20–26 июня

417        0       

Виктор Сачивко. «К лучшему». Красноярск, Музейный центр «Площадь Мира», 16 июня – 4 сентября

Фото: Олеся Позднякова

«К лучшему» – всего 408 живописных работ Виктора Сачивко, объединенных в «большие картины», – воспроизводит общим звучанием около 60 часов музыки. В основе проекта – мощный концептуальный посыл о зарисовывании, записывании музыки. Каждая картина подписана музыкальным произведением и то ли его воспроизводит, будучи написанной с натуры, то ли невольно к нему отсылает, заявляя некие программные горизонты для простоты восприятия. Экспозиция разделена на три музыкальных пространства и дополнена плеерами с музыкой, лежащей в основе живописных работ. Проект берет начало с венских классиков (Моцарт, Бетховен и вместо Гайдна – Шопен), с представлением о некой трёхстенной музыкальной шкатулке, которую и воспроизводит один из залов, ещё два зала представляют «романтический корпус музыки 19–20 веков» – Паганини, Мендельсон, Брамс, Сибелиус, Шёнберг, Глазунов, Стравинский, Шостакович, Губайдулина, Малер и Римский-Корсаков.

«Шкатулка» экспозиционно действительно замыкает в трёх стенах этого «венского кружка». Интересно, что Бетховен здесь самый сюжетный композитор – внутри есть лица, и может быть предложена какая-то литературная основа. Это чуть ли не единственная попытка приложить к музыке фигуративность, все остальное распадается на абстракции, отходит в авангард, в тонкое созвучие цвета и композиции. Художник задумывается о «большой картине», на его взгляд практически невозможной сегодня: эти собранные из небольших холстов большие панно – ответ на диффузность общества и диффузность восприятия. Взгляд зрителя не блуждает за рукой или фигурой, а структуралистски точно находит в частях целое, а в целом – части. Виктор Сачивко уже использовал подобный принцип развески в работе «Календарь» – попытке представить живописные времена года, объединяя небольшие дни-холсты в календарные группы по 30 или 31. Здесь – тот же принцип, но на микросхемы разложена музыка.

Виктор Сачиво уходит от роли знатока, хотя знаточество выражено в первоначальной задумке – музыка здесь не фон для письма, а качество анализа, погружение в биографии, музыкальные тексты и попытка разобраться что к чему. При этом художник исследует, в первую очередь, не музыку, а живопись – музыка здесь всего лишь повод. Даже плееры вынесены в пустоты между залами – музыка здесь, но её всё же нет. Чёрное и белое, жёлтое в зелёном, композиции то приостанавливаются жирными точками, то тянутся тонкими струйками по стене, уложенные в горизонтально-единичные линии: музыкальная азбука Морзе. Другие «панно» раскладываются в вытянутые прямоугольники, атланты держат на своих плечах цвет, сады наших душ затянуты белой решёткой (цветы в плену), изображается звучащий объект – в нем есть структура, иногда собственная сюжетность, всегда – точная эстетика и драматургия, и никогда нет вопроса – насколько точно передано с натуры?

Художник в рамках собственной заданности преодолевает это сложное современное отношение к живописи, возводя ее на пьедестал – узнавание происходит не через сюжет, фотографическую память или живописную школу (Суриков, например, сопровождает все местные живописные выставки как привидение), а в форме диалога восприятия и не-угадывания. Абстрактная живопись сопровождается фильмом, состоящим из 800 слайдов-рисунков, показывающих непрерывный поток сознания автора, его искания – и там гораздо больше сюжетов на тему музыки, угадывающиеся скрипки или молниеносно записанная музыка. «К лучшему и путь не близок», – говорит автор; пробравшись через 408 холстов, это явственно понимаешь. – Олеся Позднякова

Группа «Сито». «Чужие хроники. Чьи». Краснодар, пространство 3Р, завод ЗИП, 17 июня

Фото: Ольга Бондарева, Денис Яковлев

На следующий день после вернисажа выставки музея «Гараж» «Открытые системы» в КЦСИ «Типография» состоялась однодневная выставка ростовских художников из группы «Сито» под кураторством Лейли Аслановой, сделанная, если можно так сказать, в диалоге. «Открытые системы» исследуют примеры самоорганизованных инициатив и уже включают в себя детальную информацию о деятельности 59 подобных проектов по всей России. «Гараж» архивирует их деятельность, а куратор Лейли Асланова – между прочим, один из организаторов лаборатории «Турнички» в Ростове-на-Дону, которая является участником «Открытых систем», – наоборот, показывает пример самоорганизации и кооперации вне институционального надзора.

Выставка «Чужие хроники. Чьи» стала первой из трёх выставок проекта музея-катастрофы, две следующие пройдут в Ростове-на-Дону. После долгого затишья с (название группа получила от завода и района СИТО в Ростове-на-Дону) вернулись в обновлённом расширенном составе: Дмитрий Цупко, Саша Самокат, Ольга Бондарева, Юрий Арефьев, Георгий Обухов, Юрий Нимченко, Стас Екименко, Дмитрий Бурыченко, Виталий Зазуля. Новые участники внесли разнообразие: помимо свойственной «Сито» живописи появились графика, аудиоработы, фотографии. В экспозиции они превращаются в ложные артефакты, в постапокалиптический музей, представляющий документацию археологических исследований о развитии событий после катастрофы – одичания голубей, напавших на человечество.

Выставка начинается с четырёхчастной аудиоинсталляции Саши Самоката, где каждая часть имеет имя на греческом: АН602 – самая большая водородная бомба, АТОН – египетский бог, Адонай – имя, которое нельзя называть. Каждые 44 секунды – время полета бомбы над городом Хиросима – раздается оглушающий смех. В серии графических работ «Убежище» Ольга Бондарева создает чертежи «скворечников» абстрактной формы. Художница деформирует пространство, выдумывая собственный язык и создавая тем самым безопасное измерение для зрителей.

Динамика экспозиции задаётся фотографиями Георгия Обухова – летящие голуби в привычной городской среде. Напротив – стихи Саши Самоката, которые встраиваются в структуру пространства и словно чеканят ритм, совпадающий с движением птиц.

Разряжает обстановку окно, провал в стене – своего рода зона отчуждения, с мерцающими вдалеке жилыми огнями. Форма тетраэдра собирает воедино все элементы. «Хроники» задают пространство безвременья, момент окончания истории.

По словам куратора Лейли Аслановой, хроники – это иносказание, где главное – это экспрессия, необходимость передать чувства. Голубиный апокалипсис отсылает к истории о княгине Ольге, и птицах, убивших древлян, а тема коопреации и самоорганизации – к философии общего дела Николая Фёдорова. Художники уходят от институций, потому что им не нужен акцепт для рефлексии. – Ксения Пешехонова

«Товарищество Новые Тупые». Москва, ММСИ на Гоголевском бульваре, 20 июня – 28 августа

Фото: Ольга Турчина, Елена Ищенко

Выставка в ММСИ – первая большая экспозиция, посвященная петербургскому товариществу «Новые тупые». Куратор Пётр Белый уже неоднократно их показывал – в рамках сезона петербургского искусства в Москве, который прошёл в 2012 году в галерее «Культпроект», и в собственной галерее «Люда» – та выставка стала своеобразной репетицией нынешней, приуроченной к 20-летию группы, участники которой почти 15 лет не работает вместе. Выставка в ММСИ и подготовленный каталог с детальной хроникой деятельности товарищества – ещё одна попытка вписать деятельность группы в историю искусства, из которой «Новые тупые» были долго время исключены, находясь в тени гения Тимура Новикова и Новой академии. Даже масштабная выставка «Перформанс в России: картография истории» осталась без них, хотя «Тупые» известны в первудю очередь перформансами, которые занимают вполне определённую роль в истории (искусства) 90-х – отсутствие идеалов, жизнь как перформанс, бедная эстетика и вместе с тем расколотая субъектность и ощущение тягостной длительности, синдром вечного похмелья.

Деятельность «Тупых» была спонтанной и беспорядочной и потому в адрес экспозиции, выполненной архитектурным бюро Rizhome, была высказана критика: белые стены, стеклянные витрины, шкафы-запасники противостоят самому духу «Тупых». Кажется, Пётр Белый попытался упорядочить и архивировать деятельность «Тупых», взглянуть на них отстранённо и трезво – как исследователь, а не соратник. Такой взгляд задаёт новый вектор – от привычного ощущения бесшабашности к её истокам и контексту, её породившему.

Если попытаться провести аналогии, то можно, наверно, сравнить «Тупых» с группой «Мухомор»: одни противостояли иерархии Новой академии, другие – строгости московского концептуализма. Но цель этого противостояния была более или менее общей – сближение искусства и жизни: перформанс – действие – художественный акт. В этом состояла их определённая радикальность и экспериментаторский, исследовательский импульс: потушить пальто вечный огонь, измерять собственным телом вырытую на проспекте траншею или «малые архитектурные формы». С поправкой на время: «Мухоморы» его предугадали и опередили, «Тупые», наоборот, были в самой его гуще.

Прочерчивая линию к настоящему, можно вспомнить группу «Север-7», участники которой также продолжают сращивать искусство и жизнь. В совместных перформансах они исследуют границы коллективного и возможностей взаимодействия, по одиночке – работают с различными медиумами и направлениями, часто не сходными с общей деятельностью группы. Также обращаются к подручным материалам в противовес материалам «искусства», провозглашая определённую бедность формы. А графика Олега Хвостова (да, тоже участника «Тупых») перекликаются с графикой Леонида Цхэ – и одного, и у другого зарисовки заседаний и разговоров сообществ.

Таким образом распавшиеся в начале жирных двухтысячных «Новые тупые» вновь оказываются актуальными – не столько в контексте беспорядочности или бесшабашности, но как метод постоянного, длящегося существования искусства, как способ «тупого» – максимально неотстранённого действия и взгляда, как полный отказ от созерцания в пользу постоянного действия. С одной стороны – дауншифтинг, но с другой – обречённость на постоянную работу и на переживание пространства и времени собственным телом. — Е. И.

«Пространство и люди». В рамках фестиваля «Город прав». Воронеж, ВЦСИ, 20 июня 

Фото: Евгений Ярцев

Резиденты ВЦСИ Полина Лесовик, Алексей Быков и Анна Курбатова сделали выставку-исследование городского пространства, показав разные возможности его восприятия. Художники выделяют детали, на которых мы обычно не акцентируем внимание, но из которых тем не менее и складывается образ города. Самый большой из экспонатов – звуковая карта Воронежа, разделенная на районы. Наступая поочередно на каждый, можно слышать звуки, записанные в той или иной части города: звуки машин, голоса, ветер. На стене в этом же зале – маленькие рисунки в технике фроттажа (такие мы все делали в детстве, заштриховывая карандашом лист бумаги, под который была подложена монетка), на них фиксируются фактуры окружающих нас поверхностей: оштукатуренные стены, трещины, ограды, слезающие слои краски, стволы деревьев. Всё то, мимо чего мы проходим каждый день, становится осязаемым. Еще один объект – пробы воды, взятые в разных частях водохранилища, история влияния человека на природу. В прикрепленных к стене стеклянных аквариумах – артефакты, найденные в воде (она везде разного цвета): бутылки и мусор. Работы Анны Курбатовой – места города, с которыми у художницы связаны личные воспоминания и которые с годами изменились до неузнаваемости: на холстах Курбатовой они растворяются в пространстве. В новом проекте воронежские художники в очередной раз обращаются к образу города, пытаясь осмыслить его специфику – и кажется, что это уже становится новым заметным направлением в молодом воронежском искусстве. – Софья Успенская

«О фотографии». Москва, Школа им. А. Родченко, 24 июня 

Фото: Анна Быкова

Выставка мастерской Владислава Ефимова в Школе Родченко со сьюзензонтаговским названием «О фотографии» «заполняет пустоту» и «решает поговорить». В залах, коридорах, лестницах и аудиториях на Красносельской проекты «родченок» представляют результаты «дум» студентов – «пугливых и пугающих», здесь же длинные интервью куратора и педагога Ефимова со своими студентами, распечатанные на листах А3. Такая «проектная фотография» ефимовцев, наследуя концептуальной мастерской Владимира Куприянова, демонстрирует спекулятивность (умозрительность) подхода, вскрывая предельную манипулируемость фотографией per se. Коридорный экспозиционный зал превращен Максимом Маховым в храм с алтарем в виде каменной лампы – по стенам здесь развешаны фотографии в розовых тонах – авторства Махова или скаченные из интернета: где чья не поймешь. Алый педикюр, кровь из носа, внутренности, русалочка с розовым хвостом, сахарная вата, горный пейзаж – все это называется Post_pink. Три фотографии Антона Цимермана, снятые на мыльницу с выставленной датой, в черном паспарту и черных рамах, высмеивают сугимотовские водные пейзажи. Фотосерия Галины Леоновой «Наблюдатель» со снимками видов камер слежения инсталлирована аккурат рядом с пунктом охраны Школы. Кристина Романова показывает виды Казани, распечатанные на банерной сетке и смонтированные на окно в контражуре – здесь же ее языческое капище: черные мусорные пакеты с листьями превращаются в стол с пластиковой трапезой. В большом зале – «Новые немые» Анастасии Пожидаевой: несколько медитативных видео с девушками в кадре проецируется одновременно, то появляясь, то исчезая, без звука. Здесь невольно вспоминается другая выставка «родченок» – «Что говорить когда нечего говорить». Так поразительным образом оказывается, что выставка о метаязыке фотографии, посвященная говорению о, обнаруживает новую спекулятивную образность – через фигуры мультипликации, смешения, манипулирования, стеба, прозрачности и симуляции. – Анна Быкова