Пархоменко Дарья - Aroundart.org

Еще один способ профанировать искусство

Елена Ищенко — Wed, 17 Jul 2013 09:28:40 +0000

LABORATORIA Art&Science Space исполнилось пять лет. В честь мини-юбилея куратор всего проекта Дарья Пархоменко сделала выставку «Фронтир», которая в сочетании с такой датой воспринимается как некое подведение итогов пятилетней работы по скрещению современного искусства и современной науки. Тема выставки, правда, больше напоминает о начале пути, когда принято определять границы, или – фронтиры. Но, видимо, с science art’ом все настолько непросто, что вопрос о границах науки и встал только сейчас. Вопрос этот правильный, правда, найти на него ответ куратору так и не удалось: юбилейная выставка выглядит – как и вначале пути – какой-то профанацией и обманкой. Но если пять лет назад это забавляло, интересовало и оставляло надежду, что что-то все-таки получится, то сейчас ее практически нет. От соприкосновения с наукой искусство выигрывает в лишь очень редких случаях, обратный процесс, по сути, не происходит вообще: художественное исследование остается невостребованным учеными. Единственное, пожалуй, исключение из этого ряда составляет и показанная на выставке «Фронитир» работа Сергеея Шутова «Министерство правды голубя мира», которая представляет собой небольшую голубятню, стоящую во дворе «Лаборатории», где 24 часа в сути следят за голубями и подсовывают им раздражителей – эксперимента ради. В этот раз к голубям подселили двух искусственных птиц, сделанных из хлеба – то есть из пищи голубей. То, что искусственных голубей можно есть, настоящие птицы поняли только тогда, когда им не оставили еды, до этого они пытались «поговорить» с ними и даже приставали. Вот такая история. Ученые заинтересовались этим почти социальным экспериментом, но велика ли его художественная или социальная ценность? В других работах с научным и художественным потенциалом дела обстоят плохо. Взять хотя бы видео Дмитрия Булатова и Алексея Чебыкина, в котором художники пытаются надстроить дополненную реальность над самой большой в мире улиткой. Сначала вроде бы интересно, но когда фильм заканчивается, возникает ощущение, что тебя водили за нос: огромные усилия ученых и куча денег выливаются в какой-то «пшик», созданный как будто для пресловутой «красоты» и развлечения зрителей. Или другое видео Эвелины Домнич и Дмитрия Гельфанда, которое выглядит так, будто его стащили из какого-нибудь научного музея: по экрану бегают частицы, сталкиваются друг с другом, потом снова разбегаются. Красиво, да, и, наверно, чертовски интересно с научной точки зрения, прояснить которую на выставке не представляется возможности: в экспликации работы говорится о микрокосме, макрокосме и красоте. В этом видео происходит довольно простая подмена: то, что было добыто с помощью научных методов познания, названо художниками «красивым» и перенесено из научной плоскости в художественную, параллельно будучи наделено довольно тривиальной идеей о взаимосвязи и взаимоповторении микрокосма и макрокосма. Эвелина Домнич, Дмитрий Гельфанд, Mucilaginous Omniverse, кадр из фильма, 2009 Тема границы, вынесенная в название выставки, у каждого художника раскрывается по-своему. Кто-то задумывается об определении физической границы, как, например, Наталья Зинцова в одноименном видео. Художница пыталась определить, где проходит граница, разделяющая сушу и море, положив на берег веревку и предоставив волнам возможность самим определить, где заканчивается одно и начинается другое. Эта метафоричная и концептуальная работа была одной из лучших, правда, в контексте всей выставки и она смотрелась немного ущербно: с точки зрения науки эксперимент Зинцовой сродни детским исследованиям, о которых, кстати, вспоминали и посетители «Фронитира». О том, что научный уровень подобного сайенс-арта примерно такой же, что и у детских шалостей, напоминала в том числе и работа Ани Желудь: сделанная из черной проволоки большая змейка Рубика – одновременно и математическая головоломка, и детская игрушка. И если в работе Желудь научный и художественный методы сочетались, то работа Зинцовой все-таки оставалась на стороне второго– ничего при этом не теряя. Еще одна интересная и в то же время не имеющая никакого отношения к сайенс-арту работа – двухканальное видео «Бекленищево» группы «Куда бегут собаки». Первое видео – бесконечно мелькающие березы, снятые будто из окна автомобиля, несущегося по проселочной дороге. Второе – спидометр, показывающий скорость и невидимой глазу машины, и изображения. Чем больше смотришь на видео, тем длиннее получается граница воображаемого Бекленищева. Причем, каждый посетитель выставки может вычислить собственную длину этой березовой границы, применив нехитрую математическую формулу, которую все знают еще со школы. В этой простейшей формуле по сути и заключается та самая «научная» составляющая работы, которая ничего этой работе не добавляет – все ясно и без формул, достаточно лишь художественного восприятия. В работе Романа Сакина отношения с наукой остались примерно на том же уровне: слово «фронтир» он воспринял буквально и рассказал в своей привычной манере историю ученых, которые в труднейших условиях добывали новые знания. Валя Фетисов, как и в своих других работах для «Лаборатории», вновь ставил эксперименты над людьми, пытаясь выяснить, может ли человек воспринимать границу не визуально, а на слух. Его работа заключалась в неприятном звуке, который слышался каждый раз, как только человек переходил границу двух залов. Но из-за множества людей должного эффекта работа не возымела: сначала посетители в растерянности искали источник звука и пытались понять его причину, потом и вовсе перестали обращать внимание. Более интересный и сложный симбиоз искусства и науки получился у Дмитрия ::vtol:: Морозова, в его сложной (с технической точки зрения) работе Conus. Главной часть объекта являются ракушки, рисунок которых, как было выяснено учеными, является визуальным выражением некоторых математических алгоритмов, например, клеточных автоматов. Вторая часть объекта – компьютерный алгоритм, соответствующий рисунку на ракушке. При взаимодействии частей рождается звук. Как говорит художник, его работа – это синтезированный с помощью искусства объект из мира природы и мира математики. Похожие объекты делает и Дмитрий Каварга, называя их «оболочками смысловых конструкций» Художник пытается визуализировать тексты философов, которые, как он говорит, иногда ставят его в тупик. В своей попытке визуализации Каварга прибегает к высокоехнологичным материалам, которые, по его мнению, соответствуют новейшим философским изысканиям. Так, его работа «Наблюдатель сложности» была создана под впечатлением текста доктора философских наук В.И. Аршинова, в котором ученый рассуждает об искусственном разуме. Дмитрий Каварга, «Наблюдатель сложности», 2013. Выставка «Фронтир», LABORATORIA Art&Space, вид экспозиции, 2013 В работах Морозова и Каварги чувствуется действительный потенциал взаимодействия науки и искусства, их работы самодостотачны и интересны, и при этом не могли быть сделаны без вмешательства ученых. В этих работах научные методы удачно используются для достижения вполне художественных задач. Но чаще всего такое взаимодействие решает задачи другого рода – развлекательного. Кульминацией вечера стал подарок художника Александра Панкина куратору «Лаборатории» Дарье Пархоменко. Сюрприз представлял собой картину с цифрами (вполне себе в духе Панкина, чей излюбленный прием – рисовать математические задачи […]

Запись Еще один способ профанировать искусство впервые появилась Aroundart.org.

Интервью с Дарьей Пархоменко

Мария Калашникова — Tue, 01 Nov 2011 09:41:50 +0000

Диалог искусства и науки Проблема взаимоотношений науки и искусства интересует человека с того момента, как он дал определения этим двум понятиям. Античные философы занимались формированием категориального аппарата современной науки. Именно философы выявляли основные черты научного знания и их отличия от области искусства. Искусство традиционно понималось лишь как производство вещей (или произведений), тогда как наука поднимала глобальные вопросы мироздания. Сегодня современное искусство стремится занять место философии, превратившись в лакмусовую бумажку или барометр, чутко реагирующий на все изменения в политической, социальной, духовной жизни общества. Современный художник подобно античному мыслителю готов изучать вопросы бытия, и как врач он всегда готов поставить диагноз. В то же время для людей, занимающихся современной наукой, к примеру, исследованием работы мозга, процесс творчества представляет большой исследовательский интерес. Творческий импульс является первопричиной как художественного произведения, так и научного открытия. В голове ученого и художника происходит идентичный эмоциональный «сбой». Нейрофизиолог Наталья Бехтерева доказала, что механизмы творческой активности невозможны вне состояния процесса «детекции ошибок», когда в мозгу оптимизируются различные виды эмоций. Свой художественно-научный эксперимент на эту тему провели в LABORATORIA Art&Science Space – первая и пока единственная в России организация, специализирующаяся на исследовании взаимодействия современного искусства и науки. Куратор Дарья Пархоменко предложила современным художникам принять участие в изучении работы мозга, а ученым Курчатовского института поразмышлять над вопросом «что есть творчество». Так родился проект-взаимодействие людей научного и художественного склада ума. Как проходил этот эксперимент, и к каким выводам пришли участники проекта, узнал корреспондент aroundart. Мария Калашникова: Ваш проект называется «ВНЕДРЕНИЕ», почему? Вы имели в виду такое взаимовнедрение/всматривание друг в друга приглашенных на проект ученых и художников? Дарья Пархоменко: Главный вопрос проекта ВНЕДРЕНИЕ: можно ли внедрить искусство в науку, а науку – в искусство? Наше ВНЕДРЕНИЕ – это «внедрение» в мозг, в актуальные проблемы исследования границ сознания, структуры памяти, управляемости поведением, механизмов высшей нервной деятельности. Также ВНЕДРЕНИЕ – это фактическое включение художников в работу научных лабораторий НБИК-центра Курчатовского института. М.К.: Расскажите, пожалуйста, поподробнее, как происходило взаимодействие ученых и художников? Диалог состоялся? Д.П.: Сначала мы ходили на экскурсии в лаборатории отдела нейронаук Курчатовского института, знакомились с учеными и их работой. Затем они приходили к нам в LABORATORIA, здесь художники показывали свои творческие разработки, завоевывали доверие настороженных ученых. Были и общие и частные встречи. После того как «растопили лед» и у художников сложилось представление о деятельности ученых, на коллективной встрече в LAB художники представили свои идеи (одним из критериев для участия в проекте было – сотрудничество с учеными). Вот, например, характерный диалог художника Сергея Шутова и нейробиолога Константина Анохина. Сережа предложил сделать экспериментальный проект с крысами: поставить в лабиринте плазменный экран и показывать крысам их сородича, но не вожака, а совсем наоборот – самого слабого крысенка, и в это время отслеживать реакции животных с помощью видео. Константин Анохин предложил изменить объект исследования и провести этот эксперимент с голубями, так как у них в отличие от крыс очень хорошее зрение, и они действительно смогут реагировать на видеоизображение. Эта идея стала интересна Анохину еще потому, что в России не ведутся исследования над голубями, хотя они могут быть очень полезны для когнитивных наук. Теперь в LABORATORIA есть science art голубятня! Она сделана в виде огромной скульптуры голубя, где комфортно живут восемь пар птиц. Голубятня оборудована системой видеонаблюдения и плазмой — скоро студенты биофака МГУ начнут наблюдения за реакциями голубей на гиперстимулы, демонстрируемые на видео. Это пример более или менее дистанцированного диалога. Есть постоянная необходимость преодолевать два комплекса: художники мало чего понимают в науке, а ученые не очень заинтересованы участвовать в художественном процессе. Но постепенно эти проблемы преодолеваются, и участники понимают: «что-то» в этом есть. М.К.: Значит, совместными усилиями работается лучше: и те и другие познают мир, но разными путями. Даша, а почему этот проект связан именно с деятельностью мозга? Д.П.: Мозг – это общее, что есть у ученых и художников. И те и другие работают с помощью этого инструмента и не понимают, что там происходит внутри и почему. М.К.: У вас в ходе дискуссий не возникало проблем на почве различий взглядов и форм мышления участников вроде эмоционального/рационального, художественного/теоретического? Д.П.: Возникало. Из двадцати восьми художников, участников проекта, на финише осталось одиннадцать. Одна из задач проекта – успешная коммуникация, способность понять и услышать другого. Трудность общения заключалась в языковом барьере, использовании терминологии, а также и в другом типе ментальности, логики. М.К.: Вы условно делите художников проекта на три группы. Первые поддерживают и продолжают форму научного эксперимента, третьи скорее отрицают возможность такого диалога. А вот про вторую группу сказано, что «они еще не имеют подтверждения научной актуальности», что это значит и кто это должен подтвердить? Д.П.: Ученые должны подтвердить. Художник свою часть работы сделал – спровоцировал ученого. Дальше выбор ученых, подхватят они идею или нет. Художник в этом смысле воздействует на ученого, как яблоко на Ньютона. Вы же понимаете, что сделало яблоко с Ньютоном? Оно «снесло ему крышу» и Ньютон открыл закон всемирного тяготения. Шучу. М.К.: Мне показалось из текста пресс-релиза, что в некоторых проектах участников заметна ирония или игра со зрителем, как в инсталляции Валентина Фетисова. Так это скорее художественный проект с неким познавательным опытом или все же Вы смогли дать научные ответы на какие-то вопросы? Д.П.: Для этой ситуации критерием является не ответ, а сама постановка вопроса. Парадокс состоит в том, что поведение крыс и мышей в заданных условиях хорошо изучено. И Оля Сварник специалист в этих вопросах. Здесь, на выставке ситуация меняется: в положение крысы ставится человек. При этом версии его поведения для обнаружения выхода из той тупиковой ситуации, в которой он оказался – двери не открываются ни при каких обстоятельствах – записываются на видео. Это фактически накапливаемый объективный материал, который может быть подвержен научной обработке на основании некоторых методик, например, психологических, на основании того, что мы знаем о психике человека или в сравнении с тем, что мы знаем о поведении крыс. Интересно, что художественная интерактивность и развлекательность произведения постепенно растворяется, и уступает место его научной состоятельности как площадки эксперимента. Мое дело создавать условия, а ответы на научные вопросы дадут ученые. М.К.: Вернусь к вопросу о третьей категории художников. Видимо, когда человек без специального образования сталкивается с необходимостью вникнуть в проблему работы мозга, то ему невольно приходит на ум вопрос, а где же душа. Собственно, не этот ли […]

Запись Интервью с Дарьей Пархоменко впервые появилась Aroundart.org.