8–14 мая

1 140        3       

1 140    3   

Текст: Анна ЛитовскихФото: Анна Марченкова, Алина Десятниченко 

Алина Десятниченко, студентка Краснодарского института современного искусства, занимается документальной фотографией, и эта резиденция стала для неё первым осознанным шагом в поле актуального искусства. Она собрала свой проводник по Екатеринбургу — это взгляд около или вовсе мимо достопримечательностей из путеводителя, на места, с которыми связаны личные истории живущих здесь людей. Каждая фотография (снятая в утренние часы) показывает безлюдный городской пейзаж, под ней — пара строчек, вырванных из чьего-то рассказа об этом месте. Проект Алины — попытка условного «чужака» посмотреть на город глазами местного жителя, но эти отрывки интимных отношений горожан с их «местами силы» не складываются в четкую и понятную историю, оставаясь скорее разрозненными фрагментами чужой реальности. Чтобы справиться с этим сумбуром, Алина вяжет из сигнальной ленты — предмета, предназначенного для ограждения и разграничения пространства — плед, под которым можно скрыться от среды и ожиданий самого этого города.

Приезжая в резиденцию, художники попадают в схожую ситуацию — у них есть два месяца на то, чтобы сделать проект, связанный с незнакомым городом, «Новые истории» которого они должны генерировать. Алина — третья резидентка «Дома Метенкова». С января этого года свои истории здесь создали живущая в Берлине француженка Фетт Санс (Fette Sans), которая исследовала город пешими прогулками сквозь мороз и собрала образ своего Екатеринбурга — зеркальных поверхностей киосков, комнатных растений во всех публичных и частных помещениях и мужчин (их она раздела, сняв многочисленные слои одежды, защищающие от морозов, и поместив их портреты среди цветов); Катя Юшкевич углубилась в архивы, проявив шесть городских и личных историй, связанных с прошлым города и нашедших отклик у нее самой. Каждая резидентка столкнулась здесь с определёнными изоляцией и одиночеством, о чем говорили и сами художницы, и что проявилось в их итоговых проектах какой-то особенной открытостью и интимностью. Чужой город стал для них для них источником собственных историй.

Недавно в Екатеринбург приехали очередные резиденты — Артур Бондарь и Оксана Юшко, после будут еще две резиденции до конца года. Насколько свободно художники чувствуют себя в рамках, которые задает им тема и условия арт-резиденции, есть ли определяющая и объединяющая линия, идущая не из заданных рамок — станет понятно, когда все шесть проектов выстроятся в ряд.

Выпускная выставка студентов Школы вовлечённого искусства

1 140    3   

Текст: Анастасия ВепреваФото: Дмитрий Виленский, Таня Соколовская

Третий набор Школы вовлеченного искусства группы «Что делать» во время обучения столкнулся с т. н. периодом упадка левого движения на фоне новых репрессивных законов и осознания собственного бессилия по этому поводу. Этот набор отличался от двух предыдущих не только большей длительностью обучения, но и практически полным отсутствием «классических» активистов в своем составе: наоборот, это были профессиональные художники, осознавшие шаткость своего положения в современном мире и которым было «слишком недостаточно» формального подхода к искусству. По их словам, они ощутили себя в «болоте», где нет больше места для прямых высказывания и действия, как они были возможны раньше. Единственным выходом стала трансформация языка и выработка новых методов высказывания — новая чувственность, собираемая из слабых, рассеянных образов, через ту самую слоистость и пористость — категории философа Михаила Куртова, лекция которого прочитанная в одном из школьных блоков разошлась на цитаты.

У студентов получилось не просто достать из ящика яркие образы, но прочесть их одновременно на разных уровнях за счёт плотной совместной работы как со своими художественными руководителями, так и с актуальными теоретиками — постоянными преподавателями школы. Так появились — слизь, грязь, зомби, киборги, ризомы, полиамория, вписанные скорее в общий фон работ, а не в индивидуальные высказывания. Последние во многом даже отсутствовали — в том понимании, в каком их можно видеть на классических выпускных выставках, где художник представляет собой автономного субъекта, будущего воина арт-конкуренции. Здесь же субъективность изначально преодолевала индивидуальный уровень: каждый участвовал в каждом, создавая множество новых сетей и пересечений активности, сосуществуя и вовлекаясь в другие большие и малые формы сотрудничества.

Итоговый выставочный проект Школы под названием «Увидеть тут вот это, хотя тут этого вовсе и нет» открылся в Петергофе, в пространстве QuartaRiata, после недельного проживания там всех студентов. Сочетание выставки и лектория должно было представить новое прочтение старого романа Чернышевского «Что делать», однако не в ретроспективной форме, а скорее в его беньяминовской потенциальности. Каждый участник путём «проницательного чтения» актуализировал через свой метод образы романа, получая на выходе новый художественно-поэтический нарратив. Сам жест исхода из города был поэтичен, хотя и сочетался с критикой отсутствия институциональности искусства в Санкт-Петербурге. Мало где, на самом деле, существуют дружественные искусству площадки подобного рода — два четырёхэтажных лофта общей площадью 1900 кв. метра, на которых свободно могли расположиться почти 30 выпускных работ в отдельных пространствах.

Название проекта заранее обрекает зрителя на провал интерпретаций, но вовлекает его в игру ускользаний: роман превращается в сериал, инсталляции разрастаются по кирпичным стенам, художники коммуницируют с посетителями. Во дворе стоит «Палисадник Мэрри и Мальввины» дуэта «Добро пожаловать в кукольный дом», где проводят кофейные дискуссии и читают поучительные сказки. Новая прокрастинаторская организация НИИ «Чего Делать» ради борьбы с трудом даже готова выйти на митинг, а её Отделение Упадка коинсидентологически разбирает пересекающиеся мотивы романа Чернышевского и сюжета «Твин Пикс». Многим запомнилась работа Анастасии Макаренко и Марии Рыбки из группы «Наденька»: они в форме конструкторского бюро создали выкройки для костюмов Веры Павловны — Лопуховой и Кирсановой, удивительным образом перенеся её чувственную трансформацию на мотив швейного дела. Ключевым стал образ нового человека: как он возможен сейчас, имеет ли он пост-человеческую сущность, гибридность, зависит ли от генной инженерии и как трансформируется его гендерная, расовая и классовая субъективность.

Проект позволяет думать о нём не как о штамповке новых художественных единиц, а как о рождении некоторой сингулярности, эстетической и методологической. Не специфично поколенческой, как сказал один из преподавателей школы Александр Скидан на итоговой дискуссии, но эпохальной, которая, возможно, уже знает, что надо делать.