Поле молчания. Часть 1

268        0       

Выпускники разных лет Московской Школы фотографии и мультимедиа им. А. Родченко, ученики художника Кирилла Преображенского создали группу ВВЕРХ . Видео-артисты совсем недавно устроили выставку прямо в поле в Подмосковье. Aroundart взял большое интервью у всех участников арт-объединения. Перед вами первая часть беседы.

Как возникло объединение Вверх ?

Настя Дергачёва:
«Вверх!» — это часть перефразированного тезиса «Россия вперед!». Объединение возникло в среде учеников и выпускников Школы Родченко вследствие их взаимопритяжения и отталкивания. Появлялись фразочки, предметы, предложения по их использованию и начался диалог. Тезис мог следовать от кого-то одного, но впоследствии видоизменяться и по-разному осмысливаться остальными. Все это происходило год назад во время прогулок и выставок.

Даниил Зинченко:
Объединение ВВЕРХ возникло на дачной выставке в Хлебниково год назад. Само слово «вверх» — это часть выражения «Россия — вверх!» (обратное по смыслу «Россия — вперед»). Эта фраза была написана на серебряной четырехметровой стреле, торчащей посреди свалки на дачной выставке. И был еще лозунг «Достигнем левитации в Российской Федерации» — это фраза из первого видео в рамках объединения. Потом «Россия» убрали и оставили только ВВЕРХ, ибо название страны отсылает к политическим мотивам, от коих я с друзьями устал.

Михаил Максимов:
Первые ощущения, что наша деятельность может быть объединена одним вектором от земли в космос появились во время работы над «Некрофонией» — процесса прослушивания могил близких людей, нежных нам по духу. Затем был период кристаллизации названия группы, период подбора определения для неё, затем был шок и пауза… Эти ощущения + объединение закрепились после спонтанного, но интуитивно совершенно четкого решения Пети Жукова собрать «дачную» выставку под эгидой ВВЕРХ. ВВЕРХ — это не только направление, это также текущее время…

Пётр Жуков:
Сначала была работа ребят “Некрофония”, где они записывали звуки из могил философов, поэтов, писателей. Потом, на открытии выставки “Sens and Sensebility” с участием этой работы, возникла фраза: “Россия вверх!”. Возникнув изначально как шутка и перефраз, она прижилась в нашей компании — ощущалось, что в ней наилучшим образом выражается экзистенциальная невыразимость не только и не столько российской и не только политической ситуации, но общемирового сициокультурного положения дел — когда единственным вменяемым движением становится движение в кардинально другом направлении, а космос осознаётся как последняя возможная утопия. Это было в начале весны 2010 года.
А 30 апреля состоялась дачная выставка, задуманная нами с Даниилом ещё в феврале. На ней и сформировалось объединение как факт, в определённом смысле, утвердившись текстом анонса выставки, и там же стало проявляться его смысловое и визуальное содержание, объединяющее идеи космизма, попытки выхода в реальность и переживания невозможного, etc.
Ещё немаловажно заметить, что хотя костяком “Вверх!” являются четыре человека, состав сообщества имеет открытый и динамический характер, на дачной выставке и на последующих к нам присоединялись и присоединяются множество замечательных художников, разделяющих наши идеи или же идею и ситуацию конкретной выставки.

Выставки проходят загородом — почему ? 
Настя Дергачёва:
Изначально такой эскапизм инспирирован желанием делать работы, отталкиваясь от пространства и из самого пространства. Насколько я понимаю, всех так или иначе привлекает в поселке Хлебниково ландшафт — его разнообразие и масштаб, абсурдное соседство таких вещей, как огромная свалка и яхты. Чего там только нет — река, белое поле на льду, местные жители и созданный ими рельеф, оставленные объекты. На первой дачной выставке многое было сделано из вещей, найденных на ближайшей свалке. В итоге часть из работ на этой же свалке и экспонировалась. А там прямо на куче мусора за разрушенным забором в каких-то развалинах жили люди . И они реагировали на работы, как негативно так и позитивно, являсь при этом сами экcпириенсом для пришедших гостей. Белым кубом так не инспирируешься. Однако, не все происходит за городом. «Финал», например, мальчики устроили в квартирной галерее Brownstripe. Хотя формально все происходило на поле, как и в «Поле молчания»

Даниил Зинченко:
Выставки проходят на природе. За городом — скорее география, а природа — состояние. В рамках объединения снимался в фильм в 300 км от москвы, поэтому «за городом» странновато звучит. Потому что там больше кислорода и не пахнет дешевым вином, как во многих выставочных местах. Ну а еще, потому что внутри объединения сквозная тема космоса и всего что с ним связано (люди, философия, литература), а под открытым небом в даже в десяти километрах от столицы лучше видны звезды и вроде как-то космос ближе.

Михаил Максимов:
Места для выставок выбираются гетеротопически. Эволюционно нам необходимо перестроить географию выставочных пространств, что и делаем.

Пётр Жуков:
Правильнее было бы сказать, что выставки и акции проходят: в том числе за городом, — но не только там: так, например, выставка “Финал” проходила в моей квартирной галерее BrownStripe, а Настя в Волгограде принимала в члены движения Родину-мать.
По сути, выбираются “странные” места, позволяющие прорваться в видимое реальности — реальности, описанной Платоновым и экзистенциалистами, — а зрителям непосредственно воспринимать работы, как за счёт неразработанности конкретного пространства в художественном поле, так и за счёт труда, совершённого для достижения выставки.
В тексте к дачной выставке проводилась аналогия, что если в 70-е для полноценной работы было необходимо уезжать на дачу, то теперь для полноценного восприятия уже приходится там проводить выставки.

Происходит ли освобождение от смыслов вдали от города ?

Даниил Зинченко:
Смотря что под этим понимать. Вообще по итогам последней выставки на поле (на льду на самом деле), там были видео самоценные, которые могут показываться и самостоятельно вполне. Поэтому смыслы скорее пленят.

Михаил Максимов:
Если речь идет об освобождении нас от смыслов, то да, происходит.

Пётр Жуков:
Вдали от города происходит освобождение от смыслов насыщенных в городе, что позволяет раскрываться смыслам другим и более тонким. например. Для нас тут важна ситуация культурных смыслов, которые в разработанной городской художественной среде функционируют и воздействуют установленными путями, аффектированным, к тому же, известными карьерными и экономическими стратегиями. Чтобы освободиться от этих лишних смыслов, в попытке создания новых, приходится искать или создавать новые пространства, в которых зритель будет их считывать “с нуля”.

Создается ощущение, что вектор смещается с самого искусства в сторону самого процесса его достижения ? 

Настя Дергачёва:
Если говорить о коллективных дачных выставках, то первостепенно взаимодействие объектов с пространством. Тут поездка в транспорте до платформы «Хлебниково» или ожидание не является частью работы, но позволяет приехать тем людям, которым это действительно интересно. А само чувственное и эстетическое происходит уже на территории поселка. Но чувственное, как вы заметили, может происходить и в момент создания. Порой это напоминает по структуре некий обряд или трудотерапию, но я бы не стала однозначно склонять вектор в одну сторону. Так, момент перформативности высок во многих видео, но не во всех он первостепенен. И это, кстати, предмет для внутренних споров.

Даниил Зинченко:
И то и другое и все одновременно и неотделимо, ибо зритель избалован и сам радуется, когда куда-то выбирается на выставку. Процесс нам в кайф так же, как итог. Документацию с выставки смотреть тоже интересно, как и делать выставку. А про само искусство — очень много работ делается не для конкретной выставки, а как в старые добрые времена, заранее, из-за чистого желания и потом просто встраивается в контекст выставки на природе.

Михаил Максимов:
Я вовсе не считаю, что места проведения наших выставок труднодоступны для зрителя. Хотя я понимаю истоки этого вопроса, но мы не собирались вычурно и открыто обрамлять трудностью достижения произведения само произведение. Мы просто хотели создать доступность иного порядка, отличную от кашеобразного стандарта.

Пётр Жуков:
Это, к сожаления, неизбежная ловушка в которую сторонний зритель может попасть сталкиваясь (не непосредственно) с нашей деятельностью, что обусловлено сложившейся в наших краях ситуацией, когда большая часть художественной практики сводится к обозначающим жестам, без особого интереса к их наполнению. Увы.
Но в нашем случае, процесс достижения, труднодоступность искусства — это только первый необходимый шаг, позволяющий непосредственно достигнуть возможности восприятия этого самого искусства. Это подобно длительности в видео — многие привычные к быстрому считыванию работ зрители отсекаются, но зато оставшиеся погружаются в работу глубоко — такой уход от ситуации плоскости (плакатности) и мимолётности искусства и смыслов в нём.

Человек решившийся доехать до Хлебниково, да даже в Алтуфьево, и выделивший на это время, оказывается открытым для глубокого восприятия и погружения в — уже просто через другие временные масштабы.
видео с выставки
Продолжение