Больше света?

193        2       

На «Электрозаводе» в пространстве «Периметр» открылась выставка Димы Филиппова, выпускника Института проблем современного искусства (ИПСИ) 2012 года. Своими мыслями о выставке и совсем молодом российском искусстве делится Ольга Данилкина.

Выставка в «Периметре» у Филиппова — первая персональная после участия в многочисленных коллективных проектах, а также выхода в финал конкурса современной скульптуры площадки «Старт» ЦСИ «Винзавод». Художник собрал в выставку-инсталляцию основные свои работы. Минималистичные деформированные куски стекла и металла соединены с фотографиями работ классиков американского лэнд-арта и хроник жизни отца художника. Его отец работал на шахте до 1995 года, в детстве Филиппов много ездил с отцом, наблюдая бесконечные степи, которые на одном континенте стали местом создания произведений искусства, а на другом — стратегической добычи ископаемых. В одной из работ фотография родных мест художника, сделанная со спутника, становится картой, на которой Филиппов размещает стеклянные объекты-макеты скульптур, как бы фантазируя об ушедшем времени. Из материала, который добывал отец — цинка — художник создает свои минималистичные скульптуры, с одной стороны, отдавая дань западной традиции, с другой — пытаясь таким образом говорить с отцом, понять его. В этой изящной метафоре диалога открывается проблема, касающаяся многих: соединяя два жизненных потока, две физические географии, которые сформировали личность художника, он стремится понять ее «раздвоение».

Материалы инсталляции Филиппова обнаруживают фрагменты фотографического процесса: линзы, будто опаленный порохом картон, зеркала, прожекторы. Фотография — воплощение знания, ведь она является часто его источником. Фотографии здесь на первый взгляд ничем не отличаются, будто заметая следы разрыва, что имел место быть в далеких 1930-х годах и оборвал историю авангарда, давшего миру современное искусство. Поля, чертовски похожие на те, где создавал свои объекты Роберт Смитсон и другие лэнд-артисты, никогда не были тронуты искусством, разве что подпольными акциями «Коллективных действий», напоминанием о которых оказывается лозунг, висящий на стене. Стелла из битого стекла, отблески от листа металла и кусочков зеркал продолжают меланхоличную фантазию о том, чего не было — тень на стене образует пейзаж из одной башни-близнеца на горизонте.

Смешивая личное и мировое наследие, Филиппов задает вопрос о месте своего искусства в современности и ищет его основы. Однако именно эта связка делает его вопрос характеристикой своего времени, ведь проблемы у всех молодых одни, но решаются в каждом поколении по-разному.

Ссылки на авангард, историю искусств и модные философские соображения — вечное comme il faut для вступления во взрослую арт-жизнь. Сегодня овладеть этим материалом стало как никогда просто из-за доступности информации. Далеко за примерами ходить не нужно: Маша Агуреева рассуждает о «мужском взгляде», переплавляя части образов известных полотен в изящные стеклянные плафоны для лампочек («Эти самки, что портят нам бесконечное», Pechersky Gallery, Москва, сентябрь 2013), Кирилл Макаров играючи разбрасывает по своим полотнам бездонные проблемы живописи («2», площадка молодого искусства «Старт ЦСИ «Винзавод, сентябрь 2013), следующий после него молхуд Александр Зайцев на той же площадке сводит счеты с авангардом начала XX века («Случаи», октябрь 2013), Ваня Новиков создает инсталляцию из абстрактной живописи и комнатных растений, выясняя отношения между живописью и современным искусством («Умвельт», «галерея Комната», Москва, сентябрь 2013). Все это кажется логичным и естественным в рамках поиска молодым орлом своей художественной стратегии, но перестает быть таковым, когда перед их искусством встает вопрос актуальности.

И дело тут не столько в том, что его язык настолько удален от повседневного мышления среднестатистического жителя России и понятен всего паре тысяч человек. Не сказать, чтобы современное отечественное искусство когда-то находилось в иной ситуации. Однако перелом середины 2000-х годов, во многом совпавший с общим стремлением стать ближе брату-европейцу, поставил искусство в положение, ранее ему не доступное. Современное искусство в этом движении, казалось бы, сделало серьезную заявку на выход из маргинальности на/в свет. Вместе с этим изменился и статус отношений с обществом: уже не нужно ютиться в квартирах, не нужно и совершать резкие жесты, чтобы быть услышанным. Искусство формально вошло в культурную политику (пусть пока только как туристический бонус), воцарился формальный мир и принятие, границы открыты, хотя фактически это далеко не всегда так. Как здесь сохранить хорошую мину при плохой игре?

Негативным последствием открытого доступа к знанию уже переболели в середине 2000-х художники ИПСИ, которых часто обвиняли в создании заурядного западного продукта. Показательно, что именно студент ИПСИ теперь задает вопрос о том, как не влипнуть в слепое копирование и где найти эту точку схода. Молодое искусство сейчас часто, кажется, теряет почву под ногами — убедительную актуальность. Его проблематика оказывается взятой из воздуха, что находится между тысячей посвященных, виртуальной, и при этом часто не уходит в своих открытиях дальше заигрывания с «правильным» способом делать искусство, вычитанным в западных книжках.

Слова на лозунге «До твоей стороны всего один шаг» провоцируют сделать выбор, но между чем — отнюдь не очевидно. Плясать на туристических биеннале или уходить в воздушный замок андерграунда — суть одно и то же, то есть терять свою актуальность. Но где-то маячит что-то третье, которое, возможно, окажется главной надеждой этого поколения совсем молодых художников. Филиппов задает себе вопрос, что скажут эти художники о своем времени. Скажут, что первое поколение, выросшее после слома, пыталось понять, что делать в разрухе рядом с железной дорогой, по которой неизвестно куда едет поезд чужой современности.

Фото: Ольга Данилкина