшний художник-функционер, медийный персонаж. Деловые встречи, переговоры. Соответственно надо что-то быстро делать. Фотография, видео сразу дают какое-то качество, а в живописи такого нет. Может, не получится, и очень часто не получается. Но в этом есть кайф преодоления. Нарисовать хорошую картину очень трудно. Дай бог, за жизнь несколько штук нарисовать. Это отвлекает от жизни. А потом живопись сегодня как симфоническая музыка: человек ее понимает, когда достигает определенного возраста, вот я всегда пытался, но она не совсем соответствовала моему миропонимаю, но прошли годы, и после джаза ты приходишь к симфонической музыке, начинаешь слушать, а «два аккорда» становятся менее актуальны. А живопись трудно делать. Картины мне сейчас рассматривать интересно, а фотографии или инсталляции… ну стоит там сто ящичков, десять раскореженных машин, самолет, перевернутый и перекрашенный, или танк, как на Венецианской биеннале, – ну это такой аттракцион, легко считывается месседж. Живопись сложнее, потому что очень сложно хорошую вещь сделать. Мало хороших живописцев, фотографов же очень […]

Запись Интервью с Константином Батынковым впервые появилась Aroundart.org.

]]>