В условиях севера

2 324        23       

Набережная Архангельска // Фото: Дима Филиппов

Я уехала из Архангельска в 2012 году, потому что не знала, куда приложить свои силы, а ещё — потому что это было проще всего. С тех пор я бывала там наездами, общаясь только с родителями. Однако в Архангельске определённо что-то происходило и в художественном плане: в ноябре 2014 я получила приглашение поучаствовать в международном форуме «Современное искусство на Европейском Севере», первом в своем роде. Его делал немецкий куратор, долгое время базировавшийся в Архангельске, Корнелиус Штифенхофер совместно с Союзом художников. Тогда в Архангельск приехало невероятное количество самых разных культурных работников в основном из России и Норвегии, а также из других стран. Были «ЗИПы» из Краснодара, питерское Творческое объединение кураторов ТОК, Мэйк из «Партизанинга», художники из Мурманска и Петрозаводска и много самых разных кураторов и искусствоведов. По сути, тот форум стал местом встречи и точкой отсчета для последующих творческих коллабораций резидентов из северных стран.

Прошло ещё два года. Корнелиус покинул Архангельск, переехал в норвежский Киркенес, став частью кураторского объединения Pikene på Broen (Девушки на мосту). В это же время, после долгого пребывания в Норвегии и плодотворной работы с теми же Pikene på Broen, в Архангельск вернулась куратор Екатерина Шарова. Она позвала на предыдущий форум группировку ЗИП, Мейка и ТОК (Творческое объединение кураторов), а также провеласовместно с Натальей Смолянской дискуссию о децентрализации. В 2016 году ей предложили взяться за организацию нового культурного форума вместе с Союзом Художников в лице директора его Выставочного зала Кристины Дрягиной, и в сотрудничестве с Екатериной Бажан и Ольгой Поповой — их усилиями был получены различные гранты. Основной акцент решили сделать на локальных художественных проектах, поэтому в резиденцию, которая прошла в июле–августе, решили пригласить художников, по замыслу кураторов, принципиально не были связанных с устоявшимися столичными школами: Анну Бутенко, Диму Филиппова, Владимира Чернышёва и, собственно, меня — Анастасию Вепреву. Анна занималась исследованием северной песни, Владимир с помощником почти сразу уехали в область искать заброшенные деревни, Дима изучал город и соседние территории, а я зарылась в местный Ломоносовский ДК, чтобы узнать, как советскому наследию живется на постсоветском пространстве.

Во время исследования я встречалась со старожилами ДК, расспрашивала их о работе, о том, чем для них стало это место, и как оно изменилось сейчас. У меня, правда, возникло множество проблем из-за того, что было очень сложно объяснить людям, не интересующимся современным искусством, зачем художнику собирать интервью. Пришлось сочинять на ходу какие-то небылицы про ресёрч, инспирейшен и последующий артворк, что ещё сильнее зарывало меня в песок взаимного непонимания. Приходилось быстро перестраиваться и кардинально менять свой язык. Ко мне даже вернулся на время местный акцент.

Одна встреча меня совершенно поразила — профессиональный массовик-затейник Валентина Пантелеймоновна Лисина. Она регулярно проводит экскурсии, где рассказывает про историю нашего района Варавино, которую мало кто знает даже среди жителей. Однажды она бродила в соседнем лесу и нашла возле канавы камень в форме сердца. Её подопечные работники из ДК довезли этот камень на тележке и с разрешения начальства установили его рядом со входом — как памятник воинам, или точнее – как самоорганизованное место памяти. После этого ей стало гораздо легче рассказывать детям про войну — когда рядом стоит визуальный эквивалент. Дети слушают её, щупают камень — и все довольны. Потом соорудили официальную стелу, но за камень Валентина держалась, не хотела его отпускать: ей пошли на встречу. Из подобных маленьких историй, рассказанных «большими» людьми, рисовалась совсем другая, живая, личная и понятная каждому история. Казалось, что может быть проще и поэтичней, чем каменное «сердце» из канавы?

Валентина Пантелеймоновна Лисина // Фото: Анастасия Вепрева

Валентина Пантелеймоновна Лисина и Анастасия Вепрева // Фото: Анастасия Вепрева

Параллельно мы — в основном с Филипповым, с которым мы ранее, кстати, не были знакомы, — мотались по разным мероприятиям, связанным с производством культуры и искусства в городе. Смотрели выставку какой-то «современной петербуржской художницы» в музее изобразительного искусства, где долго и истошно пели женщины в кокошниках на фоне подслушанных разговоров про то, что всё, что не живопись – то не искусство, да и художница была современной только потому, что её картины датировались 2015 годом. Были даже дома у вдовы Ивана Архипова, уникального местного художника, который запомнился мне своей тонкой графикой о том, как модерновый город теснил деревянный. Также мы посещали множественные сеансы коллективного тимбилдинга в местном баре, где все культурные работники говорили только об искусстве, иногда переключаясь в ожесточенные споры или даже проповеди. На волне вдохновения мы даже устроили пару перформансов на набережной, промокнув от дождя, насобирав песка в одежду и ботинки, застряв под стелой вечного огня в ожидании моего такси, которое совсем не хотело меня везти в пять часов утра в мой отдалённый от центра район.

Вновь все участники встретились в конце сентября во время Arctic Art Forum, который на три дня консолидировал творческие силы региона, собрав вместе людей из разных стран от Финляндии до Аляски. Темой стало «телесное знание», лицом – архивная фотография 1906 года: три поморские женщины в мезенских одеждах. Curatorial statement провокационно гласил: «Мы бросаем вызов пониманию того, что значит “столица”, что такое — “современное”, что такое — “профессиональное”. Мы открываем заново уникальный культурный потенциал столицы Русского Севера, который может быть основой для появления новых идей и быть источником гордости и силы местных жителей». Основными площадками форума стали главный корпус Северного Арктического федерального университета, отреставрированные в 2012 году Гостиные Дворы и Выставочный зал Союза Художников, в который я и пришла в первый день форума, благополучно проспав утренний семинар по дизайну Скандинавии и России.

Официальное открытие форума проходило внутри передвижной выставки «Den røde armés tilbaketrekning / Возвращение Красной Армии / The Withdrawal of the Red Army», где перечисленные названия являются не просто переводами друг друга, а игрой слов, обеспечивая относительность данного «возвращения» в зависимости от его дислокации. Несмотря на то, что большинство работ так или иначе касается темы войны, она не являлась главной для кураторов Глафиры Северьяновой и Ивана Галузина, скорее присутствуя как контекст, позволяющий говорить «о радости и сути искусства», об игре, о памяти, о личном. Впервые выставка открылась в Художественном музее Северной Норвегии в Тромсё 7 ноября 2015 года, где мне посчастливилось поприсутствовать, разбавив серые будни своей месячной резиденции встречей с кураторами. С тех пор выставка была показана в Киркенесе и Мурманске, после Архангельска она двинется в Осло. Сохраняя основу экспозиции, выставка каждый раз модифицируется на основе локального контекста. К слову, Архангельск стал первым российским городом, где были показаны работы немецкого концептуалиста Густава Метцгера — его серия «Исторические фотографии». В Мурманск он, к сожалению, не влез из-за ограниченности выставочного пространства.

На следующий день открывались наши выставочные проекты, а перед этим прошли две важные дискуссии — о перспективах сохранения в Архангельске деревянной архитектуры и об условиях труда работников культуры. И если на первой дискуссии местная строительная компания удивила всех собравшихся своими планами «спасать» историческое здание, буквально вмуровывая его в очередной торговый центр, то во второй многие согласились с тем, что в России художники вынуждены работать где-то ещё, чтобы иметь возможность заниматься искусством. Например, в Скандинавии гранты обеспечиваются государством и не являются краткосрочными, кроме того, некоторые художники воюют за то, чтобы галереи обеспечивала их регулярной заработной платой, а не разовыми выплатами. Ещё одной альтернативой является борьба за введение минимального базового дохода, который мог бы позволить свободно заниматься искусством вне зависимости от каких-либо внешних структур — кроме государства, конечно. В России же проблемы совсем иного характера: искусство зачастую вообще не признается трудом, зато есть романтический образ «голодного художника», которого доход и пища якобы только портят, вместе с тем конкурентные распри и розни за то малое, что есть, делают солидарность внутри художественного сообщества практически невозможной.

Выставка «Den røde armés tilbaketrekning / Возвращение Красной Армии / The Withdrawal of the Red Army». Архангельск, Выставочный зал, 2016 // Фото: Валерия Собинина, brusnikaculture.ru

На экскурсию по выставке я не попала, занимаясь технической подготовкой своего перформанса, но часть работ успела посмотреть заранее в компании Димы Филиппова и Игоря Самолёта, также приехавшего на форум. Многолетний проект Владимира Чернышёва, посвященный исследованию угасающих деревень и в этот раз развернувшийся в Архангельской области, оказался аккуратно вписан в одностолпную палату Гостиных Дворов высококачественной печатью и, увы, без гудрона, запрещённого на территории памятника. Следующий объект, удачно расположенный на фоне прозрачной стены с видом на зеленый двор, — видеодокументация проекта Анны Бутенко «Город. Женщины. Песни», в рамках которого художница разговаривала с местными женщинами о традиции народного пения. Идея Анны заключалась в возможном симбиозе «внутренней песни» человека, источника его свободы и силы, и «внешней песни» города, шумной и суетливой, как попытке «самоисцеления» и возможной самоидентификации.

Инсталляция Димы Филиппова «Оставшиеся» располагалась во внутреннем дворе так, что её можно было наблюдать из окон. Она была посвящена повседневности, точнее её обрывкам, которые удалось захватить автору во время его пребывания в резиденции, — обугленные деревяшки, каждая из которых формировала определённую группу и обозначала конкретное место. Они создавали подобие разрушенного текста, прочесть который в полной мере не представлялось возможным. В работу вплетались и сгоревшая на набережной шхуна «Запад», и случайное присутствие автора при пожаре в жилом доме, и много других историй, важных для самого художника и собранных вместе во внутреннем дворе Гостиных Дворов, которые, как и весь деревянный Архангельск, сами неоднократно горели, неизбежно задавая определенный контекст для прочтения данной композиции.

Фото: Дима Филиппов

Проект Николая Терентьева (Северодвинск) «Записки о мире звучащем» расположился в подвале, где было представлено акустическое исследование Русского Севера. Художник записывал звуки природы, шум волн и крик птиц, в местах, где редко ступает нога человека. Об этом предлагалось поразмышлять сидя в наушниках за одиночными столиками, спинами друг к другу, в сумраке кирпичных стен.

Я, в свою очередь, отказалась от выставочного формата и решила провести лекцию-перформанс, основанную на материалах моего исследования в Доме культуры — я задалась вопросом, почему он вообще назван Ломоносовским. Мне важно было связать два несвязанных элемента в формате околонаучной лекции, пусть и спекулятивным путём: «Ломоносов утверждал, что всё состоит из сферических и неделимых атомов, поэтому ДК состоит из кружков». Я привлекла всё, что у меня было – фотографии, видео, истории, контент-анализ публикаций, людей и логические догадки. Лекция исполнялась в святая святых Гостиных Дворов — сакральном Ломоносовском зале, храме Ломоносовской жизни, окружённом его репродукциями, макетами, объектами и реактивами. Было приятно, что благодаря напряжению между строгой академической формой подачи и постоянным перетеканием из спекуляции в так называемую «историческую правду» мне практически до конца удалось держать зрителей в недоумении относительно формата – лекция это или перформанс.

В это же время на соседней улице открывалась выставка, организованная мурманским художником Дмитрием Новицким в рамках проекта Public art gallery. Авторы из России (Кандалакша, Мурманск, Архангельск) и Норвегии (Осло) развесили свои работы прямо на уличном строительном заграждении. Главная идея — «искусство в массы» — подкреплялась важным условием — каждый желающий мог забрать их себе после окончания проекта. Забирать, впрочем, начали в первую же ночь, но и художники стали приносить всё новые работы, устанавливая их на пустые места. Этот проект уже открывался в мурманском подъезде, правда только с одной картиной, при большой зрительской поддержке и воодушевлении жильцов, и был наречён титулом первой независимой мурманской арт-галереи.

Также в рамках форума архангельские художники из группы «Множество» Ульяна Тюпышева и Фёдор Медведев в сотрудничестве со стрит-арт художником Артёмом Хазановым завершили большой уличный мурал, изображающий «уютную» бабушку с традиционным северным орнаментом-вязанием, чтобы, по словам самих авторов, «оживить пространство». Ранее художники уже делали несколько подобных проектов, разрисовывая старые деревянные дома геометрическими абстракциями, которые сами авторы называют «лоскутками».

Поздним вечером открылась ещё одна выставка, в пространстве обыкновенного и пока ещё не отапливаемого гаража, который уже порядка трёх-четырех лет является полупубличной неформальной площадкой для самоорганизованных ивентов. Выставка называлась «МхА³» и её инициаторами стали Олег Самойлов (Архангельск), Маша Бирюкова (Архангельск/Лондон) и Дарья Орлова (Мурманск). Сначала планировалось делать её в другом, более официальном месте, однако случайный и вынужденный переезд, на мой взгляд, добавил больше, чем отнял для основной концепции — выставки как хранилища воспоминаний, обрывков образов, любовно собранных на фоне «классического русского» ковра. Место, несмотря на свои габариты, притянуло огромное количеств людей: зрители запускались внутрь лимитированно, вынужденные пробираться сквозь рулоны полиэтилена, чтобы на секунду прикоснуться к чужой памяти, разворошить свою или же просто разделить телесный опыт. Программу продолжал концерт группы «Провинциальные меха», состоящий из части актерского состава Молодежного театра Панова. Его транслировали проектором прямо на стены соседнего гаража. Ажиотаж и индоктринация искусством достигли своего апогея, и внутренняя историческая необходимость заставила нас, некоторых участников форума, немедленно отправиться на соседнюю помойку, чтобы соорудить актуальную ресайклинг инсталляцию, произвести несколько фотохудожественных актов в её интерьерах, а затем перформативно её обыграть и разрушить.

Завершающим мероприятием форума стали организованные на следующий день Романом Осминкиным (Санкт-Петербург) в сотрудничестве с Александром Цыгановым и Иваном Кулидой (Архангельск) поэтические чтения на набережной Северной Двины у памятника-символа Архангельска, спроектированного советским художником Иваном Архиповым, наследие которого также было представлено на форуме. Был объявлен опенколл, в рамках которого все желающие приглашались к чтению стихов и прочих перформативных действий про жизнь на севере. Для некоторых эти чтения даже стали первым опытом публичного выступления, многие втянулись по ходу – так на памятнике оказался человек, играющий на собственных самодельных гуслях, а затем и все иностранные участники. Читались стихи по-гречески, пелись норвежские и венгерские народные песни. Сам Роман от чтения стихов отказался, по его словам, для того, чтобы люди знали — они способны организовывать такие встречи и безо всяких «заезжих гастролёров». В конце чтений мимо случайно проезжал на велосипеде знаменитый архангельский перформер – человек-дерево Древарх Просветлённый – с огромными крыльями ангела и татуировкой дерева на лице – ему и было доверено завершить чтения, а после он стал желанным объектом для массового селфи.

Чтения на набережной Северной Двины. Архангельск, 2016 // Фото: Екатерина Кулакова

Нельзя сказать, насколько плодотворным стал форум для его зрителей и участников: кажется, самое важное начинается только сейчас – после его окончания. Для меня участие в этом проекте стало не только возможностью лишний раз повидать родителей или почувствовать себя востребованным художником, но также посмотреть со стороны на своё так называемое прошлое, во многом уже забытое, стёртое режимом повседневности и маркированное скукой со стороны питерских «высот». Оказалось, что раньше мимо меня проходили совершенно изумительные вещи — а я не считала их чем-то особенным. Так, предметами ежедневного обихода, да разве их кто-то отдельно рассматривает? Однако форум, как и любые кратковременные большие события всегда имеют опасность сыграть на руку колониальной политике культурного освоения новых территорий, став очередной потёмкинской деревней от искусства. Но они могут стать и базой, и вектором для развития внутренних сил и возможностей локального коммьюнити, могут сработать в качестве триггеров, запуская новые межкультурные обмены и коллаборации. Неудивительно, что куратор Екатерина Шарова не устает повторять, что «форум сделан людьми, о людях и посвящён им». Ведь именно благодаря прямому участию местных творческих групп и студентов-волонтёров в полной мере развернулась тема «телесного знания», в рамках которой люди становились одновременно и носителями и получателями этого знания — знания случайных встреч, одержимости общим делом и вдохновения друг другом. И сколько бы мы не сетовали на обезличенность культурных и политических структур, они всё равно состоят из людей и создаются людьми, поэтому и менять их можно только изнутри – обращаясь напрямую к повседневному телесному опыту. Ведь художники из Норвегии или даже Аляски имеют куда больше общего с художниками из Архангельска или Мурманска, чем с их московскими коллегами, хотя бы просто потому что разделяют с ними ежегодный опыт жизни в условиях севера.

Архангельск // Фото: Анастасия Вепрева