Дыбь прогресса и дыбь языка

797        6       

О «Лесной газете» Ильи Долгова

Илья Долгов, Лесная газета, Дивногорье, 2014

В январе этого года вышел шестой выпуск «Лесной газеты» – «художественного проекта о природе» Ильи Долгова, каждый его номер посвящен своей теме («Заросли и рябь», «Осколки», «Сгустки» и др.) и создается при содействии приглашенных художников. Всего их планируется двенадцать: о том, что стало ясно к середине, и ловушках «другого» языка – Никита Сафонов.

Название проекта воронежcкого художника, соучредителя Воронежского центра современного искусства Ильи Долгова «Лесная газета» заимствовано из сравнительно недавнего российского прошлого – название книги писателя Виталия Бианки знакомо нескольким поколениям.

Поверхностное погружение в биографию советского автора позволяет понять его примерный политический бэкграунд – который довольно примечателен. Швейцарско-немецкое происхождение («сын личного дворянина»), наличие прадеда – оперного певца, увлеченность орнитологией вместе с остро выраженной пассивностью гражданской позиции в характере сказались на его отношениях с властью. После бытия эсером, мобилизации в армию Колчака, откуда он дезертировал и скрывался под чужой фамилией, от партии он, помимо работы по музейной части и возможности преподавания, получил подозрительный взгляд и постоянные попытки наказания по всей строгости закона. Но приближенные к самым верхним элитам коллеги по литературной деятельности (Пешковы) стабильно выручали из бед.

«Лесная газета на каждый год» (1928), которая многократно переиздавалась при жизни автора, в формате газетных вырезок – фельетонов, хроник, объявлений и телеграмм – составляет календарь природы, в котором хор интонационно различных голосов сообщает читателю наблюдения за явлениями животного мира с присвоением звериным сообществам человеческой социальности.

Спустя почти столетие после публикации этой книги появляется ее обновленная версия. Точнее, реконцептуализация книги Бианки как художественного проекта. Указывая его место в истории искусств, Долгов опирается на предположение о том, что подобное художественное исследование (выраженное в языке), является «вехой» в том плане, что оформляет в логическую и связную структуру отношения цивилизации («техночеловеческих сил») и круговорота природных (то есть эволюционных) явлений. Подобные действия, по версии художника, должны осуществляться с достаточной периодичностью – нужно обновлять анализ логики взаимодействия человеческого знания с явлениями окружающего мира. «Что такое природа?» – главный вопрос всего предприятия.

Ответ на него, как говорит «записка о методологии» (выпуск №1, декабрь 2013), получить конкретный нельзя. На это не способна математика (то есть, пользуясь определением Бадью, наука), которую как процедуру мысли можно использовать, но только в качестве инструмента и с «большой осторожностью». На это способен отшельник, символически вернувшийся в Древнюю Грецию с томом аналитической философии. Помимо логики, среди его навыков есть методы сбора наблюдений, зарисовок, фотонабросков, заметок, фрагментов воображения и сюрреалисткие практики «бессвязного чтения источников». Использование которых в любом количестве совершенно безопасно, в отличие от тотального научного дискурса.

Наиболее соблазнительные разрезы, как правило, прямы и стремятся к горизонту // Фрагмент выпуска №2 «Разрезы» 

Таким образом субъект этого проекта – отдалившийся от социума, пассивный в своем политическом самоопределении персонаж, имеющий прекрасную осведомленность о главенствующем в историческом периоде режиме описания. Режим описания – это совокупность способов построения заключений о наблюдаемых явлениях – будь то бомбардировка или плеск воды. Квентин Мейясу, как и весь спекулятивный реализм, критикует этот режим как корреляционистский (связывающий мышление с бытием без возможности рассматривать их по отдельности), доставшийся нам по наследству от Канта. В этих рамках доминантного положения нет возможности пробиться к самой природе, став ее равноправной частью. Действуя по всем правилам режима описания, абстрактный выпускающий редактор «Лесной газеты» оказывается вписан в некую миссию, которую он страстно пытается выполнить.

Именно ввиду своеобразного договора с этим режимом субъект Долгова – только на первый взгляд непонятный и жаждущий открытия новых горизонтов мысли анти-ученый, который желает переписать язык представлений о мире с ноля. При ближайшем рассмотрении он – никто иной, как агент режима описания, проделывающий важную операцию по консервации этого режима. И появляться он должен с некоторой частотой в разных эпохах, чтобы дополнить глобальный архив представлений о природном / техногенном.

Фрагмент выпуска №3 «Осколки»

Новая «Лесная газета» издается в довольно активно развивающемся на данный момент медиа-формате. Точнее, сразу в двух. С одной стороны, это распространенный в сегодняшней художественной среде феномен – изысканное дополнение к стэйтменту. С другой стороны, он похож на эксперименты с репрезентацией в интернете – бесконечное количество исследований всего, чего угодно, посредством мультимедийного коллажирования. Как и в случае Бианки, в ход идут самые разные из доступных техник мультимедийного оформления.

Концепт в «Лесной газете» выстраивается постепенно, формально и строго делезиански. С помощью слов, обозначающих в повседневности знакомые явления (некоторые из которых вовсе не природные), постепенно выстраивается сложная система, которая позволяет слегка сместить привычный взгляд на мир. Как и в работе Бианки, в этом проекте используются все доступные на данный момент способы информационного архивирования. Используются они посредством перебора медиумов: рассказы, написанные нарочито простым языком; составленные атласы, предоставляющие богатый иллюстративный материал; интервью с экспертами; вполне убедительные примеры работы утверждаемой терминологии; домашние задания, помогающие читателю натренировать понимание системы; схемы; перечисления событий на манер созерцательных практик; письма читателей и прочие вариации.

Схема действия ловушки пустоши. Желтым выделено человеческое существо // Фрагмент выпуска №5 «Пустошь»

Концепт газеты, с одной стороны, пытается прорваться к чистым отношениям с природой — таким, в которых человеческий взгляд является ее частью на тех же правах, что и древесный корень. Но сама конструкция этого исследования как архива предполагает наличие того, кто его собирает, как и того, кто изобретает внутри него новые, небывалые (казалось бы) связи.

Задается (с легкой руки) целый аппарат, с помощью которого процессы, происходящие в мире, могут быть описаны несколькими ключевыми феноменами. Есть «заросли» – термин, который является основным во всем концепте, это «базовая материя природы» (см. выпуск №1, декабрь 2013). Заросль – универсалия, которая находится под воздействием. «Сгусток» является событием исчезновения заросли (выпуск №4, июль 2014), а «пустошь» – «заросль, освободившая место и потерпевшая поражение» (выпуск №5, октябрь 2014). Кстати, именно пустошь позволяет «говорить с природой наравне», то есть должна, по идее, позволить перестать смотреть на мир глазами корреляциониста. Субъект оказывается сближен с пустошью через постоянное ускользание (см. «ловушка пустоши») – две отталкивающиеся сущности бесконечно пытаются сблизиться. Ни человек, ни природа никогда не встретятся, они созданы для того, чтобы, притягиваясь, расходиться в разные стороны.

Фрагмент выпуска №6 «Дыбь»

В последнем номере появляется еще одно измерение концепта – это «дыбь» – «след другой природы» (выпуск №6, январь 2015). Пользуясь, по выражению Делеза, галлюцинаторным аппаратом Лейбница, можно определить эту другость природы как подтверждение включенности актуального мира (в котором все события «совозможны») в мир возможного (где даже несовозможные события могут спокойно сосуществовать). В итоге складывается абсолютно стройная картина: в мире актуальном имеются места (пространства), заросли (факты в витгенштейнианском изводе) и дыби (некие призрачные тени возможного). Логика трактата описывает механику этой картины, которую можно приложить и умело использовать в действии – где угодно.

Этот принципиальный шаблон годен в качестве методологии научного исследования: вполне себе можно представить математическую Теорию зарослей. В смысле анализа социально-политических процессов все указанные в издании термины при желании тоже применимы. Разные режимы мысли допускают его использование. Сам по себе концепт «Лесной газеты» – это дыбь прогресса, один из возможных, освобожденных до предела, его путей.

Но при всей потусторонности этой возможной линии прогресса, концепт этот так или иначе остается в рамках имеющегося режима описания. Все замечания и схематичные построения здесь есть происшествия языка, все они работают, так или иначе, с языком, который в этом случае и остается последней, нерасщепляемой сущностью, от постоянства которой нет никакой возможности избавиться. Все процессы будут выглядеть все равно знакомо, просто на другом языке – потому как все они заимствованы из лингвистической повседневности напрямую. Повседневность эта раздроблена, рассеяна в огромном количестве потоков информации, язык искажается, смешивая текстуальное и визуальное, множится в одинаковых вариациях. Любая попытка остранения неизбежно оказывается на службе режима описания, не нарушая его основных заветов. Познание «другого» природы останется только в смутной возможности, являя собой мечтательный логико-философский романтизм, постоянную ностальгию о несбывшемся (и уже, будто бы, невозможном) повороте в культуре мысли. Романтизм, который за собой скрывает сложную задачу – поднять дыбь языка и выйти на его пустошь.