Инсталляция - Aroundart.org

Александра Гарт

Полина Слепенкова — Fri, 28 Jan 2022 18:30:43 +0000

Илья Крончев-Иванов (ИК): Расскажи, где ты училась? Александра Гарт (АГ): Сначала я училась по специальности «изобразительное искусство» в педагогическом университете имени Герцена, на заочном отделении. Вы представляете, что такое заочная учеба? Я появлялась в университете два раза в год во время сессии и защиты проектов. У нас не было как таковых лекций или занятий с преподавателями. Нам просто давали задание по различным предметам и мы их выполняли самостоятельно. Никто ничему особо не учил. Полина Слепенкова (ПС): А как строилась образовательная программа? Что вы изучали, если так можно сказать? АГ: Программа была довольно классическая. Все начиналось с натюрмортов, сначала акварелью, потом маслом. Затем были портреты, «обнаженка». Свой диплом я выбрала делать в графике. На самом деле, в заочном обучении есть плюсы — по большей части тебя никто не напрягает, только два раза в год. Также преимущество моего образования заключается в том, что мы в Герцена пробовали различные техники, виды искусства, медиа. Например, я имею представление как о керамике или печатной графике, так и о классической станковой живописи или академическом рисунке. То есть, если студенты Штиглица, которые, например, учились на монументальной живописи, фокусируются только на своем предмете и не погружаются в печатную графику или керамику, то нас учили многому, но понемногу, «чему-нибудь и как-нибудь», но более менее всему. Это, конечно, на мой взгляд, преимущество. В целом, это позволяет представить какие существуют техники, инструменты и формы для своего выражения, а так художественное образование — это какая-та ерунда. ПС: Была ли у тебя тогда какая-то художественная тусовка? АГ: Нет, тусовки не было, потому что учеба была заочная. Вы представляете себе студентов заочного отделения? В основном, это были, как мне тогда казалось, очень взрослые женщины из регионов, которые поступали туда чтобы получить корочку педагога. Было два мальчика, странных… ИК: Почему странных? АГ: Какой нормальный человек пойдет учиться на заочку в Герцена? Тем более юноши, которых это не освобождает от армии. Значит, их освободило что-то другое…. Один из них был просто странный. А второй — просто восхитительный. У меня есть про него три истории. Первая, как он однажды пришел на «площадь отчаяния» и… Вы знаете что такое «площадь отчаяния»? ИК: Нет. АГ: Это площадь напротив собора Святой Екатерины на Невском, где художники продают свои работы. В общем, он пришел туда с фотографиями натурщицы, которая нам тогда позировала, и попросил художников с площади нарисовать её, потому что сам совсем не умел это делать. Вторая история — однажды на общей встрече во время очередной сессии он посреди занятия поднялся и громко сказал «как же я вас всех ненавижу!». Я была впечатлена. Третья история приключилась после занятия по ДПИ (прим. декоративно-прикладное искусство), когда мы изучили народные орнаменты. После окончания встречи он взял тюбик красной краски, вышел в коридор и нарисовал «свастон» (прим. свастика). На вопрос «зачем?» он отвечал, что ему велели так сделать. Марина Пугина (МА): Скажи, а этот «странный парень» как-то включен сейчас в художественную жизнь или пропал совсем? АГ: Нет, он кажется, даже диплом не делал. Из всего моего потока, кажется, было четыре группы, никто не стал художником. Не было такой задачи ни у ВУЗа, ни у студентов. ИК: А история про тебя есть какая-нибудь? Которая тебе запомнилась из этого времени? АГ: За год до моего выпуска факультет сгорел. Вообще, все места, в которых я когда-либо проводила долгий период времени своей жизни каким-то образом исчезали. Необязательно сгорали. Роддом, в котором я родилась, — разрушен. Детского сада, в который я ходила, больше нет. Даже школу расформировали. И вот факультет сгорел. Вот такая история про меня. ИК: Когда ты училась в Герцена, чем ты занималась в свободное время? АГ: Слушай, положа руку на сердце, мне кажется, что я в основном пила. Потому что эти пять лет полностью испарились из моей памяти. Но если напрячься и подумать «что я делала»…я, например, много писала маслом. ИК: Для себя или для учебы? АГ: Для себя. Хотя я не разделяла. Например, было задание — написать два портрета к сессии за полгода. И все приносили два портрета. А я приносила 15 холстов. Меня очень не любили за это. Также я работала натурщицей. Продавала художественные материалы в магазине товаров для художников, хотя вот именно там я в основном и пила. Учила английский и читала много английской поэзии ИК: Какого века? АГ: Двадцатого. Американская тоже была, но больше английской. В общем, эти пять лет как-то испарились. Может быть, поэтому я смотрю сейчас на двадцатилетних и мне становится немножко больно за бесцельно прожитые годы. Хотя, с другой стороны, может быть я так медленно развиваюсь. Они вот в 20 лет уже все поняли, а и в свои 30 не очень понимаю. ПС: А что было потом? После Герцена? АГ: После выпуска я работала преподавателем в художественной школе в Царском селе где-то полтора года. ПС: Ты работала с детьми? АГ: Я и в общеобразовательной школе работала в Купчино с детьми мигрантов. Очень хорошо. Дети были замечательные. И в кружке работала. Было нормально. Мне нравилось. В общем, после окончания я преподавала. Также я пошла учиться в Санкт-Петербургскую печатную студию на курс печатной графики. Именно там я узнала, что есть галереи современного искусства. ИК: Почему ты решила пойти на этот курс? АГ: Тогда это был единственный в городе курс печатной графики. Мне хотелось узнать про нее чуть больше, чем нам рассказывали в Герцена. Это было прикольно. Было время, когда я ходила куда-то учиться. Например, я прошла курс управления мотоциклом и у меня были права категории «А», занималась на курсах английского. ИК: А откуда появилось такое желание ходить на эти разные курсы? АГ: Мне было прикольно. Я бы и сейчас, если бы у меня было больше времени и больше денег походила. Я вот думаю записаться на курс по японскому языку. Не знаю. Когда ты ничего не делаешь и у тебя есть работа, которая не занимает все твое время, когда не было такого количества социальных сетей — что еще делать. Можно было пойти куда-то поучиться. Сейчас нужен какой-то более грамотный тайм-менеджмент, чтобы решиться на это. ИК: И ключевым для твоего пути стал, к сожалению, а может, к счастью, не курс по управлению мотоциклом, а именно печатная графика? АГ: Да, я узнала что есть разные галереи современного искусства, современные художники. Познакомилась с этим сообществом и стала ходить на выставки. ПС: Как ты стала куратором Графического кабинета […]

Запись Александра Гарт впервые появилась Aroundart.org.

Елена Колесникова

Михаил Каталов — Thu, 10 Sep 2020 09:00:03 +0000

Выпускница МАрхИ и КИСИ, живёт в Геленджике и занимается исследованием города и жилых пространств с архитектурной и антропологической перспектив.

Запись Елена Колесникова впервые появилась Aroundart.org.

К теории импровизации в современном искусстве

Матвей Селякин — Thu, 14 May 2020 06:46:59 +0000

Об импровизации размышляет Матвей Селякин: его медитация вокруг «Инсталляции опыта» (2011) Вали Фетисова спиралирует вариациями из деконструкции и теории музыки.

Запись К теории импровизации в современном искусстве впервые появилась Aroundart.org.

7 октября — 25 февраля

Сергей Гуськов — Mon, 13 Apr 2020 18:40:16 +0000

Возвращение легендарной рубрики с текстами о выставках Виталия Безпалова, Таты Гориан, Алины Рыбальченко, Кати Хасиной, спекулятивном коллоквиуме Саши Пучковой, сибирском ироническом концептуализме, «Городской среде» Пскова и открытии новой «Типографии».

Запись 7 октября — 25 февраля впервые появилась Aroundart.org.

А теперь не смотри

Ольга Дерюгина — Thu, 05 Jul 2018 08:18:33 +0000

Ольга Дерюгина расспросила художников Дмитрия Кавко, Кирилла Савченкова, Дмитрия Окружнова и Мария Шарову, Дашу Трофимову и главную хранительницу музея «Гараж» Алесю Веремееву о том, где хранят и как утилизируют габаритные инсталляции.

Запись А теперь не смотри впервые появилась Aroundart.org.

Оргия вещей

admin — Thu, 12 Oct 2017 08:24:22 +0000

Куратор Владимир Логутов, сокуратор Илья Саморуков

Запись Оргия вещей впервые появилась Aroundart.org.

Индо(?)китай. Выпадение из «Льенсо» Ивана Новикова

Никита Сазонов — Wed, 04 Oct 2017 10:58:54 +0000

Никита Сазонов, вооружившись постколониализмом, полным телом и «если угодно», расследует прошедшую год назад выставку Ивана Новикова «Льенсо».

Запись Индо(?)китай. Выпадение из «Льенсо» Ивана Новикова впервые появилась Aroundart.org.

22–28 мая

Сергей Гуськов — Mon, 29 May 2017 14:12:26 +0000

Персональные выставки Анастасии Кузьминой, Анастасии Вепревой и Саши Бородиновой, а также первый выпуск зина книжного угла «Живет и работает»

Запись 22–28 мая впервые появилась Aroundart.org.

Ирина Нахова: «На Венецианской биеннале я не была ни разу»

Анна Быкова — Tue, 16 Sep 2014 10:08:59 +0000

Ирина Нахова, «Рай», ЦСИ «Винзавод», до 26 октября Фото: Анна Быкова В пространстве Большого винохранилища ЦСИ «Винзавод» открылась выставка Ирины Наховой «Рай». Она продолжает серию сайт-специфик проектов «Винзавода»: инсталляцию художница создала специально для московского пространства. «Рай» является прямым продолжением знаменитых «Комнат», особого жанра, в рамках которого Нахова создает в качестве произведения самостоятельное пространство. Придуманный художницей еще в 80-е годы, жанр был переосмыслен Ильей Кабаковым в его «тотальных инсталляциях». В следующем году Нахова будет представлять Россию на Венецианской биеннале. Накануне открытия выставки на «Винзаводе» Анна Быкова расспросила художницу об ауре андреграунда, феминистском движении и последних работах. Анна Быкова: Вас условно относят к кругу московского концептуализма. Продолжаете ли вы мыслить свое творчество и сейчас в концептуалистской парадигме? Ирина Нахова: Мы просто вместе начинали, это мои близкие друзья и приятели, знакомые… Но сказать, чтобы я принадлежала именно к концептуализму, я не могу. Я была всегда немного в стороне или сбоку. Для меня концептуальная идея важна, но само исполнение тоже не менее важно. Для меня такого вопроса не стояло, к какому течению я принадлежу. АБ: Когда Вы уехали в США, какие-то американские концептуалисты повлияли на ваши работы? ИН: Я, можно сказать, никогда не уезжала. Я всегда жила на две страны, сидела «на двух стульях» с 1989 года. Это очень хорошо, ведь я смогла смотреть на разные культуры со стороны и сравнивать их. Собственно говоря, это и есть позиция художника. Дистанция дает правильную перспективу. Это как в истории, для правильной оценки событий должно пройти какое-то время. Так в идеале для Художника, а я говорю Художник всегда с большой буквы, потому что это романтическое представление, идущее еще со времен Советского Союза. Тогда художник был каким-то оракулом, хранителем тайн, пророком, потому что не было доступа к художникам андерграунда. Никто ничего не видел, выставок не было… Работы показывали только своим близким друзьям, устраивали домашние выставки, обсуждения, но это все был очень узкий круг. И для более широкой публики Художник становился пророком, потому что само искусство андеграунда было искусством сопротивления, откровения, нон-конформизма. То же самое с поэтами, которые издавались исключительно в самиздате… АБ: То есть была аура, ореол… И вы сейчас как-то продолжаете изнутри себя осмыслять именно в этой парадигме? ИН: Изнутри я не могу сказать, что всегда себя чувствовала пророком или героем подпольным… С 14 лет я знала, что занимаюсь уже своим делом, что это мое предназначение. Даже сейчас осталось это ощущение предназначения с большой буквы. АБ: Как это случилось? ИН: В детстве я не занималась каракулями… Но довольно быстро поняла, что я ничем другим заниматься не хочу, не умею и не буду. Что если дан тебе какой-то дар – какой, большой или маленький, неважно – ты должен его воплотить. АБ: В последних своих работах вы так или иначе обращаетесь к советской эпохе, к советскому тексту. С чем это связано и почему кажется актуальным сегодня? ИН: Я в отличие от Комара и Меламида, Эрика Булатова, Ильи Кабакова специально советским текстом никогда не занималась. Я в этом жила и это мне было неинтересно. Я все делаю только по крайней необходимости, иначе работа будет неинтересна ни мне, ни другим. Искусство – это инструмент узнавания, познания. Если я никакими другими методами не могу понять, что со мной происходит – или не со мной, но что-то важное – то искусство это единственное средство понять, что происходит. А мои последние работы – в Stella Art Foundation («Ремонт», 2012) и в «Рабочем и колхознице» (кураторский проект «Международный женский день», 2013) – это рефлексия не столько на окружающие события, но и на собственное прошлое. После смерти моих родителей остался огромный архив, в котором я до сих пор разбираюсь: письма, фотографии, фильмы 8-миллиметровые, которые снимал мой папа… С этим грузом – старости, смерти, болезней – и тем, что от меня скрывали и не проговаривали, когда я была ребенком (то, что мой дед был расстрелян в 1937 году в ходе сталинских репрессий), я и делала эти работы. Это история семьи и история страны… И это нужно помнить. И через историю своей семьи я пытаюсь понять историю Советского Союза и России вообще. В проекте «Ремонт», который был показан в Stella Art Foundation, я использовала и семейные архивные фотографии и фотографии, которые я делала и в Америке, и в России. Это был архитектурный коллаж из моей жизни, истории семьи и страны. АБ: В феминистской парадигме как вы себя видите? Вы считаете себя феминисткой? ИН: Да, безусловно, считаю. Это моя позиция. При том, что специально я не делала феминистских работ. Я не бежала с флагом впереди паровоза… АБ: У феминистского движения остаются сейчас какие-то актуальные задачи, какие были раньше? ИН: Общество сейчас, в том числе и российское, стало немного более толерантным, но это все равно кучка людей. А в принципе здесь конь еще не валялся. Как было наше общество патриархальным, так и осталось, – и это катастрофическая ситуация. АБ: В Америке по-другому? ИН: В Америке результаты феминистского движения 50–60-х годов очевиднее. В Советском Союзе все были подавлены одинаково: что женщины, что мужчины. Поэтому, может быть, внутри семьи и были патриархальные моменты. Но тогда стоял вопрос о правах человека вообще, а не какой-то отдельной группы. В начале существования СССР феминистское суфражистское движение сыграло свою роль, но оно было подавлено сталинизмом. При перестройке стало возрождаться движение за права других: феминизм, ЛГБТ-движение… Сейчас же все равно женщины меньше получают по статистике в России, а в Америке такого нет: там если приходишь в гости, мужчины таким же образом готовят, как и женщины, убираются… На бытовом уровне это противопоставление мужчин/женщин изжито. Никому не придет в голову сказать: «А ты пойди, посуду помой». У более старшего поколения это еще может случаться, но у тех, кто вырос после 60-х годов, это невозможно. Расизм изживается труднее. У совсем молодых людей вдруг вспыхивает расизм, у тех, у кого не было этого на памяти. Как у нас в России вдруг возрождается фашизм – это потому, что им в школе не объяснили. В Германии было всенародное покаяние – у нас нет! У нас не было попытки заклеймить сталинизм. Сейчас наоборот культ Сталина возрождается – я вижу его портреты в такси или в машине. Это чудовищно: при Сталине было истреблено лучшее в поколении, а люди это не помнят. В России главным музеем должен был […]

Запись Ирина Нахова: «На Венецианской биеннале я не была ни разу» впервые появилась Aroundart.org.