Новиков Тимур - Aroundart.org

Насколько сегодня ок висеть рядом с Беляевым-Гинтовтом?

Мария Королева — Thu, 27 Oct 2022 21:05:51 +0000

Беседа с Анастасией Хаустовой об имперских идеологиях в современном искусстве.

Запись Насколько сегодня ок висеть рядом с Беляевым-Гинтовтом? впервые появилась Aroundart.org.

Открытия по 22 октября

Мария Королева — Fri, 22 Oct 2021 08:26:31 +0000

Обозрения недавних выставок.

Запись Открытия по 22 октября впервые появилась Aroundart.org.

Сара Кульманн

Ольга Дерюгина — Wed, 05 Jul 2017 06:41:07 +0000

Выпускница Строгановки и Школы им. А. Родченко, ученица группы «Провмыза» и участница выставки «Опыты нечеловеческого гостеприимства»

Запись Сара Кульманн впервые появилась Aroundart.org.

Открытия недели: 25 мая – 7 июня

aroundart — Mon, 08 Jun 2015 16:03:53 +0000

Выпускная студентов Школы им. А. Родченко, искусство Калининграда и Швеции, новые проекты Виктора Пивоварова и Сергея Денисова, персоналки молодых – Елены Аносовой, Игоря Самолета, Олега Фролова и Кати Смураги, а также Тимур Новиков и Катарин Гроссе.

Запись Открытия недели: 25 мая – 7 июня впервые появилась Aroundart.org.

Петербургское искусство: от тупости к минимализму

Елена Ищенко — Wed, 26 Jun 2013 09:13:49 +0000

Через несколько дней в галерее «Культпроект» закроется выставка «Новые основания — от концептуализма к минимализму», последняя в рамках масштабного сезона петербургского искусства в Москве под названием «Невидимая граница». Всего девять выставок, охватывающих период с конца 90-х до современности, должны были представить полную картину питерской арт-сцены. Отсюда, из Москвы, кажется, что куратору проекта Петру Белому и его помощникам (у каждой выставки были свои кураторы) удалось рассказать о современном питерском искусстве все. Или почти все. Причем, удачно избежав тирад в адрес Тимура Новикова, фигура которого способна затмить все остальное. Что, собственно, и произошло с петербургским искусством: Новикова дружно называют «последним выдающимся художником Петербурга», не замечая никого другого. Правда, возведение «невидимой границы» — дело рук самих петербуржцев. Андрей Хлобыстин, художник и куратор первой выставки сезона «Шизореволюция», в интервью AroundArt говорил о «чердаках и подвалах» как свойстве петербургского искусства. Но заключительные выставки в «Культпроекте» говорят как раз об обратном: молодые художники разрушают «невидимую границу», предъявляя свое искусство Москве и миру (последнему — даже чаще), теряя при этом какую-то особую питерскую витальность и нонконформизм, за которую это искусство так ценили, в том числе и в Москве, и в чем Тимур Новиков сближается с «Митьками». При этом современное петербургское искусство многообразно и плодовито, так что привести все выставки, прошедшие в «Культпроекте», к общему знаменателю, не получится. Зато можно проследить, как это искусство развивается и откуда самые молодые художники черпают вдохновение и идеи. Собственно, поэтому кураторам и понадобился небольшой ретроспективный взгляд в 80–90-е, к тяжеловесам типа того же Тимура Новикова (единственное упоминание — в рамках первой выставки «ШИЗОРЕВОЛЮЦИЯ, Архив ПАиБНИ»), Виктора Цоя, Олега Григорьева, Вадима Панова или Товарищества «Новые тупые». Выставка «От тупости к паразитизму», вид экспозиции, галерея Культпроект, Москва, 2012 «Я хотел бы показать, как небольшая группа людей, просто занимаясь собой, произвела такое впечатление на молодежь страны, что жить по-другому стало невозможно», — говорил Андрей Хлобыстин, основатель Архива ПАиБНИ, для которого он тщательно собирал вещной мир героев «шизореволюции», культурного переворота, произошедшего в 80-е. На первой выставке в «Культпроекте» показывали трусы Свина, лидера первой советской панк-группы «Автоматические удовлетворители», пальто Георгия Гурьянова, художника и участника группы «Кино», знаменитый цилиндр Тимура Новикова и множество фотографий, запечатлевших каждодневную жизнь этих героев. Эта вещная среда — неотъемлемая часть того художественного дискурса, который создавался не столько произведениями вышеупомянутых художников, сколько их образом жизни. Такой подход породил своеобразный «петербургский акционизм» — перформативную среду, в которой любой жест художника воспринимался как акт искусства. Эту линию продолжили члены арт-группировки «Новые тупые», которым была посвящена вторая выставка «Невидимой границы» «От тупости к паразитизму». Художники из «Новых тупых» (Вадим Флягин, Сергей Спирихин, Игорь Панин, Владимир Козин, Александр Ляшко) делали перформансы — безумные, абсурдные и отчаянные, типа «Ваньки-встаньки» (1993), когда Вадим Флягин методично пытался улечься и прикорнуть на пяти стульях, которые регулярно под ним разъезжались и роняли художника на пол. Их брутальный экспрессионизм противостоял «Новой академии», с ее успешностью и рафинированностью, которую Тимур Новиков сумел выдать за чистый образ Петербурга. Уже в этой выставке был намечен мостик к современности — из «Новых тупых» выросла галерея Parazit (потому что паразитируется на других культурных институциях). Из Parazit’а, который многие молодые художники используют как стартовую площадку, уже вышли группы «Протез» и «Мыло». Эта своеобразная школа старательно охраняет свой маргинализм и учит относиться к искусству легко и с юмором. «Эзистенциальный трэш» Гриши Ющенко из «Протеза», бредовые перформансы, «мыльные» коллажи и портреты «великих русских» поэтов и писателей Сергея Мотолянца и Дмитрия Петухова из «Мыла», — это молодое искусство продолжает нонконформисткую, хулиганскую линию 80–90-х. Они мало заботятся о мировом контексте, о стандартах и правилах, об успехе и прибыли, и поэтому выдают очень «питерское» искусство, наполненное живой энергией. Их паразитизм проявляется не только в «присасывании» к другим культурным институциям, он распространяется шире, и речь здесь идет о своеобразном паразитировании на хламе, на остатках жизнедеятельности. Большинство своих произведений «паразитовцы» делают из всякой дряни — мыла, старых шин, разбитых или целых бутылок из-под пива. (эта линия особенно четко проявилась на недавней выставке петербургского искусства в «Культурном альянсе» Марата Гельмана). По сути, это искусство, которое возводит бедность, отсутствие денег (хотя бы на материалы; их произведения недорогие), в художественный принцип и реже — в принцип жизни. (Здесь можно вспомнить еще об одной питерской арт-группе — о «Войне»). Выставка «3х2», вид экспозиции; работы Татьяны Ахметгалиевой, Вероники Рудьевой-Рязанцевой, Антона Хлабова, Максима Свищева; галерея Культпроект, Москва, 2013 Но уже на третьей выставке «3х2» стало понятно, что такое следование локальной традиции для современных петербургских художников скорее исключение, чем правило. Молодые ищут другие пути, и находят их чаще всего в традиции западного искусства. «Молодежь здесь изучает московское искусство, американское искусство. Призывают варягов объяснять, что такое искусство. Наши арт-бюрократы, музейщики считают, что здесь ничего своего не было и не будет, поскольку нет рынка, а в иных формах искусство якобы существовать не может, хотя все ровным счетом наоборот», — так резко высказался об этом явлении Андрей Хлобыстин, приверженец той самой локальной традиции. С ним можно поспорить, в частности, об этом «наоборот» — молодое искусство, как показывает современный опыт, прекрасно существует в рамках рынка и вне локального дискурса. Взять хотя бы двух художниц, видеоработы которых были показаны в «Культпроекте» — Татьяну Ахметгалиеву и Веронику Рудьеву-Рязанцеву. Обе известны в Москве (в Петербурге, возможно, даже меньше), обе встроены в систему арт-рынка, обе продаются (на недавнем аукционе Vladey работу Ахметгалиевой «Море дождей» (из серии «Моя комната») продали за 7 тыс. евро), обе участвуют в выставках, в том числе и в музейных. В их работах практически ничего не говорит ни об их малой родине, ни о большой — они интернациональны. У них нет той иронии и самоиронии, которые есть и у «паразитовцев», и у «Новых тупых», и даже у «Новой академии». Здесь все серьезно и по правилам: молодые художники (особенно те, кто занимается видеоартом) ищут для своей работы какой-то канон, какие-то критерии оценки, и находят их не в родной питерской традиции, а в западной. Их работы напоминают то о Нам Джун Пайке, то о Яне Брейквелле, то об Анне Ермолаевой. Возможно, причина кроется в том, что почти все художники (четыре из пяти, представленных на выставке «3х2»: Татьяна Ахметгалиева, Вероника Рудьева-Рязанцева, Юлия Застава и Антон Хлабов) изучали искусство новых медиа в институте «ПРО АРТЕ», основанном некогда двумя фондами — Сороса и Форда, где всегда ставился упор на изучение западного искусства. Возможно, дело в молодости: в культуре MTV и в отрыве от тех […]

Запись Петербургское искусство: от тупости к минимализму впервые появилась Aroundart.org.

Новая Академия Новикова – «розовый нарцисс», дитя заката, или культ культуры

Анна Быкова — Tue, 29 Nov 2011 12:50:44 +0000

Тимур Петрович Новиков – гений места. Гений «города Петра, Ильича и Чайковского» (О. Котельников) со всеми вытекающими отсюда… На московской ретроспективе в фонде «Екатерина» это становится как-то особенно очевидно. Куратор выставки, эрмитажник Аркадий Ипполитов (не так давно привозивший в Москву Мэпплторпа вкупе с классицистскими гравюрами) называет 90-е годы уже прошлого столетия Бронзовым веком Петербурга, сравнивая Новую Академию с болонским академизмом братьев Карраччи (XVI век), а художник-искусствовед Андрей Хлобыстин отсылает к академиям Платона и Леонардо. Плюс: все это как-то мучительно напоминает еще не бронзового, но уже медного – без привкуса андерсеновского солдатского олова – всадника – новатора Петра с его ВСЕшутейшим собором (у Новикова до Новой – была академия ВСЕческих искусств, наследовавшая ВСЕКОавангардизму Михаила Ларионова) – тот же ритуализм и церемонии посвящения, самозванство и самосакрализация, эпатаж и «групповое сознание братства». Аркадий Ипполитов В Москве представляют 2 этажа Новой Академии и 15 ее художников (хотя многие вещи из московских коллекций – в том числе из собрания принимающего пространства Екатерины и Владимира Семенихиных). Выставляют живопись, фотографию, коллажи, шитые одеяла, стекла со светодиодами и видео. Ретроспектива небывалого масштаба – тем более интересная в стенах «Екатерины» после крупных выставок московского арт-бренда – «романтического концептуализма». Экспозиционный принцип выставки – «групповой процесс»: в каждом из залов несколько авторов с узнаваемым стилем – обязательная тряпочка-одеяло Тимура, линейно-компьютерное переложение мировых шедевров Егора Острова, парные автопортреты обнаженных Олега Маслова & Виктора Кузнецова, живопись под соцреализм дейнеко-салаховского извода – матросы, авиаторы, гимнасты – Георгия Гурьянова. 40 ковриков Тимура Петровича выполнены в классической примитивистской технике бриколажа-аппликации – «сборки из имеющегося». Коврики – неглаженные! – изображают целый героический пантеон: розовый нарцисс, амур, Аполлон, Сократ и Платон, Святой Себастьян, Гелиогабал, Рихард Вагнер, Людвиг II Баварский, Вильгельм фон Гледен, Оскар Уайльд, Петр Ильич Чайковский и Энди Уорхол. Все их портреты небольшого формата наклеены-пришиты на фон прекрасных садов, орнаментов и мехов, что имитирует восточные мандалы, церковное шитье, лоскутные одеяла, прикроватные коврики, подростковые плакаты поп-идолов одновременно. Остальные «академики» не в каждом зале – остальных меньше: привезли фотографии Дениса Егельского, Станислава Макарова, Андрея Медведева, лайт-бокс и гипс Андрея Хлобыстина… Отдельным курсивом-статьей проходит Владислав Мамышев-Монро с до боли любимыми сериями, актерски воспевающими и мастерски разоблачающими культ, как он есть («Несчастная любовь», «Любовь Орлова», Чаплин («Рак сердца»), Монро-Уорхол), с финальным акцентом – работой «Илья+Влад»: крыластым автопортретом с Кабаковым. Среди работ «академических дам» представлены стекла с лазерной гравировкой Ирены Куксенайте, коллажи и живопись Беллы Матвеевой, бронзовая голова Тимура Юлии Страусовой, пожертвовавшей на зрачки слепнущего кумира бриллианты из собственных серег, фотографические и масляные портреты мамы-папы и Аполлона-Афродиты Ольги Тобрелутс. Московский контекст, в который попала буйная питерская телесность часто (симулятивно-)гомоэротического толка, не богат – даже на недавней гендерной выставке-ретроспективе «ZEN d’АРТ» обнаженные фигуры похожего анакреонитческого толка предъявила пожалуй только Татьяна Антошина, – Лиза Морозова и Герман Виноградов проходили по классу перформанса – достаточно радикального в своем посыле. Сегодняшняя столичная арт-среда потребляет телесность производства группы AES+F, которая, как кажется, во многом наследует питерскому «новорусскому классицизму» – и созерцательностью, и античной подложкой, и брендоманией, и личностным культом – и больше всего таким двусмысленным вопросительным смешением хвалы-хулы известных-и-красивых. И все таки эта выставка – про Тимура, про него и «со-товарищи». Про первый пост-советский опыт становления self-made художников, безо всякого художественного образования писавших огромные полотна в петербургских сквотах, устраивавших костюмированные дискотеки и акции в короткий период волшебной свободы 90-х. Фиглярствуя и актерствуя, «декаденствуя» и манерясь, они, кажется, противостояли серьезности московских концептуалистов и акционистов – для которых позиция была важнее позы. Новая Академия была таким метакультурным, масштабным проектом-движением, который остранял и остраннял сразу несколько традиций: классическую, классицистическую, соцреалистичкую, поп-артовскую – и новую медийно-дигитальную. Питерские «неоакадемисты», конечно, сличаемы с американцами Джеффом Кунсом, Дэвидом Лашапелем и французами Пьером-Жилем (последних академики даже пропагандировали в России), но оказываются чужды их западного лоска, показной перверсивности и нарочитой слащавости. В сравнении с мировыми звездами, достигнувших глянцевого совершенства в производстве своих «работ» в сладострастной борьбе с гламуром, «тимуровцы» кажутся упертыми примитивистами и прекрасными дилетантами не столько классической, сколько петрово-водкинской и анри-матиссовской линии по плотности красочного слоя и коричневатости фигур. В конце 1990-х Тимур меняет курс – общается с Дугиным и Лимоновым, борется за культурную экологию Петербурга организацией «Художественная воля», устраивает в Кронштадте аутодафе из книг, картин и порножурналов, поворачивает к православию, пропагандируя теперь «новую серьезность» (манифест Егора Острова и Игоря Вишнякова). Сейчас такой крутой поворот не кажется отступничеством и предательством, а только последним рубежом привычного перехода границ, очередной консервативной революцией и выходкой героического трикстера – вот и человек-собака Олег Кулик от нарциссического самолюбования в голом виде в итоге пришел к выставке «Верю!», переживая собственную мифологизацию – сакрализацию бороды и становление святым мучеником Христофором Песьеглавцем. Со смертью Тимура в 2002-м закончилась целая действительно «прекрасная эпоха» – эпоха постмодерна, время, когда сам процесс цитирования далековатых стилей, риторическая комбинаторика-наложение поз и тел имели самодостаточный и самостийный смысл, оказывались пробой в поисках панэстетического и универсального идеала красоты. И удивительно здесь совпадение места и времени, давшее такой прекрасный «хронотоп» – Новую Академию, в котором щегольство и дендизм Золотого и Серебряного веков, обнажение и травестия Бронзового обязаны что называется «городскому ландшафту» переодетого в классические тоги и колонны северного болота. Выставка «Новая Академия. Санкт-Петербург» в фонде «Екатерина» продлится до 29 января. Фотографии: Валерий Леденев Материал подготовила Анна Быкова

Запись Новая Академия Новикова – «розовый нарцисс», дитя заката, или культ культуры впервые появилась Aroundart.org.