Старков Игорь - Aroundart.org

Старков и Андреева: национальные три полоски

Ольга Данилкина — Thu, 24 Jul 2014 10:30:45 +0000

Ольга Данилкина о новом атрибуте российской культуры на выставке «Русский Адидас» Игоря Старкова и Дарьи Андреевой в ММОМА.

Запись Старков и Андреева: национальные три полоски впервые появилась Aroundart.org.

Открытия недели: 30 июня — 1 июля

Ольга Данилкина — Mon, 07 Jul 2014 10:28:31 +0000

Manifesta 10, аудерграундный Петербург, провинциальный «Адидас», барочная Москва и другие выставки

Запись Открытия недели: 30 июня — 1 июля впервые появилась Aroundart.org.

Под новоэстетическими знаменами

Александра Шаповалова — Wed, 08 May 2013 11:29:05 +0000

Петербургская выставка группы «Новая эстетика», к недовольству ее участников, сразу была окрещена в анонсах ультрарелигиозной и правоконсервативной. А сегодня этот вопрос в Петербурге стоит остро. Битые окна в доме Набокова, разогнанные Чепмены, раздраженный Гельман. В сложившейся ситуации громогласно раздавшиеся обещания «креативного перфекционизма» и «творческой полноты», данные группой «Новая эстетика», казалось, сулили развязку. На ум приходили «Фронт Спокойного Благоденствия» и «Новые серьёзные», но кураторы петербургской выставки обещали, что будут показывать «про любовь и красоту». Накануне выставки участники развернули активную пиар-кампанию в интернете. Шутливое заявление фотографа Игоря Старкова о том, что «пускать на экспозицию будут только в белых тогах, на голое тело, а входными билетами будут отрезанные уши известных московских концептуалистов», разжигали зрительское любопытство. Незадолго до петербургского проекта группа представила в Москве выставку «Чернозём», призванную пробудить витальность русской души (правда, тогда эту витальность приходилось в прямом смысле слова откапывать — см. перформанс «Чернозём»). Итак, Невский, 20. Ротонда дома Голландской реформатской церкви, ныне — выставочный зал Библиотеки им. В. Маяковского, не показавший пока себя местом ключевых событий петербургской художественной сцены. На фуршетном столе вино и яблоки — еще ведь не закончился пост. На стенах — крупные, но неброские работы. В центре зала что-то мерно стучит — инсталляция молодого петербургского художника Стаса Багса под названием «Надежда». Этикетки к картинам несут имена известных деятелей и лауреатов престижных премий, но навевают скуку названиями: «Вера», «Единство», «Сила»… Как правило, это или процветший крест (Игорь Пестов, «Моя вера»), или божественная рука, разрывающая темноту (Алексей Дьяков, «Вера») или подобные более-менее предсказуемые высказывания на тему религии. Мотив народного единения развивают Денис Шевчук с его крестообразной (или свастикоподобной?) композицией из сжатых рук («Единство») и Алексей Михеев, изобразивший на холсте летящего орла с камуфляжной расцветкой военного самолета («Сила»). На их фоне привлекают внимание работы с менее ожидаемыми заголовками: «Пробегание» Сергея Ануфриева — комикс о зрителе, безучастно наблюдающим погоню; или «Русский Адидас» Игоря Старкова — фотозарисовки о буднях жителя спальных районов, проводимых в тренировках на дворовой спортплощадке. В художественном плане интересным оказывается, например, «Двойное одиночество» Андрея Помулева, последователя Тимура Новикова — минималистичный холст с силуэтами спутника и единоросского медведя. Или постмодернистичные «Пионерка, вытаскивающая занозу» группы Doping Pong, «Детки» Елены Ковылиной. Работа Doping Pong — на фоне почти шишкинского пейзажа девочка, сидящая в позе классической античной статуи. Свежая, румяная действительность с налетом глянца, несколько прямолинейный постмодернизм, играющий традициями старого искусства — от эллинизма до соцреализма. «Детки» Ковылиной — лаконичный белофонный диптих, изображающий женщину в русском костюме, занятую березовыми поленцами. Её вид вызывает в памяти одновременно образ младшей дочки Меншикова, томящейся в Березове, и «кокотки из скандинавской редакции с ее чувственным, порочным ртом». Открытие завершается чтением манифеста группы и перформансом. Манифест, страстно декламируемый с хор куратором Арсением Штейнером, пестрит фразами о «живом дыхании единого для всех субстрата», «необходимости национально-культурной идентификации» и объясняет упадок современной «пиджен-эстетики» отсутствием «сопричастности и Духа». Стилистическая причудливость и идейная напряжённость текста заставляют протереть глаза и еще раз оглянуться на стены зала. Перформанс «Россия» развивает идею работы Елены Ковылиной «Спеленутая душа России», показанной в апреле прошлого года в Rizzordi Art Foundation. Как и на московской выставке «Новой эстетики», он посвящён теме жизни и смерти, вернее, оживления через принесение жертвы. В мёртвой тишине в зал вносят завёрнутое в саван тело. Над ним возвышается фигура предводителя «новых эстетов» Антона Чумака во всём белом. Выдержав значительную паузу, он принимается разрывать саван, открывая взору зрителей фигуру юной девушки, забывшейся, кажется, смертельным сном. Красавицу оживляет поцелуй — однако в этой сказке ей приходится целовать разрезанную до крови руку Чумака. Странным образом в свете громких заявлений и манифестаций художественная составляющая движения оказывается самым тонким местом, которое в итоге рвётся. Заявленное в манифесте содержание не находит себе адекватного выражения в форме — ни «свободной любви к совершенству», ни рождения «религиозного опыта» зритель не находит. В эстетическом плане эти работы могут быть более или менее сильны, но они не производят ожидаемого эффекта. Тематически они либо чересчур программны, что оказывается скучно, либо неоднозначны, что выходит удачнее. Кажется, что художники, объединившись под новоэстетическими знаменами, оказались в растерянности. Обычно мрачный Игорь Пестов, здесь притихший и благостный, модный острослов Стас Багс — по-восточному задумчивый, скульптор и светоинсталлятор Алексей Дьяков здесь религиозный станковист, а мастер радикального перформанса Елена Ковылина обращается к технике холст/масло. Поставленные кураторами задачи могут быть чрезвычайно хороши, но на данном этапе художники не смогли дать на них внятного ответа. Каждый из участников группы представил своё решение вопроса, но единого высказывания не получилось, и выставка распадается на части. Чумак и Штейнер заявляют о себе в ответ на нападки критиков: «Новая Академия. Нет. Кремлёвская пропаганда. Нет. “Крайние правые”. Нет». Остается только спросить: «Кто же вы?». Материал подготовила Александра Шаповалова Фото: Владимир Михайлуца, Валентин Жмодиков и Антон Чумак; предоставлено Антоном Чумаком

Запись Под новоэстетическими знаменами впервые появилась Aroundart.org.

Ресторан, гадалка и даже проститутка

Ольга Данилкина — Wed, 03 Oct 2012 06:56:39 +0000

Выставка Игоря Старкова и Дарьи Андреевой в галерее «Триумф»

Запись Ресторан, гадалка и даже проститутка впервые появилась Aroundart.org.

Интервью со студентом ИПСИ (2010–2011г.) Игорем Старковым

Мария Фомина — Fri, 21 Jan 2011 13:22:04 +0000

фотограф, 30 лет,Санкт-Петербург 1. Вырос я в семье музейных работников: мама работает в Русском музее, отец — в Эрмитаже. Я же был обултусом, закончил школу экстернатом (при активном мамином содействии), уже тогда начал работать на стройке, после школы — лицей фотографии, а потом армия. В армии я пробыл недолго — 4 месяца, из которых 42 дня пролежал в тамошней дурке, после чего меня выпустили с белым билетом. Вышел на свободу и практически сразу пошёл в разгул. Год гулял, ничего не делал, а потом снова пошёл работать на стройку. Всё это время занимался фотографией «по скольку по стольку». Тогда же первый раз женился (на старосте нашей группы). Моя бывшая тёща- человек тоже интеллигентный, жену с матерью не устраивала моя работа на стройке: руки в мозолях и постоянные пьянки. После очередного эксцесса на стройке, моя матушка устроила меня в фотолабораторию Русского музея. Из трудовой среды я попал в творческую — это был переломный момент. В общей сложности проработал в музее 3 года. В 2002г. поступил на факультет фотокорреспондентов имени Ю.А. Гальперина. Начал работать для нескольких журналов, начались всевозможные поездки: объездил всю Россию от Востока до Калининграда. Публиковался, где только мог. Из музея ушёл, когда учёба уже заканчивалась ‚понял, что надо не только переснимать чужие произведения искусства, но и делать что-то самому. 2. Когда уходил из музея об искусстве, как таковом ещё не думал, т.е. лично с собой не связывал. В мою работу входило делать репортажи с музейных событий, сейчас читаю о них как уже о части истории, а тогда их не воспринимал. Зачастую стоял и подсмеивался над происходящим, часто видел Тимура Новикова, но тоже не понимал всей значимости этой фигуры. До 2009г у меня была очень насыщенная репортёрская жизнь, участвовал в выставках в Москве, Питере и зарубежом. Была персональная выставка в библиотеке Маяковского в СПб, от фотодепортамента (куратор Алина Белишкина). Но потом у меня случился очередной слом — мне захотелось больше творческой работы, но репортажная съёмка этого не позволяла. Любые СМИ это такие комсомольские организации, где ты обязательно должен соответствовать каким-то определённым взглядам. Переосмысливать, сомневаться, рефлексировать — всё это здесь невозможно. Я начал искать новые пути в работе. С этим и связан мой переезд в Москву. 3. Когда переехал в Москву, то я и не думал поступать в ИПСИ, и вообще не знал ничего не о московском концептуализме, не о ИПСИ. Это очень близкие для меня сочетания, наверно в первую очередь из-за людей которые за этим стоят. О ИПСИ я узнал от художника с которым мы снимали комнаты в мастерской на Пушкинской площади (он поступал туда 2 раза, но так и не поступил). Я нашёл информацию в интернете, почитал и понял, что это для меня. О школе Родченко я на тот момент уже знал и знал многих людей от туда, но это было изначально не для меня. Как фотограф я получил уже достаточно хорошее образование и имел большую практику, мне было необходимо что-то совершенно другое. При этом я хочу продолжать работать с фотографией, т.к. фотография для меня — это всегда работа с реальностью. Фотография — сложный жанр, даже в плане того, что ей занимаются многие, а создать что-то новое очень сложно. 4. В ИПСИ на лекции я больше хожу, чем не хожу. Хожу за переосмыслением, новыми идеями. Конспектов не веду, могу даже не знать фамилии лектора, для меня это нормально. Я воспринимаю современное искусство как материализовавшуюся философию и на лекциях я смотрю, что могу взять для своих работ. Мне интересно как думают другие люди, а не цифры и имена. После ИПСИ думаю похать в Европу, но точно не в Гётеборг (прим. автора: Гётеборг-город в Швеции, где находится школа современного искусства Valand, с которой на протяжении нескольких лет успешно сотрудничает ИПСИ). Мне бы хотелось поехать в более интернациональное место, в котором нет жёсткого доминирования одной определённой культуры. Мне интересны такие города как Нью-Йорк, Амстердам, Берлин, Токио. Если у меня получиться уехать в этом году, то буду рад. Хочется года на 2–3, не больше, а потом вернуться снова в Питер, ну если не вернуться, то хотя бы тесно сотрудничать. Москва не мой город, но планирую в мае и октябре сделать здесь выставки, Это точно не будет площадка галереи СТАРТ. Там мне не нравится само выставочное пространство — слишком маленькое. Текст: Мария Фомина

Запись Интервью со студентом ИПСИ (2010–2011г.) Игорем Старковым впервые появилась Aroundart.org.