Жуков Петр - Aroundart.org

28 ноября – 4 декабря

Сергей Гуськов — Mon, 05 Dec 2016 16:17:25 +0000

Иван Карпов и Денис Патракеев в галерее «Люда» в Петербурге, Петр Жуков с предпремьерным показом фильма «Çiçek» в галерее «Триумф», Давид Тер-Оганьян в программе «Только бумага» в галерее «Пересветов переулок» и спектакль «Вернувшиеся» в рамках фестиваля NET в Москве, Неля и Роман Коржовы в Музее Алабина в Самаре и Егор Астапченко в галерее «Х.Л.А.М.» в Воронеже

Запись 28 ноября – 4 декабря впервые появилась Aroundart.org.

Работы года: 2015

Елена Ищенко — Tue, 26 Jan 2016 13:40:07 +0000

Продолжаем традицию подведения итогов в формате списка главных, по мнению редакции, работ – в этот раз их 25. Проверяйте, вдруг вы что-то пропустили.

Запись Работы года: 2015 впервые появилась Aroundart.org.

Открытия недели: 8 – 21 июня

Анна Быкова — Mon, 22 Jun 2015 16:18:51 +0000

Колдер и Мамышев-Монро, коллекция Газпромбанка, кураторский проект Влада Кулькова и дебют Ильмиры Болотян, Рикрит Тиравания, Сергей Горшков, Владимир Потапов, Петр Жуков, молхуды Анастасия Вепрева, Маша Ша и Институт База

Запись Открытия недели: 8 – 21 июня впервые появилась Aroundart.org.

Ангельские голоса анархии

Анна Комиссарова — Tue, 29 Jul 2014 09:58:49 +0000

В «Электромузее» проходит коллективная выставка «Шуршание ангелов», в которой приняли участие недавние видеохудожники, выпускники Школы им. Родченко и члены объединения «Вверх!». Анна Комиссарова посетила «Электромузей» и узнала, о чем «шуршат ангелы» во главе с Петром Жуковым.

Запись Ангельские голоса анархии впервые появилась Aroundart.org.

Открытия недели: 7 — 13 июля

Елена Ищенко — Mon, 14 Jul 2014 09:31:24 +0000

Попытки деколонизации в Институте Африки РАН, опыт глобализации Дагестана в «Гараже», Паразиты в «Борее», кураторские эксперименты и другие выставки в новом выпуске «Открытий недели». «Десять тысяч уловок и сто тысяч хитростей», Институт Африки РАН, до 22 августа В Институте Африки в рамках международного номадического проекта Meeting Points при поддержке Фонда V-A-C открылась большая выставка, посвященная деколонизации. Экспозицию, созданную кураторским коллективом WHW (What How & for Whom), можно условно разделить на три уровня: первый — это часть номадическая, путешествующая по странам и городам, включающая в себя несколько стержневых работ, второй посвящен местному российскому и постсоветскому контексту, а третий — микроконтексту Института Африки (серия работ Влада Кручинского). Кто-то назвал «Десять тысяч уловок и сто тысяч хитростей» выставкой современного арабского искусства, хотя это далеко не так: организаторы не ограничиваются арабским контекстом (хотя «арабская весна» послужила отправной точкой для проекта Meeting Points), но расширяют его до общемирового. Здесь нашлось место украинской ситуации (видео Миколая Ридного), постсоветскому опыту («Что делать?», Виктория Ломаско), анализу постколониального общества и деколониальным активистским практиками. Выставка получилась по-хорошему скучной и сложной, представленные работы не отражают единственную точку зрения, а вступают в диалог и даже конфронтацию. Так, видео британского художника Лоуренса Абу Хамдана «Пересмотр: Офицер Вождь конных егерей императорской гвардии сирийской революции, идущий в атаку», повествующее о гордости за победу над колониализмом и одновременно англомании сирийских бизнесменов, соседствует с работой Тома Николсона «Сравнительный памятник (Палестина)», представляющей собой постеры с изображениями девятью памятников в окрестностях Мельбурна, воздвигнутых в память о погибших в Палестине австралийских солдатах. Рядом расположена ироничная аудиоработа египетской художницы Иман Иссы, представляющая усредненный образ революционера, уже ставший трюизмом. — Елена Ищенко «Без названия… (местные из неотсюда)», МСИ «Гараж», до 10 октября Выставка «Без названия… (местные из неотсюда)» открылась в тот же день, что и «Десять тысяч уловок и сто тысяч хитростей», и была посвящена очень близкой теме. Если кураторский проект WHW задается вопросами деколонизации и говорит на международном языке, то выставка Андрея Мизиано будто отстает на шаг, рассказывая об опыте вхождения в большой мир постсоветских республик. Главная тема проекта касается формы и языка: национальное (часто воспринимаемое другим миром в поле потребления, как определенного рода экзотику) пытается ужиться с глобальным, но стремительно теряет свой смысл. В видео Мусы Грайворонского дагестанцы по очереди фотографируются в бурке из овчины — предмет одежды, некогда имевший набор функций, становится бесполезным сувениром, который воспринимают как экзотику даже те, для кого он является традицией. Примирить два языка пытается и Таус Махачева (видео «Аварка»), и Баби Бадалов в серии графических коллажей. Аслан Гайсумов в своей новой работе «23 февраля/10 мая» метафорически рассказывает о вытеснении национальной травмы (депортация чеченцев) на правительственном уровне. — Елена Ищенко «Необходимость пейзажа», ГЦСИ, до 17 июля Во вторник в Малом зале ГЦСИ, на этаж выше от стратегического проекта молодежной биеннале открылась выставка студентов Школы им. Родченко «Необходимость пейзажа» — совсем не о мечтах, но не без признаков воображаемого. Выставка представляет набор личных подходов к такому явлению как пейзаж. Алиса Бекетова, используя имперсональный метод, раскладывает квадратный километр леса на простейшие составляющие и задается вопросом, что вообще принято рассматривать как пейзаж – видимость или, лучше сказать, вид. Смотрение как главное условие формирования пейзажа подчеркнуто в работе First-person shooter Полины Козловой, где она внедряет в классические живописные пейзажи элемент видеоигр, подчеркивая нарочитую виртуальность реалистических пейзажей классического искусства и их ограниченную статику. Буквально внедряется в пейзаж Евгения Чапайкина в видеодокументации Eat or die, примеривая на себя роль «жителя леса», иронично сливаясь с его видами, предназначенными для любования. Чужую местность пытается занять и Светлана Сергеева: направляясь в Битцевский парк, художница осознает невозможность проигнорировать его мифологию и постичь ландшафт с той же проникновенностью и практической ловкостью, как это проделывал «гений места» – битцевский маньяк, чувствующий себя в этой природной зоне как дома. Проходя по знаковым местам, Сергеева документирует их и раскладывает в шахматном порядке в попытке структурировать «переживания переживания» (свои переживания переживаний маньяка). В тот момент, когда зритель обращается к фотодокументации, возникает три абсолютно разные степени пейзажа – «пейзаж маньяка», «пейзаж художника» и «пейзаж зрителя», тогда как сам пейзаж остается неизменным. Эта зависимость изображения от присутствия зрителя прослеживается в каждом проекте. Пейзаж становится необходимостью не как возможность выбрать и зафиксировать отрезок видимого ландшафта, но как обреченность его многогранного и многозначного присутствия – он всегда есть, стоит только открыть видеоигру, книгу писателя-фантаста или просто глаза на окружающую нас действительность. – Алия Бердигалиева. «Черная зависть», PARAZIT, СПб, галерея «Борей», до 29 июля Выставка Паразитов – в списке must, если вам интересно посмотреть, что представляет из себя молодое петербургское искусство, наряду с «Магнитным полем» в Rizzordi Art Foundation, студиями на проспекте Непокоренных и базой «Север-7». Паразиты – самые молодые, обитают в коридорах «Борея», и, судя по названию выставки, безбожно всем завидуют, прежде всего, старшим маститым художникам. Как и подобает юношеской поре, зависть подкрепляется максимализмом, прямолинейностью, бодрым юмором и небрежностью в обращении с вещами. Так Семен Мотолянец складывает башню из кусков мыла и устанавливает на стул, Объявляя, что место занято; Иван Тузов складывает пиксельный портрет бриллиантового черепа Дэмиена Херста; группа REPA сводит в матиссовском танце священника, чиновника, гастарбайтера, Пусси Райот и Кончиту Вурст. Остроумные выходки соседствуют с робкими экспериментами с материалом, и все это зритель наблюдает в тесных коридорах и типичных питерских пространствах первых этажей жилых домов. Это невольно создает ситуацию подглядывания за частной жизнью, процессом поиска и самоопределения, что не может не увлекать. да и атмосфера здесь напоминает об архивах Пушкинской 10, мекки питерского нонконформизма, выставленных сейчас по соседству, хотя это уже совсем другая история. — Ольга Данилкина «Шуршание ангелов», ВЗ «Ростокино» (Электромузей), до 17 августа «Шуршание ангелов» Петра Жукова не имеет ничего общего с Angelic Conversation Дерека Джармена, но только с тематической точки зрения. В остальном — все то же сочетание тяжести и поэтичности, апокалиптичности и торжественности, окутанное дымом и густым эмбиентом. Художники обнаруживают себя зависающими в пограничном состоянии — между мучительными попытками найти точку опоры и переходом в небытие, которое здесь является синонимом bad trip‘а с театром теней, скоплением черепов и могилоподобным телевизором. На выставке представлены работы порядка 15 авторов, чьи имена связаны со Школой им. Родченко и объединением «Вверх!». Чтобы узнать, о чем «шуршат» эти «ангелы», нужно не полениться и доехать до «Электромузея» на задворках ВДНХ — Анна Комиссарова «The only nice things», Наташа Тарр, Pop/off/art, до 17 августа На своей второй персональной выставке (первая прошла в 2013 году на площадке проекта «СТАРТ») Наташа Тарр показывает восемь широкоформатных полотен с изображениями черно-белых […]

Запись Открытия недели: 7 — 13 июля впервые появилась Aroundart.org.

Мерцающее «вместе»

Ольга Данилкина — Mon, 04 Mar 2013 11:55:11 +0000

Объединение «Вверх!», «Сновидение Хокинга. Как выживший собирается выпутываться из сложившейся ситуации», фрагмент видео На премьере фильма «Сновидения Хокинга. Как выживший собирается выпутываться из сложившейся ситуации» художников объединения «Вверх!» я обнаруживаю посвященный им спец-выпуск газеты «СИНЕ-ФАНТОМ». Восемь полос с интервью, комментариями и описаниями проектов, а на последней странице – перечисление участников объединения после двадцать восьмого персонажа заканчивается на «и др.». Вынос слева: раздел «СИНЕ ФАНТОМ рекомендует» содержит шесть текущих московских выставок, в пяти из которых оказываются задействованы «Вверх!». Они везде и повсюду – такое ощущение возникло у меня сначала прошлым летом от студентов Школы им. А. Родченко, а сейчас – от объединения «Вверх!». И уже не совсем понятно, чем «Вверх!» в информационных потоках последнего года отличается от Школы им. А. Родченко – настолько плотно закрепилась эта ассоциация. Кажется, что школе для полной победы нужно только обзавестись бессменной командой кураторов регулярных выставок, как это было у лидеров предыдущего десятилетия – Института проблем современного искусства. Опознавательным признаком может быть медиум и «торф-мох-земля»: объединение создает видео с приправой связанных с ним объектов, а общая идея – русский космизм (поэтому и «вверх»). Принцип объединения очень гибок – участники и в нем, и сами по себе. Костяк группы в роли неких модераторов придумывает идею и предлагает ее коллегам, и те, кому идея симпатична, присоединяются к созданию общего проекта под шапкой объединения. Впрочем, последнее, нельзя сказать, что не имеет отношения к индивидуальным проектам участников. Дмитрий Венков «Появление» (2012), фрагмент видео Опознаваемый признак «видео» обнаружился в двух выставка – это упомянутый показ фильма «Сновидение Хокинга…» в Мультимедиа-арт музее и «Добираясь вместе» Анатонины Баевер и Дмитрия Венкова в галерее «Триумф». Последняя состоит из восьми видео-работ художников, выполненных формально по отдельности. Буквально сразу же, после публикации этой статьи без текущего абзаца, с автором связались художники выставки «Добираясь вместе» и попросили обратить внимание и подчеркнуть, что их выставках не имеет отношение к объединению, а является самостоятельным проектом – подобная путаница возникает не в первый раз. Впрочем, именно поэтому оказывается еще интереснее рассматривать работы «Вверх!» и отдельных участников не только сами по себе, но и вместе в сравнении. «Добираясь вместе» Антонины Баевер и Дмитрия Венкова в галерее «Триумф» «Вверх!» часто связывают с традицией московского концептуализма. С поверхностного взгляда это происходит из-за любви проводить выставки за городом в районе поселка «Хлебниково» практически так же, как Андрей Монастырский и компания, – в Киевогордском поле. С рефрена к этому часто раздражающему сравнению открывается выставка: одна из первых работ называется так же, как акция «Коллективных действий» — «Появление». В оригинальной акции 1976 года зрителей пригласили собраться на одном краю поля, а с его противоположного конца через какое-то время пришли два человека и вручили зрителям документы, подтверждающие, что они стали свидетелями «появления». Здесь же – двухканальная видео-инсталляция. На одной проекции – группа людей стоят в поле лицом к зрителю и пристально всматриваются сквозь него во что-то вдалеке. Вторая расположена аккурат напротив – в него как раз всматриваются, в напряженное чистое поле. Зритель невольно попадает между двумя проекциями и не может занимать безучастной позиции – он то приобщается к группе ожидающих, смотря в одну сторону, то оказывается «появлением» или помехой перед ним. Через пару минут на молчащем поле выплывают громадные геометрические фигуры. Зритель, находясь между, оказывается тут совсем не к месту. Он будто попадает внутрь личных отношений истории искусства и художника: фигуры напоминают супрематические элементы, а в латинской версии название звучит как «apparition», то есть «явление чего-то необычного», некое чудо, будто чудо долгожданного прорыва в искусстве, символизируемого фигурами «прорыва» начала прошлого века. Дмитрий Венков и Даниил Зинченко «Дяденька идет» (2012), фрагмент видео Зритель как наблюдатель и одновременно наблюдаемый – «Дяденька ждет» Венкова, снятый совместно с Даниилом Зинченко, это размышление о природе театра и кино. В аннотации художник задается вопросом: «Если весь мир – театр, а люди в нем актеры, то кто – зрители?». Сначала мы видим только мужчину, сидящего на софе – он высвечен мощным театральным прожектором. Затем по бокам появляется рассеянный свет, который обнаруживает софу в современном индустриальном помещении, напоминающем во многом сцену с кулисами. О зрительном зале мы только догадываемся, невольно им и становясь: видео одноканальное, но на нем – только сцена. Зритель и художник снова чем-то разделены – теперь просто конвенцией театрального действия, делящих группу людей на два лагеря. Антонина Баевер «Мастерская» (2013), фрагмент видео Антонина Баевер «Добираясь вместе» (2013), фрагмент видео Таким же потерянным в своем статусе оказывается художник в инсталляции «Мастерская» Баевер: шесть мониторов расположены напротив парикмахерских кресел, а в видео на мониторах сама художница выполняет роль парикмахера, обслуживая представителей местного арт-сообщества. Ее же видео, открывающее выставку «Добираясь вместе» — бесконечные попытки художницы посреди пустыни заставить идти вперед верблюда – вместе с текстом к работе вроде бы про связь времен и груз культурного наследия, которое художник отчаянно тащит за собой. Однако в рамках выставки обретает и еще одно измерение – добираясь вместе, в бесконечных конфликтах и смене позиций оказываются зритель и художник. Первый и здесь заключен невольно внутрь работы, он не может занимать отрешенную позицию уже по причине своего присутствия. Антонина Баевер и Даниил Зинченко «Художник Даниил превращает красное в синее» (2012), фрагмент видео Антонина Баевер «Я часто думаю о пионерах видеоарта» (2012), фрагмент видео «Добираясь вместе» оказывается связующим утверждением между работами, где часть Баевер представляет собой вопросы о художнике, а часть Венкова – зрителе. «Художник Даниил перекрашивает красное в синее» Антонины: за несколько минут вода в ванной посреди дачного участка сосредоточенными плесканиями Даниила Зинченко меняет цвет с красного на синий. Традиционное «чудо» художника в медиуме живописи тут воспроизводится буквально, почти как в знаменитой документации живописи Пикассо – художник творит чудеса на радость публики. «Я часто думаю о пионерах видеоарта»Баевер – игра в домино, только VHS-кассетами, воображаемых Брюса Наумана и Вито Аккончи в старости, вопрос медиума и художника. Вопрос медиума и зрителя – «Америка» и «Безумные подражатели» Венкова, разыгрывающие уже само по себе разыгранное, то конспиралогический детектив, то документальное расследование. Художник обращается к привычкам восприятия, без которых, как и без зрителя, их имеющего, все это не имеет никакого смысла. Дмитрий Венков «Америка» (2012), фрагмент видео Дмитрий Венков «Безумные подражатели» (2012), фрагмент видео «Сновидение Хоккинга…» объединения «Вверх!» в Мультимедиа-арт музее» Так и зритель в фильме «Сновидение Хоккинга…» оказывается в неопределенной позиции – не то […]

Запись Мерцающее «вместе» впервые появилась Aroundart.org.

Очередная последняя: вроде Евангели не художник, а вроде его выставка

Ольга Данилкина — Fri, 16 Nov 2012 11:41:03 +0000

Текст к выставке непонятными значками, которые не перекодируются ни в какой внятный текст, и адрес, согласно которому гостей встретят у платформы Хлебниково, – атмосфера не то эскапизма, не то тайного сговора. «Сновидения Хокинга. Как выживший собирается выпутываться из сложившейся ситуации» – название мероприятия, «Последняя выставка Александра Евангели и съемки эпизода фильма объединения “Вверх!”» – в общем-то, все сведения о предстоящем событии, что были в моем арсенале. Уже прибыв на место назначения, берег канала, известный предыдущими выставками объединения, не покидало ощущение, что все кругом, а было их человек 30–40, включая самих участников, непременно в курсе, что происходит, конечно же, кроме меня. На берегу располагалась конструкция-помещение в форме куба из деревянного каркаса и натянутой на него плотной кальки. Время было уже позднее – в темноте куб оказался единственным источником света за счет ламп внутри. В пол, которого в общем-то не было – только плотный слой травы – был вмонтирован небольшой монитор с инвертированным видео. Одновременно в кубе могло находиться в среднем около десяти человек, их тени снаружи создавали эффектную картинку. По сценарию было отснято несколько сцен, главными персонажами которых были партизаны (Петр Жуков и Григорий Сельский) из дипломной работы «Горизонт» Даниила Зинченко, одного из участников объединения, девушка (Антонина Баевер) и художник (Александр Евангели). Статус зрителей не был прояснен – то их просили перемещаться по пространству в соответствии со сценарной задумкой, то позволяли просто наблюдать. Финалом, после которого большая часть зрителей разъехалась, стало сожжение конструкции. Куб облили розжигом, Александр Евангели читал текст – тот самый, зашифрованный в описании, и беспристрастно находился внутри куба, пока последний окончательно не превратился в постепенно тухнущий каркас. Запутавшись в массе интерпретаций и комментариев, Aroundart обратился к участникам объединения «Вверх!», чтобы те объяснили их замысел и рассказали, что же все-таки случилось. Ольга Данилкина: Этот проект, с одной стороны, выставка, с другой – съемка, и уже после события так ничего и не стало ясно. Что же это все-таки? Есть ли произведение Александра Евангели или это только вымысел фильма?Петр Жуков: Там действительно есть произведение, но оно имеет форму навязанного авторства. Есть автор Александр Евангели, есть кураторы – объединение «Вверх!», но произведение за него уже было сделано, а от него остался только текст, который он зачитывает, и который является текстом к выставке и одновременно авторским манифестом. Получается работа с навязанным авторством. Была идея создать зыбкое пространство, где непонятно – это выставка или съемки, чтобы зрители оказались в подвешенном состоянии. В то же время это отражает современную художественную ситуацию, где вроде есть автор, произведение, но непонятно, насколько оно его, так как существуют кураторы, институция и т.д. Насколько нужно автору что-то делать? Марсель Дюшан принес сам свой объект, а тут мы уже принесли за автора и подписали. ОД: Изначальная задумка – все-таки фильм или выставка? ПЖ: Придумывалось все одновременно. Мы как-то гуляли с Даней по Хлебниково вдоль канала, обсуждали нашу деятельность. Партизаны у Дани были в дипломном фильме «Горизонт». Мы решили развить из частной истории одного фильма какую-то сквозную вещь про партизан. По сюжету здесь персонаж-командир, один из партизан, еще жив – это получается «приквел» к «Горизонту». Тогда зимой мы сняли кусок, частью которого является работа Евангели, находящаяся внутри куба уже на этой выставке. Даниил Зинченко: В Хлебниково зимой мы увидели на другом берегу что-то типа шалаша, обитого клеенкой, подумали, что классный объект. Но потом решили сделать куб, а треугольник сжечь как раз в этой первой части, в работе Евангели, а затем сняли партизан весной, как они выбираются из берлоги и обретают огонь, которым в результате и поджигают выставку в кубе. И так все логично сложилось. ПЖ: История в том, что появляются партизаны из-под снега – из землянки – бродят и приходят к некоему конусу. Если вспомнить первичные религиозные символы, то он означает небесный купол. Партизаны получают от него чудесным образом огонь – это и есть свеча, с которой дальше они приходят на выставку – это и есть белый куб – и его поджигают. Внутри этого куба на видео отрывок про обретение огня, откуда партизаны пришли, только оно специально преломлено через фильтр. ОД: Зачем? ПЖ: По логике это небесное послание – оно всегда в некотором смысле странное. Это же видео было внутри нашего «Алтаря космизма» на выставке в Петербурге. Продолжая разговор, куб – это символически небесное пространство, что-то божественное, и одновременно музей. Партизаны, взяв огонь из жизненного пространства, сжигают этот музей, и одновременно с этим происходит символический переход, который и обозначает девушка – она очень быстро переходит со стороны художника на сторону брутальных партизан, мужчин из леса. Художник ощущает свой фатализм: он понимает, что без этого белого куба он уже не может существовать, ему нет места. ДЗ: Нужно еще пояснить мое отношение к партизанам – это некие заложники пространства, которые обрекли себя на смерть от поиска бесконечности. Они перемещаются из одной области в другую. Сейчас они встретили на своем пути богемную вечеринку и решили справиться с ней с помощью огня. Символично, что куб – это небеса, художник – прямой посланник небес. ОД: И вы на него наехали. ПЖ: Девку отжали. ДЗ: Дело в том, что художник должен чем-то жертвовать. Вот тут он пожертвовал ради прекрасной выставки своей музой. То есть украли не его девушку, а именно божество, музу. Александр Евангели: Раз музы нет, выставок не будет, эта – последняя. А вообще-то Даня сначала меня сжечь хотел, и мне это дико понравилось, я прям хотел сгореть. ДЗ: Да, ну ты и сгорел. Саша воспринял буквально, а мы хотели этого достичь с помощью фокусов кино. Саша пытался сжечь себя, но у него не получилось. АЕ: Холодно было. ОД: Почему в проекте оказался именно Александр Евангели? ПЖ: Совершенно очевидным путем: когда мы все придумали, то поняли, что нам нужен художник, но художник, у которого будет последняя выставка. Во-первых, мы с Евангели давно работаем, он уже почти участник объединения, а во-вторых, он когда-то же был художником, я знаю как минимум одну его работу. Это состояние художник-уже-не-художник, поэтому он может сделать последнюю выставку без всяких суеверных страхов, которые почему-то возникли в фэйсбуке сразу же после создания анонса. ОД: «Евангели уходит из искусства». ПЖ: Да, есть же суеверие, что нельзя говорить «последняя выставка». Предложили все это Саше, ему понравилось, он согласился. ОД: Александр, какова степень вашей ответственности за собственного персонажа? АЕ: Когда Авдей Тер-Оганьян в персонажной ипостаси рубил картон, то мы знаем, чем все закончилось. С тех пор мы приучены к абсолютной ответственности […]

Запись Очередная последняя: вроде Евангели не художник, а вроде его выставка впервые появилась Aroundart.org.

От алтаря и пляски смерти к сосискам с бельгийским пивом

Петр Жуков — Thu, 29 Mar 2012 11:52:25 +0000

Екатерина Гаврилова и Петр Жуков Первыми теплыми лучами солнца и радостной улыбкой моего старого друга кинодокументалиста Никиты Павлова встречает нас Берлин. Автор самого правдивого фильма о группе “Война” согласился приютить и сопровождать нас, а также помогать мне в съемках во время нашего небольшого путешествия в конце февраля, целью которого, помимо рекоммуникации, является сбор материала для нового номера видео-журнала Vidiot, с темой, заставляющей трепетать творческий дух любого свободомыслящего художника — Dance macabre. Нойкельн Никита живет в Нойкельне на славной Карл-Маркс-штрассе, где, пока он с нетерпением ожидает благословенной джентрификации, раз в неделю открывается по новой дёнерной, а богема всё не едет. Никита говорит, что сейчас вся его надежда на приезд объединения “Вверх!” и обращение местного населения. Но пока мы бросаем вещи и, перехватив ливанский дёнер с “чаем” из кипятка и мяты, первым делом направляемся в Мариенкирхе за фреской “Пляски смерти” XV века. Увы, она не только в плачевном состоянии, но и отгорожена от трепетного дыхания художников, туристов и прихожан стеклянной стеной (с этим медиумом нам еще предстоит повстречаться при более удачных обстоятельствах). С наскока выжать из фрески достойный документальный видеоматериал не выходит, и расстроенный Никита углубляется в церковь, изобилующую изображениями черепов, костей, часов и прочих моменто мори. Берлинский парк В приподнятом духе отправляемся далее, в программе — Пергамский алтарь. По пути Никита желает нам показать живописный парк и любимые им районы — он явно скучает по родному Марьино. Берлин в таком изводе начинает напоминать Москву. Нас настигает паника, но спасает Музейный остров. Здравствуй, Пергамский алтарь. Мы столь много о тебе говорили с художником Даниилом (Даниил Зинченко, участник объединения “Вверх!” — прим. ред.), сидя в землянке! Никита Павлов на ступенях Пергамского алтаря Немцы, конечно, молодцы, не отстали от соседей по Европе, приняли посильное участие в растаскивании античного мира. Особо мило смотрится зал с коллекцией колонн различных греческих храмов. Так они и видятся — оставшиеся с прореженными колоннадами, подобные гостеприимным улыбкам ребят с работ Врубеля-Тимофеевой. Но алтарь. Это не про Vidiot, это про “Вверх!”. И скажу, что, как по мне, так для современной художественной ситуации, как раз очень важно осознание вот этого существования артефактов эпох, предшествоваших Возрождению, а особо Античности в музейном пространстве — это дорога к конструктивному, недиснейлендовскому преображению музея. Но алтарь. Двухярусный. Как музей преображает! Всё же вещи, которые всегда там оказываются перенесенными. Но меня поразило другое: всегда до этого (слава доверчивому восприятию через фотодокумент) я был в полной уверенности, что перенесен он в музей целиком, и вот с благоговением поднявшись по ступеням и вступив в пространство жертвенника, я обнаруживаю там музейный зал со скульптурами с фронтона, фрагментами сохранившихся мозаик — музей множится внутрь себя по алтарному принципу — сущность познается с непредсказуемой стороны. Никита в это время инстаграмится на ступенях храма и снимает проходящих барышень. знак, что здесь точка, где можно приобрести наркотики Далее ведомые Катей (Екатерина Гаврилова, художница, супруга Петра Жукова — прим. ред.) движемся по широким проспектам армейского государства в Гуггенхайм на выставку “Found in Translation”. Музей оказывается размером чуть больше московской галереи, а выставка со столь актуальной в нашем глобализующемся мире темой — милой экспозицией с шуршанием кинопроекции, револьверным слайдпроектором и нашептыванием текстов. Однако трогает живостью, а язык требует жизни, только одна работа — попытка визуализировать стихотворение Лизы Оппенхейм, но, возможно, мне так показалось просто из-за моей слабости к 16-миллиметровым проекциям. Никита тем временем уехал забирать дочку из садика. очередь на выставку Герхарда Рихтера Наша следующая цель и точка встречи — музей Кэты Кёльвиц, незаслуженно убранный из свежего издания путеводителя “Афишы”. И это конечно мощь! Всё же велик потенциал фигуративного в левом искусстве, а художник, остающийся в своей работе внутри пластики материала и использующий ее для достижения целей, соотносимых с его убеждениями, оказывается сильнее художника, переносящего политический жест в художественное поле — мне кажется, здесь содержится частичка ответа и на текст Екатерины Деготь про протест, утерянный в креативности, и на европейскую практику институциональной поддержки политического искусства. Но это тема для отдельной дискуссии, а мы встречаем Никиту с Идой Леей в багажнике, спящей на кочках столь крепко, что я даже вначале пугаюсь. Совершаем рейд в книжный и направляемые foursquare’ом попадаем в бар с дешевым кальвадосом. Пока папа пьет, Ида бегает за официантами. Наконец ребенок пойман, и мы возвращаемся домой в Нойкельн, где под Вертинского учим Никиту печь блины на зависть его соседке. музейный лук День второй нас встречает легким дождем и длиннющей очередью на выставку Рихтера в Новой национальной галерее. Пока стоим в очереди, успеваем порадоваться коллажу из Рихтера и неизвестного художника в автобусе продавца кофе. За стеклом же все фигачат луки на фоне полосочек, ныне без этого никуда. Рихтер — один из тех современных художников, которого всегда приятно увидеть и поразглядывать (даже Никита нашел для себя вид Иерусалима, а после отправился снимать картину с черепом). Но сразу после деконструирующей инсталляции — наслоения стекол, представляющих пространство картин Герхарда в реальности, к нам в разум закралась теория заговора: нигде вокруг, а выставка носила ретроспективный характер, не было ни одной из его острополитических работ — ни дядюшки, ни рафовцев. После виденной пару лет назад, заставленной строительными лесами витрины польского культурного центра с портретами господина Шикельгрубера, меня этот факт насторожил. Позже оказалось, что эти работы представлены на других берлинских выставках автора, все-таки юбилей. Но осадочек остался. анонимный Братцо Дмитриевич Этажем ниже выставка, собранная по принципу, близкому к ерофеевскому, — все работы 69 года. Среди них выключеный из розетки Хааке и забавная интерактивная инсталляция, включаемая раз в час. Мы думали, это катафоты для веселых бликов, а оно оказалось детектором движения зрителей. Дэн Флавин в Гамбургер банхоф И вот мы в Гамбургер банхоф. Целое крыло благословенного Бойса, которого в Берлине, в принципе, много, но относятся к нему все равно аккуратно. Йозеф, конечно, очень сильно связан с запахом и тактильностью, от чего приятно видеть его работы вживую, особенно на близком расстоянии — не то, что в Помпиду. Но по пути к нему случается казус: Катя и Никита так увлекаются просмотром работ Опалки, что принимают за одну из них серую штору, закрывающую окно, какое-то время даже приходится переубеждать (в лучших традициях анекдотов про совриск). Еще одна странность — идея сочетать в одном пространстве объекты Бойса и свечение Дэна Флавина. Вроде бы работают с непересекающимися формами, но каждый стремится тотально подчинить пространство, что убавляет сил обоим, особо […]

Запись От алтаря и пляски смерти к сосискам с бельгийским пивом впервые появилась Aroundart.org.

Поле молчания. Часть 2

Алина Гуткина — Wed, 23 Mar 2011 13:26:21 +0000

продолжение интервью с группой ВВЕРХ Что за реальность у вашего искусства? Настя Дергачёва: В моем понимании материя — это одна из категорий, с которыми мы работаем при помощи смежности, переноса, метонимии, осуществляя прикосновение. Прикосновение к абстрактным понятиям смерти, памяти, категориям пространства, единства и множества через взаимодействие с персонажем или материалом, который переносит из абстрактного в физическое. А форма реализации — видео и объекты, перформансы. Михаил Максимов: этот вопрос я не понял… Пётр Жуков: Сложно описать словами то, что лежит за их пределом. Но можно попытаться обозначить некоторые векторы: невыразимое, утопия космоса, метафизика, реальность непосредственно, как она есть. Откуда космологические мотивы? Настя Дергачёва: Отсылки к космизму первоначально появились из-за работы с грунтом и захоронениями. Прошлой зимой мы с Мишей Максимовым и Даней Зинченко записывали звук на могилах писателей и ученых — среди них были Вернадский, Платонов продолжение интервью с группой ВВЕРХ Что за реальность у вашего искусства? Настя Дергачёва: В моем понимании материя — это одна из категорий, с которыми мы работаем при помощи смежности, переноса, метонимии, осуществляя прикосновение. Прикосновение к абстрактным понятиям смерти, памяти, категориям пространства, единства и множества через взаимодействие с персонажем или материалом, который переносит из абстрактного в физическое. А форма реализации — видео и объекты, перформансы. Михаил Максимов: этот вопрос я не понял… Пётр Жуков: Сложно описать словами то, что лежит за их пределом. Но можно попытаться обозначить некоторые векторы: невыразимое, утопия космоса, метафизика, реальность непосредственно, как она есть. Откуда космологические мотивы? Настя Дергачёва: Отсылки к космизму первоначально появились из-за работы с грунтом и захоронениями. Прошлой зимой мы с Мишей Максимовым и Даней Зинченко записывали звук на могилах писателей и ученых — среди них были Вернадский, Платонов «Некрофония» . Физическое соприкосновение барабанными перепонками с пустотой и наполненностью, находящейся внутри могил, поражает. Сам грунт становится носителем, а работа транслирует накопленную в нем информацию. О вибрациях, «которых не лишены молекулы и прах умерших, и которых нельзя пока открыть никаким микрофоном» писал зачинатель космизма Николай Федоров в «Статьях о регулиции природы». Мы эти вибрации открыли при помощи нехитрового устройства — стетоскопа, соединенного с микрофоном. А потом уже стали читать Федорова, Вернадского и Циолковского. Федоров пытался осмыслить родство живых и мертвых, коллективное разумное созидание. Космос в его понимании является средой, в которой возможно воскрешение умерших. В текстах любимого нами Платонова почва часто обладает лечебными свойствами, помогает человеку обрести целостность. Можно сказать, что сверхъестественный терапевтический фактор объединяет почву и космическое пространство. Даниил Зинченко: Космологические мотивы начались, когда мы делали «Некрофонию» с Настей Дергачевой и Мишей Максимовым. Слушали могилы, встроив в стетоскоп микрофон, и записывали звук. Федоров с его всеобщим делом ради воскрешения и пришелся тут как тут. Ну и космос давно связан с русской культурой. И вверх — просто единственно верный вектор движения, к сожалению не всем людям доступный, но мы его таковым стараемся сделать с помощью творческой практики. Михаил Максимов: Платонов, Фёдоров, Вернадский. Каждый из них на своём рубеже — поэтическом, философском, научном разработал такой мотив. Пётр Жуков: В сложившейся ситуации невозможности делания чего-либо, мы искали возможные альтернативные пути для движения культуры и социального, и нашли решение в обращении к утопии космизма и другим авторам, мыслителям и деятелям начала 20 века: Фёдоров, Платонов, Вернадский, Авраамов, Чижевский и др. Отталкиваясь от их идей и реальности мы пытаемся выстроить ситуация для движения культуры, в определённом направлении. Думаю даже простое соотношение себя с космической реальностью, его масштабами, временем, смыслами — должно прибавить человеку вменяемости, в смыслах близких к функционалу momento mori в старые времена. В чем эксперимент и паранормальность ? Настя Дергачёва: «Экспериментал паранормал» — это найденная надпись. Она была на деревяшке в мишиной работе про шахматы. Обе дачные выставки — это эксперимент. Когда мальчики предложили вытащить генератор на лед и подвести к нему несколько телевизоров, кто-то говорил, что ничего не получится, будет сильный шум, провода на снегу, что что-нибудь заискрит. Но вроде бы пострадавших нет. Даниил Зинченко: Эксперимент в неизвестности. Мы никогда не знаем, приедет ли вообще кто нибудь на выставку, в грязь или в снег. И не взорвется ли телевизор на морозе. И будет ли работать компьютер во время перформанса «ФИНАЛ». И т.д. А паранормальность — это из надписи на заборе. Было написано «ЭКСПЕРИМЕНТАЛ ПАРАНОРМАЛ». Михаил Максимов: Экспериментал — это надпись на лыже, которая входила в мой псевдоассамбляж «Шахматная кормушка». Пётр Жуков: Экспериментал/паранормал — это редимейдная фраза из мишиной работы “Игра в шахматы с птицами” на дачной выставке. Если попробовать расшифровать, то паранормальность в невыразимом и в метафизике работ и пространств, а эксперементальность в освоении новых пространств и путей действия. Можно сказать и так: эксперимент в ходьбе не по дороге и, даже, не по тропинке, а непосредственно по паранормальному лесу, — в большей степени ирония, конечно. Вдохновлялись ли вы «Поездками заворот» КД ? переосмыслили или совсем не отсылаетесь ? Настя Дергачёва: В поездках за город был важен эскапизм из тоталитарного пространства. Мы ищем альтернативу авторитарному пространству, это если говорить об обществе и форме власти. Само бегство, а также визуальное соотнесение поля и участников напоминает зрителю о КД. Однако, как я уже говорила, перемещение, ожидание и вообще действия приглашенных людей не являются телом работы. И нет такой дотошной документации этих действий. Телом все-таки являются объекты в пространстве. Даниил Зинченко: Я лично вдохновлялся до ВВЕРХ. Потом подостыл. А когда их везде выставлять тут в Москве стали и они как-то уж совсем опопсовели, интерес почти потерял. Хотя их вклад в искусство как ритуал неисчерпаем. Ну а как переосмысливать? Единственное сходство их и нас в том, что на природе, и все. Точнее мы на природе (как состояние), а они за городом (как география). Они ж акции делали, мы выставки и иногда перформансы (в квартирных галереях в основном). Ну сложно переосмысливать. Скорее Роскосмос надо переосмысливать. Михаил Максимов: Радуемся этим поездкам как радуются весёлым проделкам друзей. Пётр Жуков: КД — важная часть истории, уже укоренившаяся и растворившаяся в культуре настолько, что не возможно будучи вменяемым не пользоваться их теоретическими и практическими наработками, так же как и авангардом и другими свершившимися явлениями. Но, если говорить непосредственно о нашей деятельности, то из общего тут только загородное место действа — суть происходящего, сами работы и даже метафизика другого уровня, смысла и метода действия. То есть общего, по сути, столько же сколько […]

Запись Поле молчания. Часть 2 впервые появилась Aroundart.org.

Поле молчания. Часть 1

Алина Гуткина — Sat, 19 Mar 2011 13:35:53 +0000

Выпускники разных лет Московской Школы фотографии и мультимедиа им. А. Родченко, ученики художника Кирилла Преображенского создали группу ВВЕРХ . Видео-артисты совсем недавно устроили выставку прямо в поле в Подмосковье. Aroundart взял большое интервью у всех участников арт-объединения. Перед вами первая часть беседы. Как возникло объединение Вверх ? Настя Дергачёва: «Вверх!» — это часть перефразированного тезиса «Россия вперед!». Объединение возникло в среде учеников и выпускников Школы Родченко вследствие их взаимопритяжения и отталкивания. Появлялись фразочки, предметы, предложения по их использованию и начался диалог. Тезис мог следовать от кого-то одного, но впоследствии видоизменяться и по-разному осмысливаться остальными. Все это происходило год назад во время прогулок и выставок. Даниил Зинченко: Объединение ВВЕРХ возникло на дачной выставке в Хлебниково год назад. Само слово «вверх» — это часть выражения «Россия — вверх!» (обратное по смыслу «Россия — вперед»). Эта фраза была написана на серебряной четырехметровой стреле, торчащей посреди свалки на дачной выставке. И был еще лозунг «Достигнем левитации в Российской Федерации» — это фраза из первого видео в рамках объединения. Потом «Россия» убрали и оставили только ВВЕРХ, ибо название страны отсылает к политическим мотивам, от коих я с друзьями устал. Михаил Максимов: Первые ощущения, что наша деятельность может быть объединена одним вектором от земли в космос появились во время работы над «Некрофонией» — процесса прослушивания могил близких людей, нежных нам по духу. Затем был период кристаллизации названия группы, период подбора определения для неё, затем был шок и пауза… Эти ощущения + объединение закрепились после спонтанного, но интуитивно совершенно четкого решения Пети Жукова собрать «дачную» выставку под эгидой ВВЕРХ. ВВЕРХ — это не только направление, это также текущее время… Пётр Жуков: Сначала была работа ребят “Некрофония”, где они записывали звуки из могил философов, поэтов, писателей. Потом, на открытии выставки “Sens and Sensebility” с участием этой работы, возникла фраза: “Россия вверх!”. Возникнув изначально как шутка и перефраз, она прижилась в нашей компании — ощущалось, что в ней наилучшим образом выражается экзистенциальная невыразимость не только и не столько российской и не только политической ситуации, но общемирового сициокультурного положения дел — когда единственным вменяемым движением становится движение в кардинально другом направлении, а космос осознаётся как последняя возможная утопия. Это было в начале весны 2010 года. А 30 апреля состоялась дачная выставка, задуманная нами с Даниилом ещё в феврале. На ней и сформировалось объединение как факт, в определённом смысле, утвердившись текстом анонса выставки, и там же стало проявляться его смысловое и визуальное содержание, объединяющее идеи космизма, попытки выхода в реальность и переживания невозможного, etc. Ещё немаловажно заметить, что хотя костяком “Вверх!” являются четыре человека, состав сообщества имеет открытый и динамический характер, на дачной выставке и на последующих к нам присоединялись и присоединяются множество замечательных художников, разделяющих наши идеи или же идею и ситуацию конкретной выставки. Выставки проходят загородом — почему ? Настя Дергачёва: Изначально такой эскапизм инспирирован желанием делать работы, отталкиваясь от пространства и из самого пространства. Насколько я понимаю, всех так или иначе привлекает в поселке Хлебниково ландшафт — его разнообразие и масштаб, абсурдное соседство таких вещей, как огромная свалка и яхты. Чего там только нет — река, белое поле на льду, местные жители и созданный ими рельеф, оставленные объекты. На первой дачной выставке многое было сделано из вещей, найденных на ближайшей свалке. В итоге часть из работ на этой же свалке и экспонировалась. А там прямо на куче мусора за разрушенным забором в каких-то развалинах жили люди . И они реагировали на работы, как негативно так и позитивно, являсь при этом сами экcпириенсом для пришедших гостей. Белым кубом так не инспирируешься. Однако, не все происходит за городом. «Финал», например, мальчики устроили в квартирной галерее Brownstripe. Хотя формально все происходило на поле, как и в «Поле молчания» Даниил Зинченко: Выставки проходят на природе. За городом — скорее география, а природа — состояние. В рамках объединения снимался в фильм в 300 км от москвы, поэтому «за городом» странновато звучит. Потому что там больше кислорода и не пахнет дешевым вином, как во многих выставочных местах. Ну а еще, потому что внутри объединения сквозная тема космоса и всего что с ним связано (люди, философия, литература), а под открытым небом в даже в десяти километрах от столицы лучше видны звезды и вроде как-то космос ближе. Михаил Максимов: Места для выставок выбираются гетеротопически. Эволюционно нам необходимо перестроить географию выставочных пространств, что и делаем. Пётр Жуков: Правильнее было бы сказать, что выставки и акции проходят: в том числе за городом, — но не только там: так, например, выставка “Финал” проходила в моей квартирной галерее BrownStripe, а Настя в Волгограде принимала в члены движения Родину-мать. По сути, выбираются “странные” места, позволяющие прорваться в видимое реальности — реальности, описанной Платоновым и экзистенциалистами, — а зрителям непосредственно воспринимать работы, как за счёт неразработанности конкретного пространства в художественном поле, так и за счёт труда, совершённого для достижения выставки. В тексте к дачной выставке проводилась аналогия, что если в 70-е для полноценной работы было необходимо уезжать на дачу, то теперь для полноценного восприятия уже приходится там проводить выставки. Происходит ли освобождение от смыслов вдали от города ? Даниил Зинченко: Смотря что под этим понимать. Вообще по итогам последней выставки на поле (на льду на самом деле), там были видео самоценные, которые могут показываться и самостоятельно вполне. Поэтому смыслы скорее пленят. Михаил Максимов: Если речь идет об освобождении нас от смыслов, то да, происходит. Пётр Жуков: Вдали от города происходит освобождение от смыслов насыщенных в городе, что позволяет раскрываться смыслам другим и более тонким. например. Для нас тут важна ситуация культурных смыслов, которые в разработанной городской художественной среде функционируют и воздействуют установленными путями, аффектированным, к тому же, известными карьерными и экономическими стратегиями. Чтобы освободиться от этих лишних смыслов, в попытке создания новых, приходится искать или создавать новые пространства, в которых зритель будет их считывать “с нуля”. Создается ощущение, что вектор смещается с самого искусства в сторону самого процесса его достижения ? Настя Дергачёва: Если говорить о коллективных дачных выставках, то первостепенно взаимодействие объектов с пространством. Тут поездка в транспорте до платформы «Хлебниково» или ожидание не является частью работы, но позволяет приехать тем людям, которым это действительно интересно. А само чувственное и эстетическое происходит уже на территории поселка. Но чувственное, как вы заметили, может […]

Запись Поле молчания. Часть 1 впервые появилась Aroundart.org.